Орешниковая Соня - Личная жизнь дирижера С.

– Женщины к тебе и без того липнут. К тебе и твоему состоянию. И все они – продажные дуры. Так?

Шальнов искоса взглянул на меня.

– Все мы продажны. Главное, угадать с ценой.

Я сжала кулаки.

– Ты – циник!

– Согласен, – кивнул Шальнов.

– Тебе что, совершенно все безразлично? – в яростном бессилии спросила я.

– Не все.

Шальнов внимательно посмотрел на меня и вполне по-человечески улыбнулся. Это было неожиданно и обезоруживающе. Я растерялась.

– В какую игру ты со мной играешь? – спросил он.

– Я не игрок.

– Да и я не игрок. Идея сыграть в преферанс принадлежала твоему мужу. Если ты об этом.

– Я не об этом, – с досадой сказала я.

– Ладно. – Шальнов пожал плечами.

– Я тебя совершенно не знаю, – брякнула я. – И ты мне не нравишься.

Шальнов усмехнулся.

– Жаль. Потому что ты мне очень даже нравишься. Ты забавная.

– Забавная? – оскорбилась я. – Что я, обезьянка? Или котенок?.. Ворюга!

– Не понял.

– Все ты понимаешь! – разозлилась я. – Тебе от самого себя не тошно?

– С чего бы? – искренне удивился Шальнов. – Если ты по поводу моего бизнеса, то сразу скажу: все воруют. Всю воруют и строят из себя трудолюбивых, честных граждан. А я прямо говорю: да, воровал. Видишь ли, я не умею танцевать, петь, сочинять, – этим способом тысячи людей зарабатывают себе состояния. У меня не было богатых родителей. И у меня нет богатых и добрых родственников, которые оставили бы мне свое состояние. А еще я не жиголо, не актер, не спортсмен и не политик. И ты считаешь, это серьезная причина для того, чтобы быть честным и бедным? Знаешь ли ты, что любой бизнес изначально строится на финансовых махинациях? Тут как в мире животных: пищевая взаимоцепочка.

Я внимательно посмотрела на Шальнова и догадалась: издевается. Я так и спросила:

– Ты издеваешься?

Он хохотнул и развел руками.

– Немного.

– Говоришь ты убедительно, чувствуется практика.

Шальнов засмеялся и покачал головой.

– Надеюсь, больше мы не будем возвращаться к этому разговору? Ну, если только ты не попросишь дать тебе несколько уроков.

– Мне кажется, ты водишь меня за нос.

– Ты права. Тебе кажется.

– Ох уж эти мне бизнесмены… С дурами мы добрые, с ворами – трудолюбивые, честные граждане, с быдлом – быдло, так?

– Так. А что тебе опять не нравится? Думаешь, если интеллигентно разговаривать с быдлом – это хорошие манеры?

– Зачем с ним вообще разговаривать?

– А ты не лишена снобизма, – засмеялся Шальнов.

– Я не снобка, – возмутилась я. – Ты меня провоцируешь некорректными вопросами!

– Ах, Софья… Софья как вас там?

Я смерила его взглядом, но ответила:

– Викторовна.

– Ах, Софья Викторовна, и чем я вам так не нравлюсь?

– Ты сломал мне жизнь.

– Вот как. – Шальнов стал серьезным. – А до этого тебя все устраивало?

– Да.

– И когда пьяный муж пытался вызывать сатану, ты не испугалась?

– Нет. Это было даже забавно.

– Ты чудная.

– Чудная. Забавная. Обезьянка, одним словом.

– Глинтвейн готов. – Шальнов улыбнулся. – Тебе просто нужно прийти в себя. Поесть. И немножко напиться.

– Глинтвейном? Да еще и в твоей компании? – презрительно уточнила я.

Шальнов поставил передо мной бокал и сел напротив.

– Пистолет отдай, – вспомнила я.

