Делла Сванхольм - Сладкий капкан

Он горько усмехнулся и сделал глоток коньяка. Он уже не замечал, как много стал пить за последние дни. Он просто не мог отказать себе в этом. А «Хеннесси» был так дьявольски хорош, что от него просто невозможно было отказаться. Тонкий аромат и вкус коньяка настолько подчинил себе Антуана, что он уже не мыслил себе жизнь без этого напитка и начинал теперь с рюмочки «Хеннесси» даже свое утро, хотя раньше неизменно начинал его с мощной зарядки. Но что ему еще оставалось делать, когда «Хеннесси» остался его единственным утешителем, единственным, кто не покинул его?

Так продолжалось много дней. Дела в ресторане шли все хуже и хуже, и многие старые клиенты, видя, что дело безнадежное, просто «проголосовали ногами», уйдя в другие заведения, где теперь готовили значительно лучше и разнообразнее. Жером старался открыть глаза Антуану, обратить его внимание на это, но хозяин не слушал его. Или не слышал.

Но однажды в его кабинет вошли все пять официантов, которые работали в ресторане. Лишь двое из них были французами, а трое — иностранцами: один хорват, один поляк и один турок со швейцарским паспортом. Она встали перед его столом и в упор мрачно посмотрели на него.

— Что случилось? — спросил Антуан.

— Месье, когда мы нанимались на работу, мы подписывали контракт с лучшим рестораном Бордо, — сказал самый старший и опытный из них, Филипп Моруа. — А теперь из ресторана уходят клиенты. Он на глазах становится все хуже и хуже. Да, нам платят прежнюю зарплату, но работать в таком заведении становится просто не престижно. Мы не понимаем, что случилось, но, говорят, все дело в вас.

— Во мне? — горько усмехнулся Антуан. — Разве я Патрик О'Коннор, который ушел из ресторана, фактически бросив нас в самый трудный момент? Или Ингрид, которая оставила меня без денег, да еще и заставила влезть в многомиллионные долги?

— Вы тот, кто создал этот отель и ресторан! — решительно произнес Филипп Моруа. — Можно сказать, что вы их отец. Мы прекрасно знаем, что было здесь до того, как вы пришли сюда. И что стало потом. Но мы, к сожалению, видим и то, что стало теперь. И поэтому мы говорим вам: или вы решительно возьмете себя в руки и восстановите былую славу ресторана, или мы уходим.

— А уход наш, скорее всего, будет означать окончательный закат ресторана, — бросил самый маленький из всей пятерки — Златко Чекович из Хорватии.

— Это ультиматум? — поднял брови Антуан.

— Только в том случае, если у вас окончательно опустились руки и вы намерены скатиться в бездну, — сказал Филипп Моруа. — Но если вы возьметесь за дело, то мы протянем вам руку помощи. Мы готовы работать даже за меньшую плату, пока ресторан не выйдет из кризиса и вы не наладите все так, как было раньше.

Антуан посмотрел на своих официантов новым взглядом. Раньше он не обращал на них особого внимания — они всегда казались ему чем-то вроде придатков к кухне, где царил лишь один шеф-повар. Но выяснилось, однако, что и у них были глаза и они очень многое видели и понимали.

— Спасибо вам, друзья, — растроганно произнес он. — Хорошо, что вы пришли и сказали мне это. Ваши слова горькие, жесткие и жестокие, но они, пожалуй, единственно необходимые в данной ситуации. Да, мне и только мне надо взять себя в руки. Ничего не потеряно. И Патрик О'Коннор не единственный шеф-повар на белом свете. Все можно опять наладить, надо только взяться за это! — Он пожал им руки и сунул Филиппу Моруа недопитую бутылку коньяка: — Заберите ее с собой и распейте по окончании рабочего дня. А мне больше пить нельзя. Ни капли!

Вызвав затем Жерома, Антуан долго изучал финансовую отчетность ресторана и отеля. Дела действительно пошли на спад — и так сильно, что ему на мгновение даже стало страшно. Но он встряхнулся, вспомнив, как создал ресторан буквально с нуля и как практически собственными руками отремонтировал и переоборудовал гостиницу.

— Мне очень жаль, Жером, что я не слушал тебя раньше, — признался он. — А теперь все оказалось таким запущенным, что дальше некуда. Но ничего, даже лягушка из сказки, попав в банку с молоком, молотила лапками до тех пор, пока не сбила масло и не смогла выбраться наружу. Это то, что нужно мне, — забыть про все неудачи и снова начать работать так, чтобы чертям стало тошно.

— Самое плохое, что от нас отвернулись клиенты, — тихо промолвил Жером.

— Да, — опустил голову Антуан. — И в этом огромная доля моей вины. Теперь придется завоевывать клиентов снова. А пока надо сделать вот что. Снизим до предела плату за номера в отеле — чтобы они не пустовали ни минуты. Пусть у нас появится хоть и небогатая, но зато постоянная публика. И обедать она тоже будет в нашем ресторане — это и близко, и экономически выгодно. А там, глядишь, мы постепенно вернем себе все когда-то завоеванные позиции.

Жером кивнул.

— Прекрасная программа. Самое главное, реалистичная. — Он немного помедлил. — Но что делать с вакансией шеф-повара?

Антуан нахмурился.

— Это самый сложный вопрос. Пока у меня даже нет идей, где его можно найти. Но я возьму это на себя. И решу эту проблему, обещаю!

Антуан до поздней ночи сидел в кабинете, отдавая необходимые распоряжения и восстанавливая разладившийся было механизм управления рестораном и гостиницей. Он еще раз просмотрел бумаги по банковским кредитам, которые пришлось взять, чтобы рассчитаться с Ингрид, и определил новый график платежей. Ситуация была непростой, но теперь он верил, что ему удастся справиться. И, завершив этот день уже без капли спиртного, он вернулся в свой дом.

Подойдя к окну, он взглянул на панораму ночного Бордо. Он походил на город из сказки: темная поверхность Гаронны переливалась отраженными электрическими огнями пароходов, вдалеке сиял купол Оперного театра, а с ним соседствовала искусно подсвеченная церковь Святого Креста, известная своими гробницами королей из династии Каролингов. Над ними нависала готическая базилика Сен-Мишель, построенная на холме, где, согласно древней легенде, находился священный дуб, которому поклонялись древние жители Бордо. А высоко в небе, словно сказочный фонарь, плыла полная луна, заливая бледным светом огромный старинный парк, раскинувшийся вокруг замка Роганов. Панорама была настолько прекрасной, что у Антуана невольно захватило дух.

Что это я нюни распустил? — подумал он. Ведь теперь я свободный человек. И теперь я — и это самое главное! — могу жениться на Николь. Он решительно хлопнул в ладоши. Да, я женюсь на ней, пусть для этого придется перевернуть весь мир. Я найду ее, и она станет моей женой.

Счастливая улыбка разлилась по его лицу. Да, теперь больше ничто не мешало ему осуществить свою заветную мечту — соединиться наконец с Николь. Ингрид больше никак не могла воспрепятствовать его планам. А значит, самый главный барьер на его пути к Николь окончательно исчез.