Кэтрин Мэллори - Нежная победа

Вероятно, ее душевный трепет и тревога были связаны и со Стюартом тоже, но она не позволяла себе анализировать свое ощущение слишком глубоко…

Наконец они подъехали к дому. Следуя указаниям Робин, Стюарт остановил машину в центре небольшого городка, возле офиса агента, распоряжавшегося недвижимостью Луизы Броган. Как и предвидела Робин, агент действительно не очень обрадовался их приезду. С неудовольствием глядя на Стюарта, он неохотно передал им ключи от владения. Они быстро вернулись в машину, и «дилорен» весело заурчал по извилистой тенистой дороге. Проехав около мили, они оказались перед высокими коваными воротами, почти невидимыми с дороги. Большая буква «Б» была тщательно сработана на самой вершине арки.

Робин сняла цепь с ворот и с немалым усилием распахнула одну из тяжелых створок. «Дилорен» легко проскользнул во двор.

До дома оставалось проехать несколько сотен метров. Дорога, расточительно извиваясь серпантином без видимой на то причины, вела к зданию, поднимаясь по пологому склону.

Хозяева явно не стремились сделать дорогу к дому легкой, — заметил Стюарт.

Да, они желали создать иллюзию большого пространства, чтобы подъезд казался более величественным. Впрочем, на лошадях он был, наверное, еще труднее.

Весь дом открылся им лишь с последнего поворота — вместе с несколькими вязами, стоявшими небольшой группкой. Хотя до этого Робин уже много раз видела Броган-Хаус, девушку снова поразила его элегантность.

Здание было меньше, чем казалось на фотографии, но вид его был не менее впечатляющий. Фасад дома был выложен гладкими серыми камнями. Верх окон отделан широкими карнизами. Увенчанные капителями колонны с каннелюрами поддерживали треугольный фронтон над входом. Над домом поднималась медная куполообразная крыша.

Стюарт остановил машину и на мгновение замер в восхищении, не говоря ни слова. И тихо присвистнул.

— Подождите, мы еще не вошли! — пообещала Робин.

С вершины входной лестницы они смотрели на открывшийся вид. Отлогие гряды холмов, постепенно становясь темно-синего цвета, простирались до самого горизонта. Из-за ближней аллеи торчала свечой местная церковь. Оставленная внизу машина Стюарта казалась странным, футуристическим анахронизмом в этом буколическом пейзаже.

Но, рассматривая здание вблизи, Робин начала замечать следы разрушения, которые были не видны на расстоянии. Краска на потолке портика отслаивалась, и в бетонных ступенях паутиной разбегались трещины. Большой железный ключ, вставленный в замочную скважину, никак не хотел поворачиваться.

Однако ей удалось заставить замок сработать, и, толкнув, Робин открыла высокую дверь. Внутри она нашла выключатель, и пыльный канделябр зажегся.

— По крайней мере электричество есть, — сказал Стюарт.

— Всего лишь. Здесь провели проводку в двадцатых годах, но, к сожалению, только северное крыло, построенное после войны, модернизировано, — объяснила Робин.

Они находились в круглом холле, и их голоса эхом возвращались к ним.

Одновременно задрав головы, они посмотрели на купол потолка, расписанный в псевдоклассическом стиле. Крылатые херувимы с чашами и флейтами и пухлые фигуры в одеяниях изображали играющих богов.

— Вакханальная сцена! Как вовремя! Вино! Музыка! И поиск удовольствий! — воскликнул Стюарт.

Робин чуть не подскочила на месте, поняв, что они стояли слишком близко друг к другу. Стюарт посмотрел на нее сверху вниз сияющими глазами.

— Вам нужно заняться иконографией, — нервно проговорила Робин. — Она призвана внушать умеренность.

Усмешка на его лице дала ей понять, что его мысли были далеко не умеренными.

— К счастью, я никогда не был примерным студентом, — сказал он.

Гипнотически медленно его рука протянулась к Робин и погрузилась в ее волосы. Стюарт притянул девушку вплотную к себе, и она почувствовала тепло мужского тела. Его глаза изумленно заблестели, когда он подушечками пальцев свободной руки коснулся ее щеки.

— Боже мой! Если б вы знали, как я мечтал дотронуться до вас! С того момента, как вы сегодня утром открыли мне дверь, — мягко произнес он.

Для нее это не было неожиданностью, и все же она оцепенела с широко распахнутыми глазами; ее губы оставались слегка раскрыты, но дар речи покинул ее. Одним из самых ошеломляющих ощущений в мире стало это прикосновение. Невольно ее голова склонилась к его ладони.

— Ах, вот вы какая!.. — улыбнулся он; его торжествующие глаза читали испуганное удовольствие в ее взгляде. — Вы как пушистый котенок, холодный и равнодушный, и которого так легко приручить одним прикосновением.

Стюарт наклонил голову, и его губы устремились к поцелую.

— Нет! — порывисто высвободилась Робин из его объятий и шагнула назад, стряхивая это ненужное наваждение. Она рассердилась: — Вы обманули меня! Сами говорили мне, что хотите посмотреть этот дом. А теперь, едва сняв руки с руля, начинаете их распускать!

Шутливым жестом, словно сдаваясь, он поднял руки.

— Ну что вы! То, что я сказал о моих намерениях, было правдой. В этом я вас не обманул. Но это не значит, что я не могу одновременно увлечься и вами.

— Может быть, и так! — резко ответила она. — Но вы ошибаетесь, если думаете, что я тут же упаду в ваши объятия.

Это была жалкая ложь, и, чтобы прикрыть ее, Робин повернулась и зашагала прочь. Выиграв несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, она остановилась возле сурового мраморного бюста, стоявшего в нише стены, и повернулась к Стюарту спиной.

Он небрежно сунул руки в карманы и пошел к ней. Его проникновенный голос совершенно сводил с ума:

— Вы определенно должны что-то сделать с вашими красивыми глазами. Они каждый раз предают вас. Они выдали вас в тот момент, когда мы впервые увидели друг друга. Какая-то искра проскочила между нами и зажгла огонь в ваших глазах, и он еще не погас.

Ох, он и это чувствовал! Впрочем, ей было все равно. Робин лишь хотела быстрее выбраться из-под этой мужской гипнотической силы. Он стоял вплотную к ней.

Девушка шагнула в сторону.

— Я думаю, нам лучше обойти дом, — бросила она через плечо, но сильная рука остановила ее.

— Рано еще. Сначала мне хотелось бы узнать, чем все-таки вызван блеск в ваших глазах.

Его руки обняли девушку и, внезапно изогнув ее ставшее вдруг беспомощным тело, притянули к себе. И на этот раз она не оттолкнула его и не сопротивлялась его приближающимся губам.

Его поцелуй был очень властным, и она знала, что другого и быть не могло. Он увлек ее в сокрушительный ураган чувственности.

В конце концов она устала сопротивляться порыву. Сдаваясь неотвратимому, она перестала напрягаться, и ее тело обмякло в его руках. Ладони девушки, которые только что были готовы оттолкнуть Стюарта, потянулись вверх и обняли его за шею.