Харриет Гилберт - Долгожданное признание

— Нет, конечно! — возмутилась Луиза, откидываясь на спинку дивана.

Разговор шел явно не туда. Не очень-то легко сидеть рядом на этом огромном диване. От каждого прикосновения горячих пальцев внутри вспыхивал огонь, а сердце стучало, как кузнечный молот. Ситуация совершенно выходила из-под ее контроля.

— Так вы, значит, не любовники?

— Вообще-то не твое дело, но тем не менее, нет. У нас другие отношения, — бормотала она, судорожно подыскивая какую-нибудь другую тему для разговора.

Но Ксавье было невозможно остановить.

— Все же не понимаю, что это у вас за дружба такая? Не верю, что между мужчиной и женщиной возможна дружба, свободная от сексуального влечения.

— Это… это просто нелепо! — возмутилась Луиза.

Ксавье пожал плечами.

— Признаюсь, никогда не мог понять отношение англичан к любви. Из того, что ты мне сейчас рассказала, вполне можно сделать вывод, что в перспективе ты собираешься выйти за него замуж, — протянул он, пристально глядя прямо ей в глаза. — И я спрашиваю себя, ну почему эта милая, красивая девушка хочет выйти замуж за человека, который, как это ни поразительно, не находит ее привлекательной?

— Я этого не говорила! — воскликнула Луиза.

— Вообще ситуация лишена логики, — не обращая на нее внимания, продолжал Ксавье. — Если этот человек, Невилль, не считает тебя привлекательной, то он просто дурак. Если же, с другой стороны, он находит тебя привлекательной, однако ничего не предпринимает, тогда он еще больший дурак… ведь так?

Изо всех сил Луиза пыталась держать себя в руках, испытывая просто непреодолимое желание положить усталую голову на его сильное плечо и ощутить его объятия.

— Почему тебе хочется отдать себя такому скучному человеку?

— Невилль вовсе не скучный! — выпалила Луиза. — И… вообще… пора переменить тему. Гроза уже кончилась, и если Розе удалось высушить мою одежду…

— Вряд ли.

Луиза тяжело вздохнула.

— Ну тогда давай поищем что-нибудь здесь.

— Неважно, кончилась ли гроза и в каком состоянии твоя одежда, ты никуда отсюда не поедешь.

— Это просто немыслимо! Я требую…

— Ты требуешь… чтобы я тебя поцеловал?

— Нет!

— Да! — поддразнил он ее. — Совершенно очевидно, что уже битый час ты сама хочешь меня поцеловать!

— Что?! Как ты смеешь! — Под взглядом блестящих темных глаз щеки ее зарделись.

— Ну зачем отрицать очевидное? Тем более что я тоже борюсь со страстным желанием поцеловать тебя с той самой минуты, как ты переступила порог этого дома.

— Но… но ты не можешь, мы не должны!..

— Очень даже могу! — охрипшим голосом прошептал он, не обращая внимания на слабые протесты, и заключил ее в объятия. — И, мне кажется, как раз должны!..

— Это просто безумие… — беспомощно пролепетала она, сдаваясь.

Его губы были твердыми и настойчивыми, и Луиза раскрыла рот под их властным нажимом, отчаянно пытаясь не терять рассудка, помнить, что надо бояться и не доверять этому жестокому, высокомерному и властному человеку. Но чувства подводили. Голова кружилась. Ее поглощал темный, мощный водоворот желания. Все глубже отдаваясь поцелую, она забыла обо всем на свете, слыша только громкий стук его сердца, бьющегося в унисон с ее собственным.

Совершенно оглушенная и ослабевшая от охватившей ее страсти, она издала слабый жалобный стон.

— Луиза! — Она слышала его неровное, прерывистое дыхание, чувствовала, как длинные смуглые пальцы развязывают пояс халата. — Ты меня просто околдовала. Я… я ничего не могу с собой поделать, — отбросив полы халата в стороны, он приник губами к душистой ямочке между грудей.

Вся в плену поглотивших ее чувственных ощущений, она могла только стонать от невыразимого наслаждения. Несколько секунд темные, горевшие желанием глаза пожирали перламутровую кожу ее обнаженного трепещущего тела, потом с глухим стоном жадные, властные губы приникли к ее груди.

Погружаясь в водоворот страсти, Луиза не знала и не хотела больше ничего знать. Мощными волнами накатывало всепоглощающее желание, и в мире, казалось, не осталось ничего, кроме настойчивого, непреодолимого стремления удовлетворить это неистовое пульсирующее возбуждение. Вдруг тишина нарушилась самым неожиданным образом.

— Дядюшка? Ау-у?.. Мы вернулись…

При звуке молодого девичьего голоса Ксавье резко поднял голову и, сверкая глазами от ярости, быстрым движением прикрыл ее халатом. Возвращенная к действительности столь бесцеремонным образом, Луиза не сразу поняла, в чем дело. Потом услышала быстрые легкие шаги по каменным плитам коридора, и кровь отхлынула у нее от лица. Тяжелая дубовая дверь комнаты широко распахнулась.

— Не могу понять, почему тебе так хочется увидеть моего дядю, Дезире, — с явным раздражением говорила вошедшая в комнату девушка. — О Боже! Я… ой… прости, дядя. Я не хотела… я не знала… — она смущенно замолкла.

В наступившей напряженной тишине Луиза и Ксавье — все еще в объятиях друг друга — оказались под пристальным взглядом трех женщин. Их изумленные лица выражали разную степень ужаса, смятения и возмущения.

Скорчившись на краешке постели и прикрыв лицо руками, Луиза застонала от огорчения. Сейчас она с радостью отдала бы все, чтобы оказаться в Лондоне в своей квартире, в безопасности и покое.

Никогда прежде не приходилось попадать в столь неприятное и унизительное положение! Просто дрожь пробирала от сцены, что разыгралась внизу, когда их обнаружили.

Луиза никак не могла понять, что произошло, съежилась в углу огромного дивана и как испуганный ребенок крепко обхватила руками свое дрожащее тело. Она была в ужасе и еле сдерживала рыдания. Ксавье быстро вскочил на ноги и постарался закрыть ее от любопытных взглядов. Потом начал требовать объяснений по поводу внезапного вторжения.

Через некоторое время Луиза немного пришла в себя и обнаружила, что присутствует при шумной ссоре. Из трех женщин две были ей незнакомы — тетушка Софи и племянница Мария-Тереза. Третьей была та самая изящная темноволосая женщина по имени Дезире, которая два дня назад нагрубила ей в офисе Ксавье.

Трудно было представить, что Ксавье может быть в такой ярости.

— Тетушка… — рычал он, — почему вы вернулись сегодня. Вы должны были приехать завтра!

Тетя и Мария-Тереза одновременно быстро и громко объясняли, почему так произошло. В этом бедламе и шуме Луиза плохо понимала, о чем идет речь. Видимо, виновата была тетушка Софи. Ей так хотелось развлечь молодую девушку и она повезла ее в Калви к своим родственникам.

— Тетушка, не испытывайте мое терпение. Я прекрасно помню, что вы собирались в Калви. Но почему вы вернулись домой на день раньше? Это твои штучки, Мария-Тереза? — рявкнул Ксавье.