Софи Пемброк - Самый нежный поцелуй

Джаспер знал, что ни при каких других обстоятельствах она не позволила бы ему увидеть себя такой. Он был почти уверен, что в тот момент, когда все закончится, Тори притворится, что этого никогда не было. Он не мог винить ее. Ему тоже не хотелось бы, чтобы она или кто‑либо другой видел его таким сломленным. Черт возьми, он уехал на другой континент, чтобы избежать этого. Пребывание во Флэкстоуне с отцом и Феликсом сделало бы эту боль невыносимой. Поэтому он сбежал и вернулся только тогда, когда понял, что его защита достаточно сильна, чтобы скрыть боль. Но теперь, держа Тори в объятиях, он задавался вопросом: а насколько надежна эмоциональная защита, чтобы спрятаться за ней? Что, если… в конце концов, все всегда выходит наружу. Так же, как тайны и правда.

– Тори, милая. – Он прошептал эти слова в ее волосы, нежно целуя ее в голову, пока крики не стихли. – Проснись, любовь моя.

И она это сделала. Подняв голову, она заморгала, глядя на него, слезы все еще блестели в полумраке.

– Мне снился сон… – Она содрогнулась при этом воспоминании.

– Про Тайлера? – мягко спросил он.

Она кивнула.

– Может быть, стоит поговорить об этом?

На этот раз она так энергично затрясла головой, что ее волнистые русые волосы взметнулись вверх.

– Я просто хочу забыть. – Она снова посмотрела на него, и на этот раз слез не было. В ее изумрудных глазах плескалась ярость, пришедшая на смену тем защитным доспехам, которые она растеряла. Она шевельнулась, и внезапно каждый дюйм ее тела, казалось, приник к нему в горячей и искушающей страсти, о которой он и не мечтал. Стоп. Зачем себе лгать? Он мечтал. Часто. Особенно после той ночи, которую они провели вместе.

Джаспер и представить себе не мог, что подобное может повториться, во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Она потянулась к нему губами и страстно приникла к его рту. Ее язык скользнул по его нижней губе, и все его тело содрогнулось от желания, когда он поцеловал ее в ответ. Поцелуй был глубоким, отчаянным и страстным. Когда она отстранилась, Джаспер едва мог вспомнить свое имя.

– Помоги мне забыть прошлое, – жарко прошептала она ему в ухо.

И в этот момент страсть начала стихать. Не совсем, конечно. Возбуждение, которое Тори вызвала в нем, все еще бурлило в его крови подобно раскаленной лаве в жерле вулкана, и некоторые части его тела были готовы к соитию прямо сейчас.

Однако его мозг, придумавший сон о замерзшей реке и прогулке с этой женщиной, думал иначе.

– Тори… – Он отодвинулся так далеко, как только мог, чтобы не свалиться с узкого ложа. – Тори, только не так.

Боже, он хотел ее. Но не ради того, чтобы забыться и отвлечься, как предлагала сейчас она. Он был сыт по горло подобными отношениями, когда уехал из Флэкстоуна. Такой секс просто блокировал реальность на какое‑то время, помогая отключиться и заснуть. Он не желал подобных отношений с Тори. Они это уже проходили.

Теперь Тори значила для него гораздо больше, и эти два дня в «Мурсайд‑Инн» тому свидетельство.

Он был уверен, что, если возьмет то, что сейчас предлагает Тори, он никогда не удостоится большего.

– Тори, нет. Не сейчас, – как можно мягче произнес он, заметив, как на ее лице промелькнула обида.

Но она согласно кивнула:

– Знаю. Просто мне очень больно.

– Думаю, так будет всегда.

На самом деле он ничего не знал о такой душевной боли. Но он понимал, что у него отнимают целый мир, который, как ему казалось, он знал. Какое будущее представляла себе Тори с Тайлером? Как сильно она должна была любить его, чтобы даже не иметь возможности вернуться и встретиться с семьей, потому что боль была так велика?

Джаспер не обольщался на свой счет. Ему вряд ли доведется испытать подобную любовь. Если бы его кто‑то так полюбил, он не знал бы, что с этим чувством делать. Хотя на мгновение, в темноте, и задумался, каково это – когда тебя так сильно любят.

Неужели его отец так любил мать Феликса? А что его собственная мать? Любит его отца настолько, что будет продолжать любить, когда правда выйдет наружу? Он и сам этого не знал. Он сбежал прежде, чем успел задать эти вопросы. Но внезапно, обнимая примолкшую Тори, он задумался. Его родители по‑настоящему любили друг друга? И сможет ли он простить их? Что же, время покажет.

Тори проснулась в одиночестве. Неудивительно, если принять во внимание ее поведение прошлой ночью. Она съежилась при одном лишь воспоминании.

Но Джаспер не насмехался над ней, не вел себя самодовольно‑пренебрежительно. Он даже не сказал просто «нет». Он сказал: «Нет, только не так». И оказался прав. Конечно, велика вероятность, что сегодня утром он снова начнет дразнить ее и подшучивать по поводу того, что слезы очищают душу или что‑то в этом роде. Но чем больше времени она проводила с ним в этой неожиданной поездке, тем больше понимала, что все эти насмешки и колкости – не настоящий Джаспер. Такое поведение ему необходимо, чтобы держать людей на расстоянии и не пускать к себе в душу. Но Тори удалось увидеть его настоящего, хоть и мельком, когда он возился с детьми или помогал Генри. Он так искренне утешал ее и обнимал, когда она плакала. И напряжение в его голосе, когда он сказал ей «нет», больше, чем его слова, говорило о том, как много он теряет.

Вчерашний поцелуй тоже был настоящим, как и его объятия, когда он старался ее утешить. Джаспер открылся ей в абсолютно новом свете, и она пока не знала, что с этим делать. Придерживаться ли того же шутливо‑ироничного тона? Или прошлая ночь что‑то изменила в их отношениях?

Она все еще обдумывала свое дальнейшее поведение, когда через полчаса спустилась вниз, приведя себя в порядок, насколько позволяли возможности. Она третий день носит одну и ту же одежду. Хотя вряд ли это имеет значение. Джаспер вчера видел ее в гораздо худшем состоянии – липкую от пота и дрожащую от кошмара, и все равно ее хотел. Что же до Лиз и Генри, их ничем не удивишь, подростком она была страстной фанаткой готического стиля со всеми его атрибутами, так что им не привыкать к ее странному внешнему виду.

Когда она вошла в бар, то увидела примостившегося на высоком барном стуле Джаспера с чашкой кофе в руках. Народу в баре значительно поубавилось. А в ресторане постояльцы складывали спальные мешки и одеяла.

– Открыли дорогу? – догадалась она.

Джаспер молча кивнул.

– Дорогу назад к основной магистрали, – уточнил он. – Дорога через пустоши все еще закрыта. Придется нам ехать в объезд. Как только будешь готова, мы двинемся… домой.

Он сделал небольшую паузу перед последним словом, словно понимая, что Флэкстоун не станет ее настоящим домом, пока существует «Мурсайд‑Инн», даже если она никогда больше сюда не вернется.