Софи Пемброк - Самый нежный поцелуй

Разговор с Генри крутился у нее в голове, пока она причесывалась и умывалась, пытаясь избавиться от следов слез. Меньше всего ей хотелось, чтобы Джаспер спросил, почему она плакала. Джаспер. Он поразительно быстро погрузился в жизнь гостиницы. Даже Генри заметил, что он кажется приятным молодым человеком, молчаливо одобрив несуществующие отношения. Та единственная ночь не в счет. А что, если отношения между ними все‑таки возможны? Хочет ли она такого развития событий? Сейчас как раз подходящий момент…

Тори потрясла головой. Очнись, приказала она себе. После той ночи он исчез без всяких объяснений. И тем не менее она тогда впервые после гибели Тайлера почувствовала пусть и мимолетную, но возможность новых отношений. Перед ней предстал другой Джаспер. Не высокомерный виконт Дарлтон, менявший женщин как перчатки, а расстроенный и потерянный юноша, нуждавшийся в утешении и сочувствии. Если бы только та ночь и для него что‑то значила.

Но потом он сбежал из Англии, прежде чем она успела перестать паниковать из‑за того, что вообще переспала с ним, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним об их будущем. Слава богу, она никогда не была настолько глупа, чтобы влюбиться в него. Она решила тогда, что все к лучшему. Тори спрятала воспоминание о той ночи в самый дальний уголок сердца и старалась не вспоминать о нем все эти пять лет.

А потом он вернулся. Повзрослевший, уверенный в себе, лощеный молодой мужчина, хотя в нем ощущалась какая‑то уязвимость. Будто он очень старался снова стать тем человеком, которого она утешала в ту ночь. Однако Тори была слишком занята работой, чтобы размышлять о переменах в Джаспере, вплоть до этой совместной поездки в Стоунбери‑Холл.

И вот теперь волею судьбы они оказались в доме, где прошло ее детство, да еще вынуждены делить постель. Неудивительно, что воспоминания нахлынули на Тори с новой силой. И в конце концов, эти воспоминания были более приятными, чем грустные мысли о Тайлере и об ошибках, которые она совершила.

Тори вздохнула и поплелась вниз. Уже на лестнице она учуяла аппетитные запахи, доносившиеся из кухни. Интересно, что Генри умудрился приготовить гостям из имеющихся в кладовке запасов? Тори пропустила ланч и почувствовала, что сильно проголодалась. Ей хотелось съесть что‑то горячее и питательное, чтобы согреться и не прижиматься к Джасперу ночью.

Это помогло бы, не будь он так чертовски привлекателен. Как бы сильно он ни раздражал ее своим сарказмом и снобизмом, она вынуждена признать, что иногда сама провоцирует его. Это помогало ей подавить свою чувственную реакцию на его сексапильность. Разум в такие моменты ей совсем не подчинялся. На улыбку этого сердцееда было почти невозможно не ответить, как бы она ни старалась. Тори не могла не залюбоваться тем, как ловко он лепил снеговика, играл в снежки или помогал Генри на кухне.

Черт бы его побрал! Не хватало еще влюбиться в сына своего босса. Ни за что. Она пять лет пыталась задушить это чувство в зародыше.

Только не здесь и не сейчас.

Но когда она вошла в бар и увидела Джаспера, который стоял на стремянке и развешивал яркую разноцветную бумажную гирлянду над стойкой бара под одобрительные возгласы детей, то поняла, что опоздала, и, скорее всего, на целых пять лет.

Ужин в тот вечер был очень вкусным, но Генри не стал вдаваться в подробности, из чего он состряпал это умопомрачительное жаркое. Он лишь заметил, что это «все, что я смог найти в морозилке сегодня утром». Джаспер сидел за стойкой бара, подбирая остатки соуса куском домашнего хлеба и радуясь, что уже почти пора спать. Тут уж Тори не сможет больше его избегать. Она спустилась вниз вечером, как только он закончил украшать бар. Джаспер чуть со стула не свалился при виде ее. Не потому, что она переоделась в какой‑то гламурный наряд или сделала новую прическу и макияж, как в каком‑нибудь школьном романтическом комедийном фильме. А потому, что она выглядела такой юной, такой открытой и такой уязвимой, какой он никогда раньше ее не видел.

«Что такого Генри ей сказал, черт побери!» – пронеслось у него в голове.

Она еще раз его удивила, когда села рядом на высокий барный стул, а Генри поставил перед ней большую кружку темного пива.

– Ты выпьешь столько пива? – удивился Джаспер, решив, что она снова замкнется, если он спросит о том, что действительно хочет знать. – Ты в порядке?

Тори пожала плечами и сделала глоток.

– Я выросла в пабе. Генри научил меня ценить хорошие напитки, когда Лиз не видела.

Улыбнувшись им обоим, Генри отошел, чтобы обслужить кого‑то в дальнем конце бара.

– Странно снова оказаться здесь? – Это был достаточно нейтральный вопрос. Он не спрашивал, почему она ушла или что такого сказал Генри, что заставило ее прятаться весь день.

– Очень, – с чувством ответила Тори.

Она обвела взглядом комнату, словно вспоминая все, что изменилось за время ее отсутствия.

– Я думаю, сейчас все по‑другому. Ты сказала, что не была здесь восемь лет…

Она резко взглянула на него.

– Когда я это сказала?

– Когда мы разговаривали прошлой ночью. – Черт. Он должен был знать, что она не вспомнит, Тори тогда почти спала.

– Правда. – Она уставилась на свою кружку. – Ну да. Это было давно. Хотя, честно говоря, здесь совсем ничего не изменилось. Время будто застыло.

Соскользнув с барного стула, Джаспер переходил от картины к картине, наслаждаясь пейзажами и их цветовым решением. От картин веяло драматизмом. Он не был большим знатоком живописи, но провел достаточно времени, разглядывая выполненные маслом портреты своих предков в длинной галерее Флэкстоуна, чтобы понять, что ему больше нравятся эти полотна, потому что в них достоверно отражена дикая красота и загадочность вересковых пустошей.

– Какие великолепные картины, – сказал он, возвращаясь на свое место. – И идеально подходят для данного интерьера. Зачем их менять?

Тори грустно улыбнулась.

– Они никогда их не снимут.

Джаспер подумал, что надо будет спросить Генри о картинах.

– Так. Мы сегодня опять соседи? – спросил он, возвращаясь в настоящее.

– Я полагаю, да. Все постояльцы на месте, – сухо ответила Тори.

Ее явно не радовала подобная перспектива. Но и для его мужского самолюбия это было адом. Он было собрался сказать что‑то самоуничижительное, чтобы хоть как‑то отвлечься и в надежде рассмешить ее, как вдруг выражение ее лица смягчилось, став таким, как в ту ночь пять лет назад.

– Ты сегодня здорово управлялся с детьми. Не знаю, что бы все делали, если бы ты их не развлекал.

Джаспер пожал плечами и отвернулся.

– Ну, мне тоже было скучно. Может быть, это они развлекали меня.