– Я отдам его твоему мужу, когда он протрезвеет.

Я вздохнула. Задержав на лице Шальнова взгляд, с надеждой спросила:

– Я тебя не раздражаю?

– Нисколько.

– И ничем тебя не обидела?

– Я привык, что люди меня ненавидят.

– Валять ваньку – это твоя стратегия?

– Съешь, пожалуйста, хотя бы одну котлету. Она вкусная. Куриная.

– Покупная, конечно?

– Конечно, покупная.

Я с подозрением посмотрела на Шальнова.

– Что ж ты за человек такой… Прибить бы тебя, – проворчала я, но котлету съела и глинтвейн выпила.

Шальнов ограничился только глинтвейном, чем снова меня насторожил.

– Отравить меня хочешь?

– Я не голоден.

Я протянула ему бокал, на дне которого осталось немного глинтвейна и продекламировала:

– Отведай и ты из моего кубка.

– Ты что, уже пьяна? – изумился он.

– Я сегодня вечером выпила. Немножко. У меня сегодня был важный концерт.

– Рома сказал, ты дирижируешь хором в музыкальном колледже?

– Да. А Рома даже не приехал. Было ужасно обидно… А потом он меня еще и в карты проиграл. – Я икнула.

– Ты не похожа на дирижера.

– Конечно. Я же похожа на обезьянку.

Шальнов засмеялся. А на меня вновь напало чувство ненависти. Как я могу так мило вести беседы с этим человеком? Я повертела в руках бокал, сдерживаясь, и спокойно спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что? О чем ты?

– Рома поставил меня на кон, а ты согласился. Вот я и спрашиваю: зачем ты согласился?

– Поставил на кон, – поморщился Шальнов. – Ты читаешь какие-то дрянные книжки, Софья Викторовна. Советую тебе обновить библиотеку.

– Я читаю много и в разных жанрах.

– Избавься, пожалуйста, от этой уголовной лексики.

– Ты мне так зубы заговариваешь?

– Опять… – Он махнул рукой. – Забудь ты все это. Словно ничего и не было. Твой муж просто был пьян. А я согласился, чтобы твой муж от меня отстал. Не усложняй. Лучше выпей еще бокальчик и иди спать.

– Да, пожалуй, я выпью еще бокальчик. Так и быть, налей мне.

– Ты как, не дуреешь, когда пьяна? – не удержался Шальнов, чтобы съязвить.

– Да пошел ты, – рявкнула я. – Рома схватил свой табельный пистолет, тебе это невдомек? Это уже не шутки. От этого просто так не отмахнешься.

– Успокойся, пистолет не был заряжен. Ты просто в таких вещах не разбираешься. Рома просто хотел тебя напугать.

Шальнов протянул мне бокал с глинтвейном.

– Тем не менее… Это ничего особенно не меняет, – прошептала я. – Мой муж хотел напугать меня пистолетом. Это все. Это – конец. – Я махом выпила содержимое бокала. – Наверное, он вжился в роль. Обычно так в фильмах бывает. Карты. И пистолет. Так сработало подсознание.

– Ты сейчас пытаешься своего мужа оправдать? – поинтересовался Шальнов.

– А ты с какой целью интересуешься?

Шальнов хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты от мужа – полицейского понахваталась этой блатной лексики?

Мы немного помолчали. Шальнов закурил. Он даже принес из холла мою сумочку и протянул мне.

– Ты же только дамские куришь?

– Премного благодарна, – пробормотала я.

Мы покурили в молчании и Шальнов встал.

– Ну, что, пора спать. Как видишь, ничего страшного не случилось. Ты больше напридумывала. Утром помиришься с мужем и все будет, как прежде.

– А я, может быть, не хочу, как прежде…

– Это тоже неплохо. У меня будет шанс.

– Какой шанс?

– Хочу посмотреть, как ты дирижируешь.

– И только –то?

Шальнов тихо засмеялся.