Долли Нельсон - Живи и люби!

Но все это кончилось катастрофой. Бедняга собирался предложить руку и сердце прожженной мошеннице. Следовало спасти Тенгвальда от него самого.

Притворяться умной, способной и сообразительной в течение двух месяцев — еще куда ни шло. Но делать это всю жизнь невозможно. Миссия невыполнима. Во всяком случае, для человека, который родился и вырос в крошечном городке за Северным полярным кругом.

— Тенгвальд…

Услышав собственный срывающийся голос, Сигрид стиснула зубы. Нужно было взять себя в руки. Но следовало признать: столь противоречивых эмоций она еще не испытывала никогда в жизни.

Когда Сигрид поняла, что чувство, которое питает к ней Тенгвальд, не ограничивается простым физическим влечением, это стало бальзамом, пролитым на ее раны. Она и думать не могла, что между ними может быть нечто большее, но он прямо сказал об этом. Она ощутила себя счастливой, однако счастье не могло побороть стихийный первобытный страх, поднимавшийся из глубины души, как газ со дна взбаламученного болота.

Тенгвальд почувствовал, что ему хотят отказать — об этом говорил его мрачный и обиженный взгляд. Сигрид поняла, что, всего лишь назвав его по имени, сказала больше, чем собиралась. Очень жаль, что она причинила ему боль, но ничего не поделаешь. Лучше потерпеть несколько минут, чем потом страдать всю жизнь…

А именно это и случится, если принять его предложение. Отказывая Тенгвальду, она спасает его. Но это не приходит ему в голову.

В его глазах горел огонь. Боль находила выход в форме гнева. Вот и хорошо, подумала Сигрид. Иметь дело с гневом легче, чем с болью и обидой.

— Сигрид, не могу поверить, что вы собираетесь отказаться от возможности изучить то, что нас связывает.

О Боже, она бы с радостью и наслаждением изучала каждый миг, каждый оттенок, каждую клеточку объединявшего их чувства. Но, когда Тенгвальд узнает правду, она тут же утратит все, что приобрела.

Рассказать ему правду о своем прошлом? Ни за что. Она слишком уважает Тенгвальда и слишком дорожит его уважением. Поэтому придется лгать. Лгать, как никогда в жизни. Она не хотела причинять ему лишнюю боль. Но страх правды был слишком велик.

— Именно это я и собираюсь сделать. — У Сигрид напряглись все мышцы. — Вы знаете, что у меня есть планы. Я не собираюсь отказываться от них ради нескольких страстных поцелуев.

— Нескольких страстных поцелуев? По-твоему, это так называется?

Красивое лицо Тенгвальда грозно потемнело, и Сигрид едва не вздрогнула. Ее слова ранили его, но и ей самой они разрывали сердце.

— Прекрати! Не смей говорить мне, что в чувстве, которое мы испытывали друг к другу с самого начала, не было ничего серьезного!

Ответить Сигрид не посмела. Нужно было как следует подумать, что именно она хочет сказать.

— Ты научила меня многому, — продолжил Тенгвальд. — Тому, чему не смог научить никто другой.

Сигрид смотрела на него, затаив дыхание. Только это ей и оставалось.

— Ты помогла мне познать самого себя. Раскрыла мне глаза. Заставила изменить планы на будущее. Благодаря тебе я понял, что смог бы быть хорошим мужем. Добрым и любящим отцом.

И будешь! Будешь! — хотелось крикнуть Сигрид, но она опять не посмела.

— Не вздумай утверждать, что мое чувство было безответным, — сказал Тенгвальд. — И что ты сама не изменилась за прошедшие недели.

Тон его голоса был суровым, но Сигрид чувствовала, что за ним скрывается мольба.

— Конечно, я… — Но желание признаться тут же поборол страх. Она решительно выпрямилась. — Послушайте, Тенгвальд… Неужели все это имеет значение? Я все равно скоро уеду отсюда…

— Имеет, черт побери! — В его зеленых глазах снова вспыхнул неистовый гнев. — Ни за что не поверю, что эта история раскрыла глаза только мне!

Он перевел дух, слегка успокоился и продолжил:

— Ты была убеждена, что никогда не выйдешь замуж, не будешь иметь детей и что согласилась присматривать за моими племянницами только по просьбе твоего отца. Потому что временно не можешь летать на самолете. Но я видел, как ты общаешься с Лоттой и Ловисой. Это доставляет тебе удовольствие. Причем куда большее, чем ты ожидала. Они что-то пробудили в тебе. Я сам был свидетелем этого, так что можешь не спорить.

Тенгвальд опять сделал паузу, словно собираясь с мыслями и, видимо, переживая какие-то душевные движения.

— И не смей говорить, что ты не испытываешь ко мне никаких чувств! — с силой воскликнул он, выплескивая накопившиеся эмоции. — Думаешь, я не видел, как ты смотрела на меня? Когда я целовал тебя в губы, твое тело пробуждалось к жизни. Стоит мне прикоснуться к тебе, как происходит что-то поразительное.

Сигрид стиснула зубы. А потом кулаки. Если она не будет держаться от него на расстоянии, то ее решимость противостоять влечению рухнет как карточный домик. Тенгвальд узнает все ее тайны… а потом от его чувств не останется ничего, кроме досады и презрения.

Она уперлась рукой в землю и порывисто вскочила, задев каблуком стакан. Раздался звон разбитого стекла.

— Я уже говорила вам, — сквозь зубы процедила Сигрид. — У меня есть свои планы. Свои цели и мечты. Все это я сказала вам ясно и недвусмысленно. Сказала, что не желаю вступать в прочную связь. Сказала, что серьезные отношения не представляют для меня никакого интереса. Я хочу изучать жизнь! — с нажимом воскликнула она. Ее лицо вспыхнуло. — И никто мне не помешает. Городу Шиен нечего мне предложить. Абсолютно нечего. Все свои двадцать три года я провела в такой же глуши и не собираюсь менять одну дыру на другую!

Она резко повернулась и побежала к дому.

Сигрид на цыпочках прошла мимо гостиной, откуда доносились негромкие звуки телевизора. Нужно было войти, посмотреть, чем занимаются двойняшки, и пожелать им спокойной ночи, но она была измучена разговором с Тенгвальдом и не хотела, чтобы дети видели ее в таком состоянии.

Однако избежать этого не удалось. Ее окликнули, и она застыла как вкопанная. Голос Лотты она узнала сразу. Для этого даже не понадобилось смотреть на ее подбородок.

Сигрид остановилась в дверном проеме.

— Да? Я здесь.

— Пожалуйста, дай мне попить, — вполголоса попросила девочка. — Я не могу сойти с места.

— Конечно. — Сигрид вошла в полутемную комнату и удивилась, что двойняшки перебрались с пола, где лежали спальные мешки, на диван.

Ловиса спала мертвым сном, ее голова лежала на плече Лотты. Сигрид потянулась за стаканом и спросила:

— Ты не будешь возражать, если я положу Ловису в спальный мешок?

— Не нужно. У нас с ней договор. Если одна из нас уснет, вторая обязана ее разбудить. Фильм про Тома и Джерри почти закончился, и я решила дать ей отдохнуть перед началом второго.

Лотта схватила стакан и сделала глоток.