Алекс Вуд - «Джулия, Джулия...»

До двенадцати часов Дэннис не выходил из кабинета. Требовалось как следует подготовиться к встрече с Басквелом. Он должен знать ответ на любой вопрос, который ему может приготовить всесильный магнат. И хотя никто лучше Дэнниса не знал деталей его амбициозного проекта, лишняя тщательность не мешала.

Ровно в двенадцать в кабинет Дэнниса вошла Шейла, его секретарь. Это была прехорошенькая женщина лет тридцати. Когда-то она всерьез рассчитывала покорить своего начальника, но в конце концов у нее хватило ума понять, что все ее попытки ни к чему не приведут. Порой Дэннис очень жалел, что все сотрудницы его компании никак не сообразят последовать ее примеру.

Шейла принесла Дэннису кофе, и, когда она раскладывала приборы на столе, он обратил внимание на недовольное выражение ее лица.

– В чем дело? – спросил он.

Шейла с неодобрением поджала губы.

– К вам посетительница, – сказала она брюзгливо.

Было ясно, что Шейла далеко не в восторге от этой посетительницы. На это указывали и интонация, и морщинки на лбу, и выражение глаз.

– Я никого не принимаю, – напомнил Дэннис.

– Я знаю! – воскликнула Шейла страдальчески. Весь ее вид говорил: «Уж я-то тут совсем ни при чем!» – Но она сидит уже полтора часа и не желает уходить!

– Пусть сидит, – пожал плечами Дэннис. – Если ей нечего больше делать. Я никого не жду.

Шейла торжествующе улыбнулась. Видимо, незнакомка уже успела восстановить ее против себя. Она налила кофе и собралась уже выйти из кабинета, как вопрос Дэнниса остановил ее.

– А что это за дама?

– Она не представилась, – пожаловалась Шейла.

– Как она выглядит?

– Блондинка. Невысокого роста… Красивая, – неохотно добавила она.

Сердце Дэнниса сжалось. Немало его знакомых подходило под это неопределенное описание. Но вряд ли кто-нибудь из них вызвал бы такое яростное неодобрение Шейлы. Разве что… Дэннис встал из-за стола, подошел к двери и осторожно выглянул в приемную. Шейла застыла рядом, всем своим видом выражая возмущение.

В приемной у окна, спиной к Дэннису, стояла женщина в темном костюме. Дэннису не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, кто перед ним. Такая царственная осанка была у одной-единственной женщины в мире…

– Доброе утро, Джулия, – произнес он, краем глаза замечая написанный на лице Шейлы ужас.

Джулия повернулась, и у Дэнниса перехватило дыхание. Она слишком хороша, чтобы быть настоящей! Наверняка она мираж, фантом, существо не из нашего мира! Разве у земной женщины могут быть такие пронзительные глаза? А губы, а волосы, а тело…

– Скорее уж добрый день, – улыбнулась она. – К вам очень тяжело попасть.

Шейла пробормотала что-то невнятное, но Дэннис даже не посмотрел в ее сторону. Он широко распахнул дверь и пригласил Джулию в кабинет. Шейла пулей вылетела в приемную. Все, теперь побежит сплетничать, мелькнуло в голове Дэнниса.

– У вас очень ревнивая секретарша, – насмешливо произнесла Джулия, когда Дэннис закрыл дверь. – Я была уверена, что она разорвет меня на клочки.

– Думаю, бедной Шейле это не под силу, – усмехнулся Дэннис.

Он не мог отвести глаз от Джулии. Как ей это удается? И утром в пеньюаре, и вечером в дорогом платье, и днем в обычном деловом костюме она выглядит так, что мужчине в голову лезет один бред. С ней невозможно спорить, к ней невозможно относиться с враждебностью. Ее красота подкупает, а кажущаяся беспомощность обезоруживает, и разум умолкает, потому что начинает говорить желание…

– Присаживайтесь, – хрипло сказал Дэннис, сознавая, что неприлично так долго таращиться на Джулию.

– Я не отниму у вас много времени, – покачала она головой и осталась стоять.

Дэннис ждал, когда же она заговорит о цели своего визита, и в то же время мечтал, чтобы она как можно дольше молчала. Тишина позволяла ему фантазировать, сочинять то, чего не было на самом деле. Допустим, она и Алекс Бредшоу никак не связаны, или же он не родственник Холли Кармайкл и ему нет дела до того, за кого выходит замуж глупая девчонка… Допустим, они случайно встретились на вечеринке у Питера Гринуэя, и нет ничего, что мешало бы им относиться друг к другу… по-дружески. Почему бы им снова не сходить куда-нибудь вместе, не боясь, что они затронут какую-нибудь щекотливую тему? Он свободен, она тоже. Конечно, это совсем не означает, что у них может что-нибудь получиться. Но это уже кое-что…

Мечты становились чересчур реальными, а потому опасными. С этим нужно было что-то делать.

– Зачем вы пришли? – резко спросил Дэннис.

Он сознавал, что воспитанный человек ни за что бы не задал такого вопроса, но сейчас ему было не до хороших манер. Речь шла о его спасении – еще чуть-чуть, и колдовские, голубые с прозеленью глаза затянут его в омут, откуда нет возврата…

– Я сама не знаю, – неожиданно ответила Джулия.

Дэннис вздрогнул. Какое право она имеет так разговаривать с ним? Ее сын собирается разрушить жизнь его племянницы, а она, значит, решила испытать свои колдовские чары на нем?

– Я не люблю, когда меня отвлекают из-за ерунды, – сказал Дэннис с внезапной злостью.

Растерянное выражение в глазах Джулии заставило его обозвать себя ослом.

– Вы так заняты? – тихо спросила она.

– Да! – бросил Дэннис. – Я готовлюсь к встрече с человеком, который хочет вложить в мой проект много миллионов долларов!

Уголки ее рта чуть дрогнули.

– Много миллионов долларов, – эхом повторила Джулия. – Вы до такой степени любите деньги?

Этот вопрос не имел смысла, и Дэннис разозлился еще сильнее.

– Я их не люблю, – буркнул он. – Я их зарабатываю.

Смешинки брызнули из волшебных глаз Джулии.

– Только не говорите мне, что вас деньги не интересуют! – раздраженно воскликнул Дэннис.

– Они не самое главное в моей жизни, – покачала головой Джулия.

– Не деньги? А что?

Джулия вдруг посерьезнела, и сердце Дэнниса тревожно екнуло. Зря он затеял этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведет.

– Любовь, – ответила она тихо.

Дэннис воочию увидел пропасть, зияющую у его ног черной пустотой. Еще одно слово, и он добровольно прыгнет туда в призрачной надежде обрести блаженство.

– Тяжело поверить в вашу искренность, – усмехнулся Дэннис.

– Почему? – удивилась Джулия. – Для меня сейчас нет ничего важнее любви.

Дэннису стало трудно дышать. Зачем она так смотрит на него, как будто пытается заглянуть в глубину его сердца и вытащить на поверхность то, о чем он сам пока только догадывается? Почему он не может отвести глаз от ее нежно-розовых губ, свежих, как лепестки полураспустившегося пиона? Чего добивается эта колдунья, смущая его покой и лишая его самообладания? Мужчины не чета ему отдали бы все, что имеют, за один драгоценный взгляд, которым она так щедро одарила его…