Жанетт Кенни - Корона для пленницы

— Но они выдали ее замуж за твоего отца, — заметил он.

— Мне известно, что на свадьбе присутствовал только отец матери, — сказала Деми. — С тех пор мы не слышали о маминых родственниках.

— Даже после ее кончины?

— Ни слова. Для них она умерла еще раньше. Что касается меня… Они подозревали, что я — незаконнорожденная дочь ее любовника.

Это было не так, но когда-то Деми втайне мечтала, чтобы ее отцом был кто угодно, только не Сандрос Андреу.

— Представить невозможно, что они вычеркнули тебя из своей жизни.

— Дед оставил мне трастовый капитал. — Она скорчила гримасу. — Я смогу распорядиться им, только когда выйду замуж и рожу наследника. Греческого наследника.

— Так велит традиция.

Деметрия не сочла нужным говорить, что не желает дедовских денег. Он не хотел знать ее, когда она была ребенком и нуждалась в любви.

Кристо упрямо сжал губы:

— Ты знаешь, что им отправлено приглашение на свадьбу?

— Нет. Со мной никто не обсуждал список гостей. — Деми пыталась почувствовать обиду, но у нее просто не осталось сил на споры. — Видимо, в протоколе про мое мнение ничего не написано.

Кристо приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. В его взгляде появилось что-то новое, пока непонятное ей.

— Правильно. Но когда мы поженимся, твои родственники будут кланяться тебе.

— Мне безразлично.

— Зато мне — нет. — Он закрепил слова поцелуем, который согрел ее. — Ты — моя королева, и я требую уважения к тебе.

Деми через силу улыбнулась, думая, что уважения и поклонов будет недостаточно. Любовь — вот что она хочет получить от него.

— Ты никогда не рассказывал о своей матери и своем детстве, — осторожно сказала Деметрия.

Кристо вздохнул и обнял ее, усадив рядом на скамейку.

— У нас было необычное детство, но другого мы не знали. Мать была занята своими обязанностями, отец — своими. Нас воспитывали няни.

— Представляю, как вы весело гоняли их по огромному дворцу.

Он громко засмеялся, наверное, в первый раз за время их знакомства:

— Мы росли бойкими: энергия требовала выхода. Когда Грегору исполнилось восемь, его отдалили от нас.

— Почему?

— Он был наследным принцем, — сказал Кристо, как будто это все объясняло, — отец хотел, чтобы он с детства привыкал к своей роли. Мы росли вместе с Микаэлем.

«Значит, Грегор был практически лишен детства и компании братьев», — подумала Деми.

— Какими ты помнишь себя и Микаэля? — спросила она.

— Мы ни в чем не знали отказа, у нас была огромная игровая комната и няня, которая квохтала над нами как наседка. Когда мне исполнилось восемь, меня отправили в школу-пансион в Греции.

Господи, а она думала, что у нее несчастливое детство!

— Разве можно отсылать из дома ребенка в этом возрасте? А что твои родители? Какова их роль в твоей жизни?

Он пожал плечами, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему.

— Мои родители — король и королева, — сказал он. — Они не были близки с нами, у них было слишком много других дел.

— Люди, настолько занятые своей жизнью, не должны иметь детей.

Кристо долго молчал, потом спросил:

— А ты готова оставить карьеру ради долга перед семьей?

— Конечно! Дети должны все время чувствовать, что родители любят и поддерживают их.

— Как ты можешь это говорить? Ты с малых лет была помощницей мачехи, а отец из жадности использовал тебя для продвижения своего бизнеса!

Деми отшатнулась, пораженная звучавшей в его голосе горечью. Легче всего не вступать в спор, пусть думает что хочет. Но гордость не позволила оставить оскорбительное замечание без ответа.

— У отца много недостатков: он жестокий, жадный, часто вульгарный. Но у меня никогда не было сомнений, что он любит меня. Все, что он делал, включая помолвку с наследным принцем, он делал, как ему казалось, для моего блага.

Кристо фыркнул, подвергая сомнению ее слова:

— А мать твоей сестры? Ни за что не поверю, что она относилась к тебе как к родной дочери.

— Можешь не верить, — сказала Деметрия. — Однако это она научила меня шить и поощряла слабые попытки создать что-то своими руками. Благодаря ее поддержке я закончила университет и начала самостоятельную карьеру. Я надеялась добиться чего-то в профессии до того, как должна буду выполнить долг перед короной.

Пальцы Кристо переплелись с ее пальцами, но впервые она не испытала волны желания. Вместо сексуального возбуждения, которого Деметрия ждала и боялась, ее охватила печаль оттого, что ему не довелось испытать любовь.

— Ты слишком много значения придаешь любви, — сказал он.

— А ты не придаешь ей никакого значения.

Кристо не стал отрицать, отчего ее печаль стала еще глубже. На секунду она представила маленького, нуждающегося в любви мальчика, который превратился в надменного, циничного мужчину.

— Сегодня был длинный день, — сказал Кристо, помогая ей встать со скамейки. — Пора возвращаться во дворец.

В постель? Деми почти не сомневалась в этом, пока они в молчании шли к дверям. Ее одолевал страх и сомнения: она мечтала заняться с ним сексом и страдала, что никогда не узнает его любви.

Возле дверей спальни он остановился и поцеловал ее так нежно, что на глаза навернулись слезы.

— Отдохни, Деметрия. Нас ждут тяжелые дни. — С этими словами он повернулся и ушел.

Деметрия осталась стоять в растерянности: отпустить его или окликнуть, вернуть в свои объятия, в свою постель? Она подавила всхлип. Вытирая руками мокрое от слез лицо, вошла в комнату.

Любовь не должна причинять такой боли.

Всю следующую неделю Деметрия почти не видела Кристо. В субботу, которая должна была стать днем свадьбы, хоронили Грегора. Как и в Греции, церемония сопровождалась сложным ритуалом и казалась бесконечной.

Деметрия в черной кашемировой шали от Донны Каран сидела рядом с женихом. В черном костюме, рубашке и галстуке с красной королевской перевязью через плечо, тот выглядел величественно и неприступно.

К тому времени, когда Грегор был наконец-то похоронен в королевской усыпальнице, Деми была истощена физически и духовно, но ей предстояло ждать, пока все присутствующие не разойдутся и дворец не затихнет.

Кристо снова исчез, скорее всего, его ждали неотложные государственные дела. Ее отец и непривычно смиренная сестра тоже уехали. Деми было не с кем поговорить, поделиться тревожными мыслями. Кипучая подготовка к свадьбе в дворцовом парке остановилась, готовое платье на манекене накрыли чехлом, новая дата свадьбы была неизвестна. Королевский дом Станракисов будет в трауре тридцать дней. Раньше чем через месяц они с Кристо не поженятся.

Что делать во дворце целый месяц, она не знала. До официальной церемонии бракосочетания у нее нет никаких обязанностей. Деми предстоял самый длинный период безделья в ее жизни.