Энн Вулф - Шотландская сказка

Любуясь узором своего тартана, Уллин всегда вспоминал рассказ деда о том, как однажды некий клан позволил себе надеть цвета Макфернов. Что тогда было! Хайлэндеры очень трепетно относятся к тому, что кто-то надевает чужой цвет или заводит чужую мелодию на волынке. Клан Макфернов буквально встал на дыбы, когда узнал, что на их цвета осмелились посягнуть… В ход чуть было не пошли ножи (те самые, с цветком чертополоха), но дело, слава Богу, все же уладил Главный Герольд. Объявив поступок неосмотрительного клана «гаффе» — нарушением, он запретил членам этого клана в течение двух лет появляться на церемонии встречи в Эдинбурге.

Свонн стояла чуть поодаль от нарядной толпы и пыталась разглядеть отца сквозь сутолоку чужих спин и лиц. Ей не столько хотелось полюбоваться его располневшей фигурой в национальной одежде, сколько она не могла дождаться начала шествия. Сердце в груди возбужденно тикало, как сумасшедшие часы, которые давно позабыли о своем предназначении и могут лишь быстро вращать стрелками и издавать гулкое «тик-так». Скорей бы! Скорей бы!

Наконец-то пестрая толпа начала движение. Оно не было беспорядочным: каждый четко знал, куда ему нужно идти. Множество ярких молекул постепенно сливалось в одну огромную цепочку. Сердце Свонн забилось еще сильнее — скоро начнется шествие, а это значит, что у нее есть несколько свободных часов — лазейка, в которую она выскользнет для того, чтобы встретиться с Патриком.

Свонн знала наизусть, что будет делать ее отец после окончания шествия. Начнется обильное пиршество, где все, естественно, налягут на хаггис — копченый овечий желудок, наполненный мясом и специями, — после которого Уллина весь вечер будет мучить тошнота и изжога. Потом все примутся за виски — а куда же без него! — и начнется цитирование Роберта Бернса. Это в лучшем случае — цитирование! В худшем — ее отец, которому медведь отдавил ухо еще в пеленках, будет завывать протяжным голосом, напоминающим песню банши в старых развалинах: «В поля-я-я-х под сне-е-е-гом и до-о-ждем…», ну и так далее… А потом, когда старый Уллин наберется настолько, что передвигаться сам уже будет не в силах, он вызовет своего дворецкого, который довезет его до поместья и бросит на кровать… В башмаках и запачканном килте…

Уллин часто отмечал в своей дочери такую чудесную черту, как умение смотреть на вещи реально. И он был, безусловно, прав. Свонн была реалисткой. Правда, ее реализм не мешал ей совершать необдуманные поступки. Она всегда отдавала себе отчет в том, что ее ожидает, но зачастую не могла побороть искушения пойти против очевидного. В этом-то и заключалась главная изюминка ее характера. Она выступала в роли Кассандры, только безумной прорицательницей она была не для других, а для себя самой. Блестяще делая предсказания, она тут же отметала собственные доводы и шла наперекор обстоятельствам.

Отношения с Патриком Майлзом, несмотря на кажущуюся романтичность, были следствием именно этой черты характера. Свонн знала, что путь их отношений будет тяжелым и тернистым, но, несмотря ни на что, она смело ринулась в омут страстей и волнений. Можно было бы легко объяснить, что двигало Свонн, если бы она верила в судьбоносность поступков и желаний. Но Свонн была равнодушна к вопросам этого толка и всегда воспринимала Судьбу как подслеповатую старушку с какой-нибудь древней гравюры.

Шествие началось. В ногах у Свонн появился уже привычный зуд нетерпения. Ее терзало желание идти, бежать или просто двигаться хотя бы в какую-нибудь сторону. Сейчас главным для нее было разглядеть отца в стройном шествии «людей в килтах», помахать ему рукой, ну а дальше — она сама себе хозяйка. Правда, ненадолго.

Свонн нервно подергала жемчужную нить, обвивавшую ее шею. Тонкая леска, на которой висели жемчужины, легко могла порваться, но Свонн было сейчас не до этого. Напряженным взглядом, готовым разглядеть даже самый-самый что ни на есть маленький предмет, она высматривала отцовскую фигуру. Наконец она увидела этого здоровенного, пухлого колобка, несомненно считающего себя в этот момент непобедимым горцем, сыном Шотландии. Несмотря на волнение, Свонн даже прыснула от этой мысли. Непобедимый горец! С его-то весом и походкой самого настоящего лоулэндера! Смех, да и только!

Перед глазами Уллина мелькнуло синее платье дочери и ее розовая ручка, как флаг взметнувшаяся в воздух. Он повернулся и помахал ей в ответ. Сделав несколько шагов вперед, он решил еще раз оглянуться на дочь. В этом бархатном платье она была очаровательна! Воплощение невинности и страстности одновременно. Но, оглянувшись, Уллин был разочарован. Вместо улыбающегося личика дочери он увидел лишь ее стройную спину да белые туфельки, сверкающие металлическими набойками. Интересно, что бы это значило?!

Прекрасное зрелище представляет собой залив Ферт-оф-Форт, тот, что неподалеку от Старого города. Особенно в те часы, когда по его водам плывут робкие рассветные блики или мерцает серебряная лунная дорожка, на которой, по поверьям, в ночи пляшут феи и эльфы…

К полудню небо окончательно очистилось от серого пепла облаков и заиграло наконец добродушной солнечной улыбкой. Свонн стояла на холме, облитая и обласканная золотистыми лучами, и размышляла о том, стоит ли ей сойти вниз сейчас или дождаться прихода Патрика. Ее тянуло спуститься поближе к волнам, разуться, погулять по воде босиком, впервые после нескольких зимних месяцев… Несмотря на весенний ветер, Свонн было жарко. Прямые лучи солнца, падающие на холм, согрели ее, позволили ей оттаять после зимних холодов. Так что теперь она была готова на любые подвиги. Возможно, даже на купание в заливе, чего она давненько себе не позволяла…

Два года назад — незадолго до знакомства с Патриком — Свонн поспорила с одной из университетских приятельниц, что сможет пятнадцать минут просидеть по шею в воде залива Ферт-оф-Форт. Надо сказать, на дворе была зима, да и погода не очень-то располагала к купанию: снег падал на землю огромными ватными хлопьями, дул сильный ветер… В общем, условия для спора были просто идеальные. Но Свонн — хозяйка своего слова — надела под шубку открытый купальник и поплелась к заливу. На муки несчастной собралась поглазеть едва ли не половина университета. Многие пытались отговорить Свонн от такого опрометчивого поступка. Но девушка, упрямая, как тысяча ослов, сняла теплую шубку и, окинув прощальным взглядом холм и стоящих на холме товарок, полезла в воду. Несмотря на то, что волны были немаленькими, а вода — обжигающе ледяной, Свонн просидела в ней обещанные пятнадцать минут. Правда, после этого приключения ее скорехонько отвезли в больницу, где она пролежала около месяца с воспалением легких. Свонн была уверена, что за эту выходку ее обязательно отчитает Уллин, но, как выяснилось, Уллин не только не рассердился на дочь, но и стал еще больше гордиться ею. Потомки рода Макфернов всегда держали свое слово и не боялись трудностей и лишений!