Дениз Робинс - Солнце сквозь снег

Но ее ждало разочарование. В одном конверте лежал счет, присланный из дома, на втором она увидела знакомый, с сильным наклоном почерк матери.

Миссис Кромер никогда не писала ради того, чтобы сообщить приятную весть. Она всегда жаловалась либо на недомогание, либо на то, что в последнее время ей трудно сводить концы с концами. Поэтому Люсия вскрыла конверт без особого энтузиазма, но тут сердце ее замерло и в следующую секунду еще сильнее заколотилось от радости — из конверта выпал маленький квадратик, надписанный «миссис Нортон» корявым детским почерком. Люсия немедленно узнала руку младшей дочки.

Весточка от Джейн! Она бросилась к себе в комнату, закрылась на ключ, села на кровать и, развернув драгоценное послание, прочла приписку матери:

«Джейн отправила письмо на мой адрес, видимо решив, что ты у меня, поэтому пересылаю его тебе».

Люсия жадно пробежала глазами детское послание — наивное, сумбурное, с кучей ошибок, но каждое слово в нем стоило для матери всех на свете орфографических словарей:

«Мамулечка дорогая!

Скорее возвращайся! Мне скучно без тебя. Мы с Либби два раза ходили на пикник, а на озере видели уток, у одной было шесть маленьких утят. Барбара опять меня дразнит, а Либби говорит, что я плакса-вакса. Неправда, я не плакса! Либби сказала, что нам нельзя тебе писать, потому что ты очень занята и не можешь нам ответить. Но у меня есть марка и остался пенни от карманных денег, а Клара мне дала еще полпенни. Я очень по тебе скучаю, мамочка, скорее приезжай! Люблю тебя, люблю, люблю, люблю!

Джейн».

Люсия дважды перечитала письмо и, во второй раз остановившись взглядом на подписи, горько разрыдалась — слезы градом брызнули из глаз, размывая чернила.

Милая малышка Джейн! Такая маленькая, такая сладкая мамина дочка! Надо же, догадалась сама послать письмо, несмотря на нелепый запрет Элизабет — что за ерунда, будто дети не должны ей писать, поскольку у нее якобы нет времени им ответить!

Барбара — та вся в отца, взрослая и рассудительная, она наверняка поверила объяснению гувернантки и спокойно ждет возвращения матери. А Джейн совсем другая — порывистая, нетерпеливая и ради мамочки готова на все.

Когда Люсия читала письмо, ей казалось, будто дочка стоит перед ней и сама рассказывает про речку, про уток, про свои детские обиды. Подумать только — бедной малышке пришлось просить полпенни у Клары на конверт! Наверняка Клара, добрая душа, понимая ситуацию, сама отправила письмо с почты, без ведома мисс Уинтер!

Значит, Барбара снова дразнит Джейн, а ее, Люсии, нет с ними, чтобы защитить младшую дочь!

Сжимая письмо в руке, она повалилась на постель. Грудь затопила волна отчаяния и горького раскаяния.

— О, Дженни, малышка! — простонала Люсия. — Барбара… Доченьки мои!

Невыносимо было думать о том, что их разлучили, что она не может с ними увидеться, поговорить, приласкать. Она знала, что будет дальше. Джейн больше не сможет отправлять ей письма — Гай и Элизабет об этом позаботятся. Скоро девочкам объявят, что мама никогда не вернется. Барбара немного расстроится, поплачет, но быстро утешится, а Джейн будет этим сражена — она почувствует себя брошенной, преданной. «И это самое ужасное, — думала Люсия. — Джейн перестанет мне доверять».

Хотя письмо Джейн расстроило ее, возбудив мучительные воспоминания и страстное желание обнять дочерей, Люсия все равно не жалела о том, что совершила. Это чувство вины и раскаяния скоро пройдет без следа. В глубине души она знала, что, появись у нее сейчас возможность вернуться домой, к своей прежней жизни, она бы этого не сделала. О, теперь она уже ни за что не согласится вернуться к Гаю и оставить Чарльза!

Наконец поток слез иссяк, Люсия положила письмо дочери в сумочку и встала. Нельзя, чтобы Чарльз видел, что она плакала. Надо быстро привести себя в порядок.

Люсия бросилась к туалетному столику и приложила к горящим векам ватку, смоченную прохладным лосьоном. Стягивая брюки, она размышляла, что ей делать с Джейн. Бедняжка будет ждать ответа на свое письмо. Может быть, попытаться послать ей весточку? Но позволят ли ей Гай и Элизабет прочесть письмо от матери?

Она закончила переодеваться, накинула белый льняной пиджак поверх красно-белого платья в марокканском стиле, повязала волосы голубым шарфом и быстро спустилась в вестибюль.

Она уже решила, как поступить. Возможно, это немного опрометчиво с ее стороны, но после письма Джейн она была сама не своя. С лихорадочным румянцем, решительно закусив губу, Люсия заперлась в телефонной кабинке и заказала разговор с Марлоу.

Она знала, что Гай вряд ли возьмет трубку — ответит ей либо Элизабет, либо кто-то из горничных. Тонкая изящная рука, державшая трубку, слегка дрожала — Люсия страшно разволновалась оттого, что сейчас, возможно, ей удастся поговорить с кем-нибудь из детей. Она понимала, что не переживет этот вечер, если не сможет с ними как-то связаться — так сильно расстроило ее короткое трогательное письмо Джейн.

«Только ни в коем случае нельзя плакать или говорить глупости, — твердила себе Люсия. — Надо быть спокойной и рассудительной».

Наконец длинные гудки прервались и раздался голос Клары.

Люсия сказала:

— Клара, это… миссис Нортон… Я хочу поговорить с мисс Уинтер.

Если горничная и удивилась, она этого ничем не выдала — была отлично вышколена — и спокойно ответила:

— Боже, я так рада вас слышать, мадам. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Да, все хорошо, спасибо, Клара.

— Мы все так скучаем без вас, мадам.

— Спасибо. Спасибо тебе большое. — Люсия была очень тронута. Сейчас позову к телефону мисс Уинтер, мадам, она в саду с мисс Барбарой.

— А где мисс Джейн?

— Она в постели, мадам. У нее сегодня немного поднялась температура, поэтому мисс Уинтер не велела ей вставать.

У Люсии сжалось от страха сердце. Малышка Джейн лежит в постели с температурой. Плохие новости. Она больше не стала ничего спрашивать и с трепетом ждала, когда к телефону подойдет мисс Уинтер.

Наконец раздался голос Элизабет — спокойный, вежливый, до боли знакомый:

— Я не ожидала, что вы позвоните. Не знаю, разумно ли это…

— Разумно или нет, мне все равно, я должна знать, как там мои дети. Вы же мне об этом и двух слов не написали.

— Я не знала, что писать, собственно говоря…

— Элизабет, мне нужно знать только одно: как дела у детей.

— Я вам отправила второе письмо сегодня утром — вкратце сообщила о том, что у Джейн подскочила температура. Скорее всего, это просто на нервной почве, но доктор Фрейзер считает, что ей нужно удалять миндалины.

— И вы согласились на операцию?

— Нет пока, мы еще ничего не решили. Доктор Фрейзер просил меня поговорить об этом с Гаем. Я сообщу вам, что он решит.