Mara Palpatyne - Предпоследняя былина

– Злая вы, Мурка. А за молоко – спасибо. Оно и правда очень вкусное. Я это от неожиданности так…

– Не за что, Терни. Ты как себя чувствуешь? Может, спустишься, посидишь с нами? Обещаю, ни одному клиенту тебя не отдам, буду сама рядом сидеть…

– Зачем? – не понимаю я.

– А моя кожа очень выгодно смотрится на фоне твоего шикарного меха, – отвечает она и радостно хохочет.

Хозяйка меня убьет. А может и не убьет. Все равно они с Оксанкой носятся по Одессе. И я, кажется, особо там не нужен. А с девочками не так скучно… Да и люблю я ласковые женские руки.

Некстати вспоминаю Кудрявую. Эх… Когда же мы назад-то поедем?… А то воды вокруг – хоть топись, а огонь отсутствует напрочь. Я скучаю. Очень-очень. На самом деле.

– Терни, ты идешь?

– Да, Мурка, уже спускаюсь.

Почему витязь может всю ночь провести на ногах, охраняя своих спящих спутников?

Потому что днем он может преспокойно отдохнуть, дремая в седле. Этерн, сколько бы он на меня не сердился, предупредит об опасности заранее, а значит – можно спокойно расслабить разум и тело, как учили нас старые отшельницы – Яги из лесов у края Зоны.

У витязей сон бывает двух видов – полный, которым мы спим в казармах, и половинный, походный. Бывают еще вещие сны, вот только у меня таких ни разу не было. Когда ты спишь полусном, у тебя есть время все обдумать. Хотя направления своим мыслям ты чаще всего задать не можешь. Это все-таки сон, пусть и более осознаный.

Временами я просыпалась, чтобы оценить обстановку. Почему-то всякий раз, когда такое случалось, я видела сизарей. Иногда они кружились над нашим отрядом, иногда сидели на ветвях придорожных деревьев, провожая взглядами нашу кавалькаду.

И я с улыбкой опять погружалась в сладкую полудрему. Все хорошо. Конечно, я безоговорочно верила Этерну, но точно знала – если сизари Виталии рядом – значит, опасность очень далеко.

Сестра Виталия – моя крестная. Когда-то она была влюблена в мою маму-дарительницу, хотела сделать ее своей женой, но та предпочла сама жениться на моей маме-хранительнице. Теперь понятно, в кого я такая? Ну а Виталия так и не женилась, да и замуж не вышла. Осталась одна, хотя, конечно, жила иногда с какими-то женщинами. А когда мне исполнилось сорок дней – стала моей крестной.

Мои родители были учеными ведьмами. Вита говорит – таких сейчас не делают. Занимались они чем-то серьезным, я даже не знаю, чем. Единственное, что знаю – это было как-то связано с Зоной. И то, узнала я об этом чисто случайно. Когда у меня появился Знак, все очень удивились, а Виталия – нет.

– Я так и знала, – сказала она мне наедине. – Ты ведь родилась в Зоне, а Зона своего не упустит.

Я тогда вытаращилась на нее. Она смутилась:

– Твои родители после твоего зачатия уехали в Зону. Решили поработать там немного. А потом увлеклись. В общем, в Стольный ты приехала уже трехмесячной.

Вот такие были у меня родители. Почему были? Потому, что они погибли. Я тогда была чуть младше четырех лет, ночевала у крестной, потому что родители очередной раз с головой ушли в свои исследования. А ночью Стольный ощутимо тряхнуло. И лишь на утро все увидели на месте лаборатории моих родителей идеально круглое озерцо около полсотни саженей в ширину. Ведьмы ныряли потом туда, говорят, глубокое, саженей в тридцать, а стенки ровные, будто ножом обрезаны. Дно плоское, как тарелка, и ни следов родительской лаборатории.

Так я и осталась на воспитании Виталии. Та учила меня читать, писать, считать… все думали, что и я буду ведьмой, а я стала мечником. Судьба.

‹div align="center"›

‹/div›

Дни и ночи сменяли друг друга; дорога то взбиралась на холм, то ныряла в овраг, словно земля шла волнами, как водная гладь. А затем легкий ветерок принес с собой запах моря и даже Пушинка, притомившаяся за эти дни, припустила резвее.

В Одессе я была, правда, давно. Ездила туда с Виталией, еще до появления знака. Так что это место я помнила. Песчаная коса, остатки древних башен, подымающиеся из воды – в них были бордели и гостиницы для приезжих, но об этом знали только те, кто в Одессу был допущен, а допускали туда не каждого. Для начала, надо было постучаться в дверь. Сделать это было не так-то просто – саженях в десяти от берега под водой был столб, на нем висела рельса. Собственно, в релюсу надо было позвонить. Для этого на косе имелась прикопаная веревка, дернув за которую, рельсой можно было ударить в столб. Но мы, витязи, не ищем легких путей. И хоть моя магия огненная, то есть воде напрочь чужая, я мысленно потянулась под воду, нащупала рельсу и смачно гахнула ей об столб.

– Открывай, сова, медведь пришел, – сказала я древнее заклинание, обращаясь к пустынной водной глади.

– И оно тебе надо, так гатить? – раздалось из-под воды. – Таки мы ж здесь не у приюте для слепоглухонемых! Шо принесло такую цацу до нашего берега?

Из-под воды на меня смотрела взрослая русалка с арбалетом наперевес. В ложе арбалета была вложена громовая стрелка. Что наводило на определенные размышления – раньше Одесса была исключительно гостеприимным городом. Для тех, в ком есть магия – без магии в подводный город не попасть.

– И что это за маскарад, когда к вам в гости целая валькирия приехала? – ехидно спросила я (общались мы, кстати, мысленно, но так, что Оксана могла нас слышать, а этерн – нет).

– Таки ж не я до такого докикала! – слегка испугано ответила русалка. Мой щит выдержит громовую стрелку, если что, а кому охота иметь дело с разгневаной валькирией? – Сама наша Градоначальница, шоб она была здорова всю свою жизнь, третьего дня приказала, шобы усе входы – выходы патрулировать. Никого не пущать без особой надобности!

– Так считай, что у меня особая надобность! – мысленно гаркнула я.

– Ой, ну я тогда сейчас докладу начальству за ваш интэрэс, – неуверено ответила русалка. – Сёма, шоб ты бил здоров, бикицер смотайся до Мамки и скажи, шо у Одэсу такой большой пуриц приканал.

– И привет передай от Потока Славутича, – добавила я, с умилением глядя на в конец перепуганую мордочку русалки.

‹div align="center"›

‹/div›

Сёма оказался дельфином – небольшой, но довольно упитаной молодой белобочкой. Вернулся он и правда "бикицер" – сиречь не просто быстро а даже очень быстро. Подплыл к русалке и замер – очевидно, докладывал о результатах.

"Говорит, что градоначальница сказала привести нас немедленно, – услышала я тихую мысль Оксаны. – Мол, она нас давно ждала. Но велела не болтать, а если спросим, почему такие сложности, сказать, что в городе карантин."

Странно. Впрочем, не страньше всего остального. То есть, в принципе, я, конечно, понимала, в чем дело, но деталей не знала. А детали могут сказать о многом.