Памела Вулси - Сладостная жертва

Он дерзко улыбнулся Уильяму Грею.

— Спасибо, просто отлично! Давайте я помогу вам принести кровать.

— Хорошо, а то матрас действительно очень тяжелый, и мне одному не справиться. А ты, Люси, займись камином, смотри, он уже почти потух.

Мужчины вышли из комнаты, а Люси аккуратно сгребла в сторону пепел и угли, выбрала пару поленьев из плетеной корзины, что стояла у очага, и положила их за решетку, после чего взяла старые кожаные мехи, висевшие на крючке над камином, встала на колени и начала раздувать огонь, уже совсем было погасший. Мужчины вернулись как раз в тот момент, когда голубоватые языки пламени вновь устремились вверх, а на сухих потрескивающих поленьях выступили янтарные капли смолы.

Люси поставила перед камином тумбочку, к ней прислонила на безопасном расстоянии от огня матрас, а мужчины установили кровать. Комната постепенно наполнялась теплом.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Уильям Грей. — Люси знает, где у моей жены хранится белье. А я погляжу, как там жаркое. Давай, Люси, одевайся, и приходите ужинать. Жду вас через десять минут.

Он ушел, и Люси снова занервничала — теперь она осталась наедине с Джеймсом, который растянулся на кушетке и, подперев голову руками, лениво на нее поглядывал.

— Почему бы тебе не спуститься и не выпить перед ужином? — спросила Люси.

Джеймс усмехнулся.

— Лучше я посмотрю, как ты одеваешься.

Она сердито заметила:

— Но я не хочу, чтоб ты на меня смотрел!

— Понимаю, — протянул он.

— Так что, я уже не имею права и на минуту остаться одна? — Люси схватила свои вещи и устремилась к двери.

— Куда ты? — Джеймс преградил ей путь. Он не скрывал своего недовольства, и она выпалила:

— В ванную комнату!

Джеймс вырвал у нее из рук одежду.

— Ты, конечно, можешь идти в ванную, но одеваться изволь здесь.

— Ну к чему тебе все это? — Глаза девушки горели. — Ты тысячу раз видел, как я раздеваюсь и одеваюсь. Так зачем именно сейчас на этом настаивать?

Джеймс усмехнулся:

— Именно сейчас? Потому что именно сейчас ты так этому сопротивляешься.

Люси прикусила губу, а Джеймс продолжил:

— Когда мы только поженились, ты была очень стеснительной и зажатой, но мы благополучно миновали этот этап, не так ли? На протяжении многих месяцев ты нисколько не возражала против того, чтобы я любовался тобой обнаженной, и перестала краснеть, видя таким же меня. А теперь, когда ты вернулась сюда, все начинается сначала. И мы оба знаем, почему, не так ли?

Нет, она просто не в силах больше это выносить, и, сорвавшись с места, Люси пробежала мимо Джеймса, боясь, что он остановит ее. Но Джеймс не стал ей мешать, а просто стоял и смотрел, как она мчится сломя голову в ванную.

Люси присела на краешек эмалированной ванны и постаралась обдумать сложившееся положение. С каждой минутой ее охватывала все большая паника. Нет, Джеймс безжалостен и ни за что не простит ей неверность, пусть даже она и плод его воображения.

По блеску его темных глаз Люси поняла, что он уязвлен до глубины души. Возможно, почти так же сильно, как после истории с первой женой.

Джеймс не допускал даже мысли о том, что может оказаться объектом насмешливого внимания толпы. Особенно теперь, когда в газетах стало все чаще появляться его имя — имя преуспевающего и талантливого адвоката. В последнее время он выиграл ряд важных судебных процессов, в том числе дело женщины, обвиненной в убийстве жестокого мужа. Этот случай снискал ему особенно громкую славу, и имя его несколько недель не сходило со страниц печати. Вскоре после этого он женился, что тоже не прошло незамеченным прессой. Да и друзья Джеймса вовсю обсуждали этот брак, поскольку ожидали, что он возьмет в жены девушку своего круга, с деньгами и положением, которая поможет ему достичь самой вершины карьеры. Вот почему появление Люси, девушки из провинции, никому в Лондоне неизвестной и к тому же небогатой, сильно их озадачило.

Но Джеймс все-таки женился на ней, не обратив ни малейшего внимания на реакцию своих приятелей. И если теперь Люси покинет его, он будет унижен вдвойне, так как среди его знакомых наверняка найдутся такие, кто посмеется за его спиной. Джеймсу будет чрезвычайно тяжело все это пережить: он ненавидит неудачи и в суде до последнего борется за своего клиента.

А на этот раз своим клиентом станет он сам и потому будет добиваться своего еще яростнее, чем обычно.

Люси взглянула на свое отражение в зеркале — под глазами глубокие тени, вызванные болью, страхом, подавленностью. Ведь Джеймс хотел от нее не любви, а только телесного наслаждения! И никогда не притворялся, что любит ее! Так что же ему надо? Почему бы не отпустить ее с миром?

Все это его «я», подумала Люси, его драгоценное «я»! Боязнь оказаться посмешищем. Ну как же, Джеймс Хартли, знаменитый адвокат, не должен выглядеть дураком!

Хотя, конечно же, Люси не могла отказать ему в способности прекрасно разбираться в людях, умении понимать их волнения и страсти. Не случайно наиболее блестящих профессиональных успехов он добивался именно в тех случаях, когда его подзащитным становился человек, преступивший закон под влиянием сильного душевного потрясения. Но их брачный союз никогда не осеняли своими крылами чувства, это уж Люси было доподлинно известно. И единственное, чего желал и, надо сказать, получал Джеймс, так это удовлетворение своих плотских вожделений.

Люси нахмурилась — все это, безусловно, верно, но существовало и нечто такое, в чем она не могла признаться даже самой себе.

Нисколько не сомневаясь в том, что ее отъезд к больному Дэвиду будет неверно истолкован мужем, она решила ничего не говорить о своем намерении и приехала сюда втайне от него, сознавая при этом, что рано или поздно ее обман откроется.

Люси не ошиблась, предвидя, как разгневается Джеймс, узнав о ее поступке. Она полагала, что Джеймс немедленно положит конец их браку — гордость заставит его пойти на этот шаг. Однако его уязвленная гордость проявилась совсем иначе.

Люси смотрела самой себе в глаза, стараясь угадать по ним собственные желания. Чего же, собственно, нужно ей самой?

Ведь в конечном счете ничего не изменилось, во всяком случае, не изменилась суть вещей. И вышла она замуж за Джеймса только потому, что ей было невероятно одиноко в Лондоне — городе, где она почти никого не знала. Внезапно взгляд ее голубых глаз вспыхнул яростью. Но ты же хотела его! И после каждого нового поцелуя и прикосновения все больше и больше! К чему лгать самой себе!

Люси обнаружила, что удовольствие — это своего рода наркотик и что в постели с Джеймсом можно позабыть о чем угодно! В сладкий миг наивысшего наслаждения Люси погружалась в состояние, напоминавшее мгновенную смерть, после которой, просветленная и умиротворенная, возвращалась на грешную землю.