Салли Блейк - Только по любви

Скрипки заиграли какую-то зажигательную мелодию, и веселье возобновилось.

— Спасибо, Маркус. Вы сказали то, что нужно. Думаю, это рассеяло всякие сомнения, если они у кого-либо были.

— Тогда давайте и дальше рассеивать сомнения. Гостям охота полюбоваться влюбленной парой, пусть любуются, — тихо сказал Маркус.

Эми улыбнулась. Не стоит хмуриться. Не такой сегодня вечер, чтобы изображать из себя застенчивую невесту и притворяться чересчур скромной. Это не только его вечер, но и ее, так что она намерена насладиться им сполна.

Их внимание привлек Томас Варли, беседовавший с Элен Дюбуа, выглядевшей весьма элегантно в платье из бледно-желтого шелка. Неожиданно она прервала адвоката и обратилась к Эми:

— Как это мило, что Маркус отдал дань памяти своей тетушке. Вы, наверно, тоже очень ее любили, мисс Финч?

— Да, она была моим хорошим другом. Ее смерть, да еще при таких ужасных обстоятельствах, потрясла меня.

— Однако, к счастью, эти обстоятельства имеют весьма приятные последствия. Вы не согласны?

— Сомневаюсь, что смерть достойной леди можно истолковать как…

— Но вы не оказались бы в положении невесты, если бы этого не случилось, — настаивала Элен. — Я говорю об этом просто потому, что до вашего приезда Маркус был убежденным холостяком, о чем весьма сожалели все дамы города. Вас сблизило общее горе, а это быстро перешло в романтическую привязанность. Как все удачно вышло!

Намек был более чем прозрачным. Элен предполагала, что Эми удалось каким-то образом завоевать податливое после несчастья сердце Маркуса. Все это было настолько нелепо, что Эми, чуть не рассмеявшись француженке прямо в лицо, дерзко ответила:

— Несомненно, худа без добра не бывает. Я и вообразить себе не могла, что все так счастливо закончится, хотя мне очень жаль леди Беллингем.

— Это естественно, — вздохнула Элен и заговорщически улыбнулась. Наблюдая за тем, как француженка порхала по залу и кокетничала со всеми мужчинами подряд, Эми усомнилась, что гувернантка собирается стать именно леди Чэпмен.

— Не стоит обращать внимание на ее подкалывания, — заметил стоявший рядом Ронан Келли. — В этом мире каждый должен заботиться о себе сам, так что наша мадемуазель Дюбуа всего-навсего решает свои собственные проблемы. Она готова ухлестывать за любым, лишь бы он был в штанах, — добавил он грубо. — Но вам-то нечего опасаться, ведь совершенно ясно, что вы с Маркусом созданы друг для друга.

Келли подмигнул, а Эми поспешила избавиться от этого человека, но попала из огня да в полымя — оказалась лицом к лицу с Томасом Варли.

— Знаете, мисс Финч, вам очень идет подарок Маркуса. Я уже сказал ему, что восхищаюсь его вкусом.

Судя по всему, адвокат простил им перепалку, случившуюся в его конторе, и почти поверил тому, что они женятся все-таки по любви. Варли был, в общем-то, еще достаточно молодым человеком, просто чопорная манера держаться старила его. Сейчас он явно смягчился, являя миру другую сторону своего характера.

Когда вечер подошел к концу, Эми почувствовала страшное облегчение. Несмотря на все старания, ей так и не удалось расслабиться.

Ей хотелось поскорее остаться в одиночестве. Она отослала спать преданную Догерти, поджидавшую ее, чтобы помочь раздеться.

А когда служанка ушла, Эми просто-напросто сникла. Она сняла платье и вынула шпильки из прически, распустив по плечам волосы. В зеркале отражалось бледное застывшее лицо, в нем не осталось ни сияния, ни красок, столь восхищавших гостей.

Великолепные, совершенные в своей чистоте сапфиры сверкали на ее шее. Но сейчас они казались Эми насмешкой над порядочностью и только усугубляли ее вину. Она попыталась расстегнуть застежку, но дрожащие пальцы не слушались.

Напряжение, в котором она пребывала весь вечер, неожиданно схлынуло, и Эми, тяжело опустившись на край постели, разрыдалась.

Она не услышала ни стука в дверь, ни шагов и опомнилась, лишь почувствовав, как просела постель и чья-то рука обняла ее за плечи.

— Боже мой, Эми, не плачьте. Я и так чувствую себя ужасно из-за того, что вовлек вас во все это, — услышала она голос Маркуса, в котором звучало отчаяние.

Не в силах оторваться от нежного объятия, она крепче прильнула к Маркусу. Конечно, эти слова не похожи на те милые пустячки, которые нашептывают любимым… но разве у нее есть право ставить условия?

Между тем ситуация становилась двусмысленной. Светские приличия, особенно в провинции, где люди более либеральны, допускали кое-какие вольности в отношениях жениха и невесты, но под вольностями вряд ли подразумевалось, что они будут сидеть на постели полураздетые в таком крепком объятии, что сливалось биение их сердец…

И без того обостренные чувства Эми были оскорблены его признанием. Он жалеет о том, что сделал ей предложение! Она предприняла слабую попытку освободиться, мысленно подбирая слова, которыми можно его прогнать, но Маркус еще крепче прижал ее к себе, словно был не в силах отпустить.

— Я догадывался, что у вас наступит такая реакция, однако не ожидал, что она будет настолько сильной. Мы с вами всегда были близки по духу, и поверьте мне, я глубоко презираю себя за то, что не оценил эту близость. Мне необходимо, чтобы вы простили меня.

— За что? — прошептала Эми. — В случившемся виноваты мы оба. Вам незачем просить у меня прощения.

Эми заглянула ему в глаза, и ей показалось, что Маркус задержал дыхание. Он склонился над нею и прижался к ее губам. Она не стала, да и не хотела, противиться, а обвила его шею руками и притянула ближе. Каким-то образом они упали на постель, и Маркус стал ласкать ее грудь. Оттолкнуть его было выше ее сил. Чувство блаженства, вызванное его лаской, было ни с чем не сравнимо.

— Моя дорогая, моя милая Эми, — шептал Маркус. — Знаете ли вы, как часто я мечтал об этом?

— Нет, — еле слышно ответила она.

— Я не должен этого делать? — безжалостно допрашивал он.

— Нет, вы… — начала было она и запнулась.

Маркус почти лежал на ней, и ей было трудно дышать, то ли под тяжестью его тела, то ли потому, что где-то в глубине проснулось неизведанное желание, сжигавшее ее и требовавшее удовлетворения.

— Я вас не скомпрометирую, моя дорогая, несмотря на всю мою страсть.

Эми посчитала это признание следствием выпитого вина и раскованной атмосферы вечера. А заодно напомнила себе, что договоренность между ними чисто деловая и, стало быть, физическая близость исключена.

— Прошу вас, Маркус, уйдите. Это становится невыносимо.

Когда-то давно одна из судомоек в доме леди Беллингем рассказывала ей, что мужчина всегда чувствует, когда женщина готова ему отдаться, как бы она ни старалась это скрыть. А то, что Маркуса обуревало желание, ей было совершенно ясно.