Уинифред Леннокс - Формула любви

— Но после операции, с искусственными суставами, он сможет жить долго?

— Скорее всего. Как ни странно, это будет зависеть уже от его желания.

— Да, я понимаю. «Вам будет дано по вашей вере», — процитировала Бесс.

— Именно так, — подтвердил Роберт.

— Спасибо. Я все поняла.

Бесс поднялась, и Роберт не смог удержаться — окинул ее взглядом всю, с головы до ног. А потом услышал собственный голос, который произнес слова, слетевшие с губ сами собой:

— Если вы хотите, Бесс, я могу проконсультировать вас, осмотреть…

Она резко обернулась и впилась взглядом в его ухоженное лицо, на котором появилось похотливое выражение.

— Благодарю вас. Ваши услуги не потребуются, — холодно бросила она и вышла из кабинета.

Роберт вытянул ноги под столом и усмехнулся. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, уверяют философы. Что ж, может быть, они и правы, поскольку со своей нынешней любовницей, подставляющей сейчас свое тело солнцу во Франции, он сошелся, сделав ей то же самое завуалированное предложение, что и сейчас Бесс. Но его любовница, кстати, тоже жена его старинного пациента, ответила иначе:

— О, доктор, вы так любезны. Когда я могу воспользоваться вашими услугами?

— Немедленно, — сказал Роберт и запер дверь на ключ.

Кушетка в кабинете была весьма удобной, женщина — молодой и изголодавшейся — муж слишком давно болел, желание истомило ее. Роберт умело делал свое дело, за что был вознагражден — с тех пор в чеках, которые он получал за услуги, цифры стали расти…

Кушетка отошла в прошлое, любовники устраивались в более приятных местах — в загородных гостиницах, милых и уютных, с хорошей кухней…

Ну что ж, эта жена не хочет. Но Роберт узрел выгоду для себя и в этой ситуации: отныне, Юджин Макфайр, подумал он, у тебя новое увлекательное занятие — ты станешь платить по счетам Бесс и по моим. Если она постарается продержать тебя на этом свете подольше, мне же лучше.

Он громко расхохотался.

— Сука! Какая сука, — прошипел Пол Синди и отшвырнул газету.

Но тут же снова схватил ее, стиснул, принялся рвать, мять и засовывать обрывки в рот, чтобы заглушить стон ярости, который разрывал его тело на части.

Он повалился на пол со звериным рычанием, выплевывая намокший от слюны бумажный ком, который обрел привкус желчи.

— Ты попляшешь у меня, — пригрозил он и повалился на ковер совершенно без сил.

Пол уставился в потолок, но видел не белые квадраты, а белое тело Бесс Раффлз, которое еще совсем недавно накрывало его тело. Сперва нежное и мягкое, а потом настойчивое, оно вздымалось над ним, оно летало, оно, наколотое на его тугую плоть, выписывало пируэты… О, она была как гоночный болид, его Бесс Раффлз.

Пол закрыл глаза. Напрягшаяся плоть требовала тела Бесс, хорошо знакомого — он помнил все родинки, каждую голубую жилку под кожей, откуда и куда она бежала, наполняя тело Бесс жизнью, которая нужна ему, Полу Сидни, для наслаждения, для ощущения себя живым мужчиной. На груди Бесс эти жилки становились ярче, когда он впивался губами в ее соски, затвердевшие и зовущие, когда он покусывал их… Она стонала точно так же, как он сейчас, но не от ярости, а от страсти… Неужели, неужели никогда больше ему не дано будет испытать подобное с ней?

Вчера Пол занимался сексом с двумя девицами, замучил их и себя, пытаясь вытеснить из сознания желанный образ Бесс. Это удалось лишь на несколько секунд, когда он изливал все накопившееся в нем семя в безымянные тела-сосуды. Какая разница — как звали ту и другую? О, сегодня он снова найдет способ удовлетворить свою похоть. Но после того как займется кое-чем еще.

Приступ ярости понемногу оставлял его, Пол дышал ровнее, мысли потекли медленнее, и в их плавном потоке вырисовывалась одна, самая яркая мысль.

Что для Бесс Раффлз важнее всего на свете? Ответ один, и он бесспорный: гонки. Ну что ж, на этом и следует сосредоточиться. Не-ет, я не оставлю ее в покое, она разрушила мою жизнь, и я разрушу ее жизнь тоже! Уж я постараюсь.

Пол вскочил, словно туго накачанный мяч, схватил новую пачку сигарет. Зажигалка отказывалась поделиться пламенем, дрожащая рука насильно заставляла ее, принуждала. Но кому нравится принуждение? Пол швырнул зажигалку в угол.

Ладно, обойдусь и без сигарет. Сейчас сяду за компьютер и составлю одну программу…

А Бесс в это время подъезжала к дому Юджина, с нетерпением ожидая встречи с ним. Ответ Роберта на занимавший ее вопрос вдохновил Бесс, вселил в нее надежду, но она понимала — нельзя обрушить на голову Юджина все, что ей хотелось бы. Его надо подвести к мысли, что стоит рискнуть и сделать операцию, вживить суставы, которые съела болезнь, и тем самым попробовать задержать процесс умирания. А для этого надо увлечь Юджина идеей — он должен стать не просто свидетелем ее побед, а вдохновителем.

Я постараюсь, поклялась Бесс. Все дни, которые Юджину отпущено пробыть на земле, я помогу ему сделать такими, о которых он не пожалел бы даже на Небесах. Я ничем не огорчу его, ничем.

Бесс вдруг вспомнила похотливое выражение на лице Роберта и туманный намек на интимную близость. Да как он посмел рассчитывать на что-то подобное?! Как?!

А потом она поняла: Роберт — врач и рассматривает их с Юджином союз иначе. Он видит молодую женщину, которая пошла на сделку с миллионером, который годится ей в отцы. А значит, у нее будет череда любовников, с его точки зрения, это естественно. Более того, Юджин не будет в претензии.

Уголки губ Бесс приподнялись в печальной улыбке. Даже врач не понимает — или не хочет поверить — что женщина, пусть и страстная, может обуздать свою природу. Гормоны гормонами, но всем управляет голова, вспомнила Бесс мысль, высказанную Седой Никогосини несколько иначе, но по сути ту же самую.

— Существует понятие сублимации, и если ты не хочешь заниматься сексом ни с кем, ты прекрасно справишься с собой, Бесс. Твои гонки «съедят» все…

Бесс не могла и представить сейчас никакого мужчину рядом с собой. Она видела только Юджина Макфайра.

Черный «остин» — традиционное английское такси — всегда вызывал у нее почтение: надо же, сколько лет эта машина живет в Англии и пока нет ей замены. Консерватизм англичан в какой-то мере импонировал Бесс. Водитель, отделенный прозрачной перегородкой от пассажирского салона, вел машину уверенно и неспешно. На вкус Бесс — слишком уж неспешно. Впрочем, толчея на дороге в конце недели объяснима и понятна, и Бесс заставила себя потерпеть.

Наконец такси остановилось, Бесс по-американски щедро одарила шофера чаевыми и вышла.

Юджина она нашла на веранде, сегодня он был в желтой тенниске с зеленой птичкой на кармане, лицо его расплылось в улыбке, едва Бесс переступила порог.