Софи Пемброк - Самый нежный поцелуй

Но до сих пор это откровение только заставляло его держать людей на расстоянии, чтобы их ложь вообще не влияла на него. В бизнесе он научился быть осторожным и осмотрительным, что сослужило ему хорошую службу. Но вот в отношении Тори он не был таким проницательным. Ему хотелось подойти ближе и узнать ее секреты. Может быть, потому, что они застряли здесь и ему нечем больше заняться? Хотя Джаспер никогда не умел скучать. Взять хотя бы игры с детьми в снежки, лепку снеговиков, изготовление бумажных гирлянд, помощь Генри на кухне. Вот сколько у него здесь занятий.

Может быть, это была та ночь, которую они провели вместе перед его бегством в Америку. У него были и другие ночи, и другие женщины, и до и после Тори. Но та ночь оставила в душе глубокий след. И дело не только в сексе, хотя он был чертовски хорош, а ощущение близости. Сначала это был разговор и поцелуи под пьяную лавочку. А затем отчаянный и страстный, восхитительный секс. Но потом… вот тогда‑то все и изменилось. Действие алкоголя закончилось, и воспоминания о бумагах, которые он мельком видел в кабинете отца, снова стали преследовать его. Зная, с чем ему придется столкнуться на следующий день, какой разговор ему предстоит, Джаспер был охвачен безумным чувством беспомощности и беспокойства. И Тори поняла его.

Положив голову ему на плечо, она легонько провела пальцами по его щеке и спросила:

– Тебя что‑то беспокоит? Хочешь поговорить об этом? Или тебя отвлечь от тревожных мыслей?

Только сейчас он понял, что она тогда знала, каково это – испытывать беспокойство или страх, с которыми нельзя совладать. Как это съедает тебя, и ты не можешь остановиться.

– Отвлеки меня, – попросил он тогда, и она послушалась.

Тори говорила целую вечность. Не о своем прошлом, конечно, а о будущем, о том, на что надеялась, чего хотела для себя. Ее тихий и приятный голос успокаивал и убаюкивал. Джаспер задышал ровнее, его мышцы расслабились, он погрузился в ее голос, ощутив спокойствие и безмятежность. Только сейчас, пять лет спустя, Джаспер с удивлением понял, что в ее мечтах тогда его не было. Они провели вместе одну ночь, и Тори вряд ли могла представить себе их будущее счастье. Но ни о ком другом она тоже не говорила. Ни призрачного бойфренда, ни детей, ни семьи вообще.

Она сказала, что хотела бы завести собаку, но позже, когда получше устроится. Насколько он знает, собака так и не появилась.

Он взглянул на борзую у камина. Вспоминала ли она о собаке своего детства, когда утешала его в ту ночь? И не эта ли гостиница стала причиной того, что она не смогла устроиться настолько, чтобы иметь собаку, не говоря уже о семье? Джаспер подозревал, что так оно и есть. Его сердце заныло от боли за нее. С тех пор как он встретил ее, Тори Эдвардс была для него загадкой. Сейчас он был близок к тому, чтобы ее разгадать. Поэтому он не сожалел о том, что провел еще одну ночь здесь с ней, пойманный в ловушку снегопадом. Может быть, сегодня вечером он наконец получит ответы, которых так жаждал.

Скоро ей придется спуститься вниз. Тори лежала на своей детской кровати, свернувшись калачиком и глядя в сгущающиеся сумерки. Она понимала, что не может прятаться вечно, как бы ей этого ни хотелось.

– Ты должна знать, что мы не виним тебя за то, что случилось с Тайлером, – сказал Генри сегодня утром. В его голубых глазах с лучиками морщин затаилась печаль.

Она отсутствовала восемь лет. Восемь пропущенных дней рождения, восемь рождественских праздников. И даже восемь годовщин смерти, когда она приходила на могилу с букетом цветов, ничего не изменили. Конечно, они винили ее, что бы сейчас ни говорили. А если нет, то должны были бы, если бы узнали всю историю. Тори до сих пор мерещился упрек в глазах тети Лиз в день похорон. Она помнила, как дядя Генри не мог поднять на нее взгляд, и даже борзая Флэш отвернулась от нее и только тихонько скулила.

Она уехала учиться в университет. А Тайлер без нее погиб. И в этом горькая правда. Конечно, они винили ее в случившемся.

Сама гостиница красноречиво рассказала ей больше, чем Генри.

Здесь все оставалось по‑прежнему: от картин Тайлера на стенах до меню и полотенец в баре. Казалось, время здесь остановилось с момента ухода из жизни Тайлера.

Она попыталась заставить себя войти в его спальню, но не смогла. Тори сидела на полу лестничной площадки, глядя на деревянную дверь и представляя, как выглядит комната. Она готова была поспорить на что угодно, что там все осталось именно так, как было восемь лет назад, в день похорон: от краски на стенах до выцветшего серо‑белого шевронного одеяла, которое мама Тори связала для него крючком в одном из своих клубов, до его любимых картин на стене. Светящиеся в темноте созвездия оставались на потолке, и их фотография на комоде, где она улыбалась ему так, словно он достал для нее с неба луну, а он сиял влюбленным взглядом. Они оба были молоды и влюблены. Такое безоблачное счастье можно испытать лишь раз в жизни. И если его разрушить, то невозможно вернуть эту невинную радость снова.

Ничего не изменилось.

Она виновата в смерти Тайлера, единственного мужчины, скорее юноши, который понимал и любил ее.

Сейчас она вспоминала, как Тайлер умолял ее не покидать его. Он был против отношений на расстоянии, считая, что это им повредит, словно Йорк был не в паре часов езды, а на другом конце планеты. Его голос дрожал, когда он говорил ей, что не представляет себе жизни без нее.

А полгода спустя последовал тот страшный звонок от дяди Генри.

– Это был несчастный случай, Вики. Он слишком много выпил и не вписался в поворот.

Но она‑то знала, что это не так. Тайлер слетел с катушек, потому что ее не было рядом.

– Ты моя путеводная звезда, – говорил он. – Ты помогаешь мне идти правильным путем.

И вот в ее отсутствие он сбился с пути.

Он погиб, потому что ее не было рядом, чтобы предотвратить несчастье. Генри и Лиз должны винить только ее.

Тайлер был их сыном, а она сиротой, без роду и племени. И из‑за ее собственного решения у нее теперь вообще не осталось даже не кровных родных.

Нет, это неправда. У нее есть она сама, и это все, что ей нужно. У нее есть работодатель и коллеги. У нее есть карьера, цель, хороший доход и дом. Она многого достигла с тех пор, как покинула это место. Теперь не было смысла оглядываться назад. За исключением настоящего момента, когда она действительно оказалась в ловушке собственного прошлого.

– Дурацкий снегопад, – пробормотала она и поднялась с кровати.

Подойдя к окну, она смотрела, как густые хлопья снега падают с серого неба в бледном сиянии заходящего солнца. Оставалось надеяться, что скоро все успокоится, и, может быть, завтра дорогу расчистят и откроют. И они смогут вернуться на главную дорогу. Ей не хотелось ехать через Вересковую долину, которая унесла жизнь Тайлера.