Ив Никитин - Голая

Переждав какое-то время, она позволила себе дышать чуть глубже. И тут она заметила, что все это время слезы тихо и медленно текли по лицу, смешиваясь с подсохшей кровью. Рука, сжимавшая внутренности, начала потихоньку расслаблять свою хватку. На смену одному чувству пришли другие: стыд, жалость к себе, безысходность.

Ну, как так ? Ну, как так он мог поступить ? После всего того, что он говорил! После того, как она отказалась от всего ради него ?

Слезы стали бежать по щекам все сильнее и сильнее, ком в горле становился тверже, из сдавленного горла донесся легкий стон. Стон не картинного горя или истерики, вялый стон загнанной в угол жертвы.

Что теперь делать ?

Мысли вели только в одном направлении, в единственное место, в котором она сможет все рассказать, где поймут и, наверное, помогут. Если, конечно, примут. Но сомнений в этом почему-то не было.

Ноги ужасно замерзли, да и все тело начало жечь от холода. Выждав еще пару-тройку минут, она начала выбираться на узенькую дорожку и направилась в сторону остановки, путь лежал через темный парк, но что уже могло случиться хуже?

Худшего, слава Богу, не произошло. Идти по дорожкам парка, усыпанным гравием, было невыносимо больно. Впереди уже был виден свет фонарей. Выйдя на тротуар у проезжей части, она пыталась сориентироваться, в какую сторону двигаться, чтобы попасть в центр города. Успеть бы до развода мостов, путь не близкий, на машине можно было доехать минут за 20, но пешком это займет пару часов. Голова отказывалась думать. Ни одной мысли, в душе и в мозгу образовался вакуум, который был спасением. Может, оно и к лучшему, сокрушаться насчет своей жизни сейчас было бы некстати, нужно довериться инстинкту выживания. Сориентировавшись в пространстве, она начала медленно, на околевших ногах, брести в нужную ей сторону. Пальцы рук распухли, нижняя челюсть дрожала от холода, губы были синие. Спасибо, что хоть дождь не зарядил, хотя обещали.

Редкие прохожие, что встречались по пути, оглядывали ее с ног до головы, но ни один человек не предложил ей помощи или хотя бы поинтересовался, что случилось. Ничего удивительного, может, ее приняли за какую-нибудь наркоманку, которая ищет дозу, а, может, просто за бездомную алкоголичку. Она пыталась пару раз голосовать, но машины пролетали мимо, даже не притормаживая. В кармане пальцы уцелевшей руки перебирали мелочь, как четки – сдача из магазина. Тут с ней поравнялась бабка.

Куда она может идти в такое время, ума не приложу!

Низенькая женщина, вся ссутуленная, с заложенными за спину руками остановилась, оглядела ее с ног до головы, покачала головой.

– Развелось наркоманов и шлюх, спасу от вас нет, когда вы вымрете уже, наконец! – с этими словами она смачно сплюнула под ноги и пошла своей дорогой.

Аня впала в ступор, такого она в свой адрес еще не слышала. Видок у нее был еще тот, но она надеялась, что старшее поколение еще не потеряло чувство сострадания. Видимо, она ошибалась, просто стояла в шоке и смотрела вслед удаляющейся сгорбленной спине, в этот момент за спиной раздался визг тормозов.

– Эй, красавица… – начал было парень, судя по выговору гость из ближнего зарубежья, но тут он лицезрел всю картину, что предстала перед его глазами, и обомлел, когда вышеупомянутая обернулась к нему, продемонстрировав всю красоту, которую на лице организовал спутник жизни. Губы припухли, из носа течет кровь, слезы, волосы, там, где он за них хватал и таскал, стоят дыбом, между пальцев осталась земля из клумб. Она уже хотела обернуться, может, это не ей.

Бросив машину с открытой дверью, водитель перелез через ограду, которая отделяла пешеходную зону от проезжей части и направился к ней. Хоть какой-то просвет в сегодняшнем дне.

– Кто это тебя так? Давай, я отвезу тебя в больницу! – от былого залихватского тона ни осталось и следа. Кто бы мог подумать, что те, кого она пару лет назад считала людьми второго сорта, сейчас станет ее спасителем. Мысленно она уже хвалила небеса, что хоть кто-то ей поможет в сложившейся ситуации. Может, все-таки есть ангел-хранитель, но очень странно, что сегодня он в обличии приверженца чужой веры.

Глаза ангела-хранителя опустились вниз, и он сразу же без слов снял обувь, оставшись в одних носках. Ногой подтолкнул сначала один, а затем второй старые стоптанные кроссовки.

– Надевай.

Слезы хлынули из глаз, держаться сил уже не было. Не прекращая его благодарить, она обулась. Он приобнял ее за плечо и повел в сторону машины, в обход разделявшего забора.

Глава 2

– Ох, ты ж, еб твою мать! Господи!

Когда одна из девочек сказала, что странная женщина спрашивает ее на черном входе, Лина сначала смутилась, но то, что она увидела перед своими глазами, повергло в шок. Это не могла быть она. Мозг отказывался верить в очевидное. Лина протрезвела моментально. По венам вместе с кровью растеклась ярость и злость.

– Господи, что с тобой произошло? Господи! Это он? Это точно он! Господи! – пальцы с длинными наращенными ногтями дрожали. Она сильно затянулась сигаретой, шумно выдохнула, до Ани долетел перегар дыхания, смешанный с горьким запахом сигаретного дыма, что напомнило ей о Глебе, который дышал на нее таким же перегаром, когда унижал.

Слегка окосевший от выпитого взгляд скользил по подруге. Календарь упорно уверял всех, что еще вторник и для того, чтобы выпить, нужен повод, ну, или хотя бы подождать до пятницы, но для кого-то, в том числе и для Лины, это был хлеб и работа. Каждый день – праздник. Каждый день, как пятница.

Нет! Отношения это не про меня!

Некогда пышная белокурая шевелюра стала жирными влажными патлами мышиного цвета. Аня изрядно похудела на нервах, что, к слову, ее не красило. Ни грамма косметики, да и куда там, вон, какую живопись на лице оставил «Рембрандт». Старенькая одежка, сырое, все закашлаченное, пальтишко, из-под которого выглядывали кроссы, как у клоуна, несуразно большие.

– Господи, чьи это педальки, Конфетка?

Аня посмотрела на свои ноги, в обуви на 5–6 размеров больше ее 37. Вспомнила своего спасителя, и на душе стало чуть теплее. Остались еще в этом мире люди, способные на сострадание. Улыбнулась, насколько это позволяли распухшие губы. Конфетка, так ее давно никто не называл, хотя раньше это было ее вторым именем.

КОН-ФЕТ-КА!

Она просмаковала свое старое прозвище у себя в голове.

– Парнишка, который меня подвёз, одолжил. Я не знала, куда мне ещё ехать. Жорик тут?

– Ты шла босиком?!

– Алин, можно я зайду, сяду и все тебе расскажу?

– Не знаю, захочет ли он тебя видеть после того, как ты с ним поступила… – она облокотилась плечом на дверной проем, пальто распахнулось, обнажив голую ногу в туфлях на высоком каблуке.