Шери Уайтфезер - Любовь - моя защита

Она указала на клумбу.

— Я полола сорняки и перепачкала весь помост. Двинувшись вперед, она подняла голову. — А что вдохновило вас заказать диван?

Зак пожал плечами. Даже себе он не мог объяснить, почему он это сделал. Говоря по правде, Натали ему слишком нравилась, и это его тревожило.

Зак Райдер старался не сближаться со своими подопечными, ведь об этом говорила инструкция. Но он был всего лишь человеком. В прошлом году он сопровождал другого свидетеля, связанного с Семьей Западного побережья, который в конце концов заработал его уважение. Парень наладил свою жизнь и женился на хорошей девушке. Зак был шафером на его свадьбе. Такие вещи имели значение.

В конце концов, Зак находился со свидетелями для того, чтобы помочь им начать свою жизнь заново. Или для того, чтобы отправить их в тюрьму, если в этом была необходимость. Он никогда не знал, как сложится их судьба.

— Действительно ли диван — это окончание ссоры? — спросила она.

Зак поднял брови.

— Какого сора?

— Ссоры.

— Я так и сказал.

Он бы и сам посмеялся над своей неудачной остротой, если бы жгучая, как красный перец, Натали была виновна. Зака все еще беспокоило, что мерзавец Хэлловей воспользовался ее юностью и доверчивостью.

— Только примите этот дурацкий диван и все остальное как должное.

— Это подразумевает, что я должна урезать остальную часть своего имущества? А я так надеялась на телевизор с большим экраном.

— Вы испытываете вашу удачу!

— Я только шучу.

Она улыбнулась ему, и на ее щеках появились две очаровательные ямочки. Остается надеяться, что она не завлекает его. Но Зак не помнил, чтобы прежде видел эти ямочки. Может, она знает, как заставлять их появляться по ее желанию?

Он бросил ей полотенце.

— Я собираюсь урезать бюджет на ваш автомобиль.

— Вы и так собирались сделать это.

— Да, собирался, но теперь я действительно урежу. — Он испытал удовлетворение, когда она свернула полотенце с выражением лица, не предвещающим появления этих хитрых ямочек.

— У вас есть родители, Зак? Или вас принес аист?

Умная женщина. Быстрая реакция. Острый язычок.

— Это было живорождение.

— Передайте своим родителям мои соболезнования.

— Не могу. Мой отец умер, а у матери болезнь Альцгеймера.

У нее расширились глаза.

— Мне жаль. Я не…

— Все хорошо. Я привык к этому. Кроме того, моя мать истинная леди, даже если она давно не помнит, кто я.

— Если вы будете таким, я откажусь от дивана. Ямочки возвратились. — Мне действительно жаль ваших родителей.

— Я едва помню своего отца. Его не стало, когда мне было пять лет. — Зак не знал, зачем он рассказывает ей об этом, разве что чувствовал потребность говорить об этом вслух. — Но я помню день, когда моя мать узнала, что он не вернется из Вьетнама. Священник из морской пехоты прибыл к нам, и мать начало трясти прежде, чем он произнес эти страшные слова.

— Ваш отец погиб на войне?

Зак кивнул.

— Ему было двадцать шесть лет, он был любовью всей жизни моей матери. — И больнее всего то, что его мать уже больше не могла вспомнить мужчину, за которого когда-то вышла замуж. — Обычно раньше она все время говорила о нем.

Натали осталась стоять там, где была, крепче сжимая полотенце.

— Вы похожи на него?

— Фактически да. — Он послал ей безрассудную усмешку. — Я красивый парень.

Она покачала головой, и Зак перестал улыбаться. Когда они оба замолчали, он пожалел, что она не надела лифчик. Он никак не мог отвести взгляд от ее грудей.

— Вы росли в этом районе? — спросила она.

Он сосредоточился на ее лице, на ее глазах.

— Нет.

— Значит, вы не из племени, живущего в Керд'Ален?

Ее вопрос удивил его. Он не ожидал, что она точно определит его индейское происхождение.

— Я лишь частично сиу, — разъяснил он.

— В самом деле? — Она казалась заинтригованной. — Вы воспитывались в резервации?

— Нет. — Зак ощутил, что беседа пошла в неприятном ему направлении. — Я больше белый, чем индеец.

Она бросила любопытный взгляд на его смуглую кожу.

— Вам не хочется быть коренным американцем?

— Я не это имел в виду. — Он задал себе вопрос: что, черт возьми, он делает, стоя босиком на лужайке Натали и обсуждая свое происхождение? — Я живу и работаю в мире белых. Это то, что мне знакомо.

Локон упал ей на щеку. Холодало. Солнце было уже не таким горячим.

— Звучит так, будто вам этого не хочется.

Он не хотел выдавать свои чувства и симулировал безразличие.

— Белые ожидают от тебя, что ты будешь вести себя определенным образом, а индейцы — что будешь вести себя другим образом. Все, что я могу, это быть собой.

Но Натали не собиралась на этом заканчивать свои расспросы.

— У вас есть родственники в резервации?

— Да, в Пайн-Ридж. Но мне было пять лет, когда я видел их последний раз.

— Тогда, когда погиб ваш отец?

Зак кивнул. Он посылал ежемесячный чек в благотворительную организацию племени сиу, но это не меняло его отношений с семьей отца.

Следующий вопрос заставил его вздрогнуть.

— Не там ли было восстание? В резервации Пайн-Ридж? Мне кажется, что я видела об этом кинофильм. — Она сделала паузу и задумалась. — Восстание, в которое были вовлечены ФБР и Центр по обеспечению безопасности свидетелей?

Он выругался про себя. Натали только что вытащила на свет его худший кошмар.

— Вы подразумеваете осаду Ваундед-Ни?

— Вот именно. О боже мой! Вы были тогда инспектором? Вы были там?

Его живот сжался.

— Мне было всего девять лет.

— О! — Ее щеки вспыхнули. — Я не предполагала, что с тех пор прошло так много времени. Я думала, что это случилось в восьмидесятых.

— Это был 1973 год.

В тот год несколько сот индейцев во главе с Организацией гражданских прав племени сиу и Американское индейское движение заняли Ваундед-Ни.

Люди имели оружие, но главным их оружием были гордость и обида. В тот год дядя Зака, сотрудник Центра, белый, которому Зак был предан и которым восхищался, вместе с другими федеральными офицерами присоединился к силам, противостоящим индейцам.

Она шагнула к нему.

— Вы когда-нибудь думали о переезде в резервацию? О возможности узнать своих родственников получше?

— Была такая мысль. — Но он боялся, что родственники не примут его. Участие его дяди в осаде Ваундед-Ни всегда было в памяти, преследуя его в юности, заставляя чувствовать себя виноватым перед своими соплеменниками.

— Я думаю, будет правильно предположить, что ваша индейская кровь со стороны вашего отца?

— Да. Это правильное предположение.

Она печально вздохнула.

— А я даже не знаю, кто мой отец. — Натали рассеянно опустилась на колени, чтобы выдернуть сорняк, который пропустила. — Для меня это не так уж важно. Насмотрелась я на тех, кого моя мать приводила домой! Наверняка и мой отец такой же!