Долли Нельсон - Живи и люби!

Она поняла, что выдала себя, и удивилась тому, что он никак не ответил на комплимент. Даже не хмыкнул для приличия.

Тенгвальд сел рядом, но не прикоснулся к ней.

— Сигрид, что бы ты ни сказала, это не заставит меня думать о тебе по-другому.

Она ударилась в панику.

— Пожалуйста, вспомните, что я всеми силами избегала разговоров о моем прошлом. Мне очень нравится та Сигрид, которой вы меня считаете. Но, когда я расскажу правду, все изменится. Я по глазам вижу, что вы считаете меня умной, способной, уверенной в себе, сообразительной и хорошо знающей свое дело.

Тенгвальд крепко взял Сигрид за руки, и ее тут же бросило в дрожь.

— Ты и есть та самая Сигрид, которой я тебя считаю. А как же иначе? Я хорошо узнал тебя. Видел, как ты обращаешься с девочками. Ты любила этих детей, заботилась о них, смеялась вместе с ними, учила их. Помогала мне присматривать за ними.

Он перевел дух и продолжил:

— Ты заботилась обо мне. Помогала в работе. И даже сумела заставить меня переменить мнение о самом себе. Несмотря на то, что я сердился на тебя.

О Боже, как легко было утонуть в его любящих глазах… Но это было бы ошибкой.

— Сигрид, ты действительно очень умная, способная, сообразительная и хорошо знающая свое дело. Ты поразительная женщина. Я уже говорил все это. И не могу поверить, что ты относишься к себе по-другому.

У Сигрид больно сжалось сердце. Нужно было положить этому конец. Причем немедленно.

— Я вам не ровня. Поверьте мне. — Она попыталась выдернуть руки, но Тенгвальд держал их крепко.

Когда Сигрид посмотрела ему в глаза, у нее участился пульс.

— Я никогда не встречал такую женщину, как ты. — Его голос окутывал ее, словно шелковое покрывало. — Нет, так легко ты от меня не отделаешься.

Сигрид ссутулилась, решимость покинула ее. Она прижала подбородок к груди и прошептала:

— Тенгвальд, вы… вы самый умный человек, которого я встречала. А я… я полное ничтожество. Жалкая неудачница. Я даже не…

— О чем ты говоришь? Когда ты приехала, то была так уверена в себе, что я слегка испугался.

— Мираж. Видимость, — шепотом сказала она и закрыла глаза. — Преподавательница на курсах менеджеров по туризму вдолбила мне, что внешность — это все. Именно во время учебы на курсах я создала ту Сигрид, которая сейчас сидит рядом с вами.

Это признание отняло у нее последние силы. Каждое слово давалось ей с огромным трудом.

Она не могла смотреть Тенгвальду в глаза. О Боже, как он будет разочарован… Пожалеет о том, что прикасался к ней, целовал ее и делал ей предложение. Будет злиться на нее за то, что она притворялась другим человеком.

— Не понимаю.

И тут Сигрид не вытерпела.

— Я недоучка!

Тенгвальд сначала нахмурился, а потом недоуменно захлопал глазами.

— Только и всего? О Господи, Сигрид… Очень многие люди не кончают колледж. Амалия его тоже не закончила. Фредрика пригласили провести семинар для студентов экономического факультета. Они познакомились, полюбили друг друга, Амалия бросила колледж и вышла за Фредрика замуж. Велика важность! Честно говоря, большинство людей вообще не знает, что такое колледж.

— Вы меня не поняли. Я говорю не про колледж, а про среднюю школу.

Похоже, эта дикая мысль Тенгвальду и в голову не приходила.

— Но… как это? Ты, кажется, говоришь по-испански. Помогла мне перевести письмо…

— Просто испанский язык казался мне очень романтичным. Я слушаю аудиозаписи и повторяю услышанное как попугай. Это совсем не так сложно.

Должно быть, до Тенгвальда дошло, что в его тоне звучит осуждение.

— Я тебя ни в чем не обвиняю.

— Все в порядке. Я понимаю.

На этот раз ей удалось вырвать руки. Что ж, подумала убитая горем Сигрид, наконец-то он все понял. И отпустил ее. Если и не специально, то на подсознательном уровне.

— Я думал, что в наши дни такое невозможно… — пробормотал он. — Как это случилось?

Она слабо пожала плечами.

— Когда я училась в выпускном классе, отец два месяца страдал пневмонией. Он был очень болен. Мы не могли позволить себе нанять кого-нибудь, и я перестала ходить в школу: кому-то нужно было заниматься бензоколонкой.

Сигрид испустила тяжелый вздох.

— Недели превратились в месяцы. А когда я собралась вернуться, у отца начался рецидив. На этот раз — он угодил в больницу и пролежал там две недели. Болезнь окончательно подорвала его силы. Он так толком и не оправился. Я не могла бросить его ради того, чтобы получить свидетельство об окончании школы…

Тенгвальд протянул руку, взял Сигрид за подбородок и заставил поднять лицо.

— Сигрид, ты уже говорила, что отец пожертвовал для тебя многим. И сделал все, что было в его силах, чтобы не расставаться с тобой.

Она затаила дыхание и уставилась в его глаза как загипнотизированная.

— Думаю, тебе следует немного больше верить в себя. Ты и сама принесла большую жертву.

Ее щеки залил румянец.

— Я сделала это, потому что… ну, потому что нельзя было закрыть автозаправочную станцию. Я люблю отца. А работа для него — все на свете.

После короткой паузы она добавила:

— Я прекрасно знаю, чего лишилась. Именно поэтому я решила добиться своей цели. Я хотела все переменить. И чувствовала, что заслуживаю этого.

Сигрид умолкла, ощутив неловкость, но Тенгвальд успокоился и о чем-то задумался. О чем именно, сказать было невозможно.

Когда она приехала сюда, то и не думала, что сможет рассказать Тенгвальду правду. На нее, недоучку, смотрели сверху вниз очень многие, но раньше ей и в голову не приходило, что она способна влюбиться в кого-нибудь из таких людей, как он.

— Сколько тебе было, когда это случилось?

Вопрос сбил ее с толку.

— Семнадцать? Восемнадцать? — попытался уточнить Тенгвальд. Похоже, он не ждал ответа, а просто негромко рассуждал сам с собой. — Ты была подростком, ухаживала за больным отцом и руководила автозаправочной станцией. Выходила отца. А бизнес оказался настолько успешным, что его предложила купить компания, обладающая целой сетью бензоколонок.

Вновь наступила гнетущая тишина, и Сигрид почувствовала, что задыхается.

— Я думаю, — наконец промолвил Тенгвальд, — это доказывает, что ты чертовски умна, чертовски способна, чертовски сильна волей и духом и чертовски сообразительна.

Во время этой речи он продолжал держать Сигрид за руку. Казалось, ее ударили под ложечку. Она думала, что правда рассердит Тенгвальда. Что он будет смотреть на нее с презрением или свысока. Как большинство людей.

— Я люблю тебя, Сигрид. Я убедился в твоем остром уме. В твоей ангельской доброте. В твоей самоотверженности. И хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Хочу, чтобы ты была матерью моих детей.

Сигрид не поверила своим ушам. Как он мог предложить такое?