Джулия Тиммон - На край света

Себастьян долго молчит. Потом произносит негромким, но исполненным гнева голосом:

— Спрашиваешь, почему я так решил?

Я вся сжимаюсь и ниже опускаю голову. Да, я достойна наказания, потому что не сумела вовремя все уладить, откладывала самое важное на потом, никак не могла найти в себе достаточно мужества.

— Вчера истекло два месяца с тех пор, как ты в последний раз была у меня в Нью-Йорке.

В ужасе распахиваю глаза и вскидываю голову. Как я могла забыть?

— Правда?

Он усмехается горькой безнадежной усмешкой.

— Ты даже не помнишь об этом.

— Нет! — восклицаю я. — Я помнила! Помнила все это время, но сегодня… — умолкаю в полной растерянности.

— А я-то, дурак, думал, что ты размышляешь о нашей будущей жизни, — с убийственной обреченностью в голосе говорит Себастьян. — Как-то раз, недели две назад, чуть было не нарушил наш уговор. Хотел взять и приехать — до того соскучился.

Порывисто прижимаю руки к груди и приоткрываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но слова застревают в горле. Точнее, в горле будто стоит корка черствого хлеба, а слов в голове вообще нет. Они смешались в беспорядочную кучу и, кажется, больше не желают помогать мне выражать свои мысли.

— А ты, оказывается… — Себастьян опять усмехается.

Проглатываю слюну, умоляюще вскидываю брови и качаю головой. Хочется уверить его в том, что я ни на минуту не забывала о нашей договоренности, но лгать не поворачивается язык.

— Если ты решила уйти от меня, почему же тогда не сочла нужным сказать мне об этом? — более привычным голосом спрашивает Себастьян. — Я ведь тоже живой человек и не могу терять попусту столько времени. У меня на счету каждая минута, ты же прекрасно знаешь.

— В каком… смысле?

— В таком! — с искусно сдерживаемой злобой отвечает Себастьян, поднимаясь со стула и подходя к окну. Замечаю, что его рубашка и брюки выглядят так, будто их только что выгладили и вынесли ему на вешалках. — Если бы ты еще тогда, два месяца назад, сказала, что раздумала выходить за меня, я бы уже подыскивал себе другую спутницу. — Он останавливается и поворачивается ко мне лицом.

Усмехаюсь от неожиданности.

— Ну и подыскивал бы… Раз для тебя это настолько просто.

— В том-то и дело, что для меня это не просто! — восклицает Себастьян, тыча в воздух указательным пальцем. — Я не могу, не разобравшись с одной женщиной, крутить роман с другой. Потому что, слава богу, никогда не забываю об ответственности. А вот ты…

Краснею со стыда. Откуда он узнал? Может, ему позвонил отец?

— Ты напрочь забыла, что дала обещание. И витаешь в облаках, думаешь о чем угодно, только не о нас с тобой! — добавляет Себастьян.

Я вздыхаю с облегчением. Нет, очевидно, про Даррена он не знает. И хорошо. О Даррене вообще не стоит упоминать, а то Себастьян неправильно меня поймет. Впрочем, не исключено, что все кругом понимают все как надо и лишь я одна совершенно разучилась здраво мыслить.

Вздыхаю и опускаю плечи.

— По-моему, спутников и спутниц находят не намеренно и не в столь короткие сроки. Чтобы с кем-то сойтись, надо ведь почувствовать к человеку хоть немного любви.

Мне настолько отчетливо представляется Даррен, что на миг кажется, будто он без слов вошел в незапертую дверь и остановился передо мной. Содрогаюсь и прогоняю видение, но сердце, которое при одном воспоминании о Даррене забилось вдвое быстрее, успокоить не получается.

— Да, спутниц и спутников желательно выбирать по любви, — с едва различимой тоской в голосе произносит Себастьян. — Но слишком это больно — любить, — добавляет он, глядя в пустоту. — Если мы с тобой расстанемся, я предпочел бы сойтись с кем-нибудь просто так.

Удивленно вскидываю брови.

— Ты способен сойтись с кем попало?

— Я не сказал, что это будет кто попало, — резко поворачивая голову и чеканя каждый слог, говорит Себастьян. — Но меня вполне устроит рассудительная, образованная, уравновешенная женщина…

— Которая будет производить благоприятное впечатление на твоих друзей, с радостью откажется от карьеры и полностью посвятит себя пятерым детям, — договариваю за него я.

— Примерно так, — подтверждает Себастьян. — Возможно, я поручу специалистам найти мне такую.

— Дашь задание секретарше связаться с брачным агентством? — спрашиваю я.

— Да, — говорит Себастьян.

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Перед моими глазами мелькают воспоминания о наших самых романтических свиданиях, о прошлом Рождестве, проведенном в доме моих родителей, и о Дне благодарения, на который я летала к нему. Сердце давит тоска, но она теперь не та, которая изводила меня до появления Даррена. К ней примешивается новое чувство. Я пока не понимаю, что это, но оно помогает мне не залиться слезами и сохранить относительное спокойствие.

Себастьян качает головой, возвращается на прежнее место и проводит по лицу руками. Я думаю о том, что сварить кофе все же не помешает. Смотрю на стойку с кофеваркой и только сейчас замечаю, что бросила букет как попало. Цветы скрылись за микроволновкой, и видна только драпированная органза.

Все кончено, вдруг ясно звучит в моей голове. Спасать эту связь не имеет ни малейшего смысла. С этой мыслью становится еще более неуютно, однако прибавляется уверенности. Расправляю плечи.

— Я, наверное, все-таки сварю кофе. — Поднимаюсь.

Себастьян качает головой.

— Не нужно.

Мне вдруг ясно представляется, что Даррен возвращается в ресторан, не находит меня там и звонит мне. Я могла не услышать звонка. Беру сумку, которую повесила на дверную ручку, и уже собираюсь достать сотовый, когда Себастьян просит негромким голосом:

— Умоляю тебя, Джой, давай скорее прекратим эту пытку. А то проклятая неопределенность меня убьет!

Движимая жалостью, виной и любовью, которая еще не вполне угасла в душе, а лишь отошла на задний план, я подскакиваю к нему и сажусь перед ним на корточки.

— Я думала, много думала, Себастьян! Клянусь! Постоянно думала о нас с тобой. До головокружения, до боли в сердце! Ты говоришь, что я витала в облаках, а я тут чуть с ума не сошла! Потеряла аппетит, с головой окунулась в работу, ни с кем не хотела видеться, вечерами торчала одна дома! Даже подурнела…

Себастьян с озаренными надеждой глазами проводит подушечкой пальца по моему носу.

— Ты не можешь подурнеть, — шепчет он. — Такие, как ты, созданы лишь для того, чтобы цвести и радовать глаз. Даже тяжелые болезни подобной красоте не помеха. — Его напряженное лицо немного расслабляется.

— Себастьян! — Хватаю его за руки, мечтая поскорее все сказать и оставить позади самое страшное, но опять спотыкаюсь, не находя нужных слов.

А он смотрит на мой палец с кольцом и улыбается каким-то своим мыслям, то ли не понимая, что я в самом деле больше не желаю быть его невестой, то ли боясь взглянуть правде в глаза.