Джулия Тиммон - Из сегодня в завтра

Дебора одобрительно кивает.

— С ними поговори ты. У тебя лучше получится. Теперь дело за малым: чтобы они оба согласились и не пожалели денег.

— Отец не скупердяй, но если втемяшит себе в голову, что там дурачат народ с единственной целью — вытянуть из них круглую сумму, тогда тут же отмахнется от этой идеи. И пиши пропало.

— Поэтому я и говорю: разговаривай с ними сама. Опишешь все так же, как описала мне. И не забудь упомянуть, что проконсультировалась у известного и уважаемого журналиста из «Нью-Йорк пост». Тогда папочка сразу помчится гладить костюм.

Криво улыбаюсь.

— Кто тебе сказал, что Джерард известный и уважаемый? И что работает в «Нью-Йорк пост»?

Дебора пожимает плечами.

— Для какой нью-йоркской газеты он пишет, не имеет большого значения. А в том, что у него талант и что рано или поздно к нему придет слава, я не сомневаюсь. С середнячком и неудачником ты не стала бы связываться.

Смотрю на нее с легким прищуром.

— По-твоему, я настолько тщеславна? И вынашиваю в отношении Джерарда далеко идущие планы?

Дебора откусывает кусочек булочки, неторопливо прожевывает его и с уверенностью отвечает:

— Не тщеславна, но тебе было бы неинтересно поддерживать отношения с каким-нибудь недотепой. А насчет планов — да, в этом я даже не сомневаюсь. Интересно было бы на него посмотреть. Судя по всему, он…

Жестом прошу ее помолчать.

— Послушай, это совсем не то, что ты думаешь.

Дебора приподнимает бровь.

— Что-то я не пойму? Вы же вроде бы друг другу понравились?

Киваю.

— Да, как будто понравились.

— Как будто? — наклоняя вперед голову, переспрашивает Дебора. — Ты что, не уверена в этом?

— Гм… уверена. То есть за себя я сказать могу, но мнение Джерарда…

Сестра поднимает глаза к потолку.

— Опять двадцать пять! Что за страсть все усложнять! Скажи одно: пришелся ли он по вкусу тебе и как держится с тобой? Выражает ли как-нибудь свою заинтересованность? Внимателен ли? Желает ли продолжить знакомство?

— Да, да и да, — почему-то начиная нервничать, отвечаю я. — Но…

Дебора не дает мне договорить.

— Ну так чего тебе еще? — Она усмехается с непонятным мне торжеством. — Радуйся. Скажи спасибо Сильвии. Она, что ни говори, мастерица подобрать кому-нибудь пару!

— Да подожди же ты! — нетерпеливо восклицаю я. — Дослушай до конца, а потом делай выводы!

Дебора изумленно смотрит на меня, поводит плечом, засовывает в рот остатки булочки и откидывается на спинку стула.

— Я вся внимание, — жуя, с трудом произносит она.

Я прощаю ей эту грубость. Мне сейчас не до лекций о поведении за столом, потому что не терпится поделиться с ней своими мыслями.

— Понимаешь, когда я с Джерардом, чувствую себя как-то по-особому. На обычные свидания наши встречи не похожи, несмотря на то что я то и дело задумываюсь, как выгляжу, а он делает полушутливые намеки.

Лицо Деборы вытягивается от изумления.

— На что же похожи ваши встречи?

— Гм… — На какое-то время задумываюсь.

Дебора доедает ланч, не сводя с меня глаз.

— Видишь ли, вчера мне то и дело казалось, что я с приятелем-однокурсником. Очень милым, разговорчивым и симпатичным товарищем по какому-то общему делу. Сегодня мне его… не хватает, я скучаю по нему, хоть и знакомы мы без году неделя… — Я умолкаю и смотрю на свои три малюсенькие булочки, к которым даже не притронулась. — Но огня в сердце нет. Самое удивительное, что меня это как будто вполне устраивает.

— Ты уверена? — спрашивает Дебора.

— По-моему, да. Я с удовольствием поддерживала бы с ним отношения, делилась бы новостями, даже путешествовала бы. К такому парню можно обращаться за советом или за поддержкой, при необходимости, думаю, он даже без лишних вопросов и оговорок одолжит денег. Словом, я попробую сделать так, чтобы наши отношения не выходили за пределы чисто дружеских, — с подъемом договариваю я, свято веря в эти минуты, что мысли мои верные. — Больше мне ничего и не нужно.

Дебора смотрит на меня так, будто я свалилась с луны, и осуждающе качает головой.

— Эви, дорогая моя, чистой дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Говорят, если у тебя есть верный друг противоположного пола и традиционной ориентации, это либо бывший, либо будущий любовник.

Уверенность, с которой она произносит эти слова, обескураживает.

— Да, но… — пытаюсь возразить я, однако мысли разбегаются в разные стороны. — Почему же тогда…

Дебора выпрямляет спину, смотрит на часы, потом на меня, говоря всем своим видом, что продолжать эту глупую беседу нет смысла и что ей пора возвращаться в офис.

— Почему же тогда, хоть мне и очень приятны наши с Джерардом встречи, я ни разу не представляла его себе в качестве… своего сексуального партнера? — нахожусь я. — Почему не пыталась нарисовать его в воображении, скажем, без рубашки или вообще… гм… голым? Не задавалась вопросом, какие на вкус его поцелуи? А?

— Потому что любовь бывает разной. Неужели ты никогда об этом не слышала? — умничая, как нередко случалось в детстве, заявляет моя старшая сестра. — На одних она сразу обрушивается бурлящей страстью, что, поверь, ненадежно и гораздо более опасно. Когда ты ослеплен любовью, жить вместе с предметом обожания, как у мамы с папой, без помощи психиатров мало у кого получается. — Она мрачно усмехается. И продолжает совсем иным голосом: — А есть другая любовь. Например, как у нас с Кентом. Начались наши отношения ровно, без нервных потрясений и дрожания рук. Развивались шажок за шажком, базируясь на общности интересов и на том, что нам просто-напросто было спокойно и просто вдвоем. А теперь мы привязаны друг к другу крепко-накрепко и совершенно не нуждаемся в вечных напоминаниях о чувствах и глупых доказательствах того, что они не остыли. — Она подмигивает мне и берет со спинки стула большую кожаную сумку. — Так что, повторяю, радуйся. И поблагодари Сильвию.

Медленно качаю головой, почему-то и правда ликуя, но пытаясь это скрыть.

— Но ведь мы только-только познакомились и еще ничего не известно…

— Однако уже теперь, когда ты заговариваешь о своем Джерарде, у тебя на щеках играет здоровый румянец, — объявляет Дебора, вставая из-за стола. — Кстати, он очень тебя красит.

— Серьезно? — Я чувствую себя так, будто долго и мучительно искала где-то запропастившуюся очень нужную в быту вещь, наконец нашла ее и успокаиваюсь.

— Серьезнее не бывает! — говорит Дебора, уже делая шаг в сторону выхода.

Когда она уходит, я еще сижу перед своим ланчем. Съела я только яичницу, а об остальном будто забыла. Мой перерыв на ланч вдвое больше, чем у Деборы, потому что я начинаю работать на час раньше. У меня в сумке звонит телефон.

Достаю его, точно угадывая, кто звонит. Джерард. Делается радостно и несколько тревожно. Что случилось?