Мирра Хьюстон - Трудная любовь

Линда усмехнулась. Ее живот терся о гладкий фарфор ванны.

— Да я уже промокла.

Ричард нервными движениями пытался расстегнуть воротник ее блузки:

— Пожалуйста, сними ее.

— Ты уверен? — поинтересовалась Линда, а сама уже срывала с себя блузку, даже не расстегнув пуговиц.

— Сейчас совершенно уверен, — произнес Ричард хриплым голосом. Его глаза потемнели при виде ее белоснежного кружевного бюстгальтера идеальной открытой модели, которая подчеркивала каждый миллиметр ее точеной груди, открывая соблазнительную ложбинку.

— Как насчет этого? — Она скинула бретельки бюстгальтера с плеч. — Мне продолжить?

— Позволь мне самому, — почти простонал Ричард, приближая ее к себе. Его сильные руки скользнули по ее тонкой талии. Линда инстинктивно потянулась к его мощным плечам. Она медленно наклонилась над ним. Ее грудь была прикрыта всего лишь кружевными чашечками бюстгальтера. Желание переполняло ее разгоряченное естество.

Ричард соскользнул в воду, подняв брызги, намочившие белье, которое тут же стало прозрачным. Она почувствовала, что ее соски так затвердели, что готовы были прорвать тонкую ткань, которая их прикрывала вплоть до того момента, как он начал ласкать их языком. Кончики сосков терлись о мокрое кружево и стали от этого необычайно чувствительными.

— Сними его, — взмолилась она, — быстрее!

Ричард нежно засмеялся.

— Ты всегда была девочкой, привыкшей к порядку, — сказал он, кончиками пальцев нежно снимая липнущее к телу кружево.

Нагота ничуть не ослабила желаний Линды. Она хотела ощущать его чувственные губы на каждом дюйме своего тела.

— Я больше не могу, — простонала Линда. Их захлестнул водоворот воды, когда девушка бросилась в ванну и, вцепившись, как кошка, в Ричарда, стала покрывать его тело восторженными поцелуями.

— А разве это не ты говорила мне недавно, что снимаешь одежду перед тем, как принять ванну? — поддразнил ее он.

— Это все твое дурное влияние, Ричард Бейли.

Он в изумлении поднял брови:

— Не сваливай все на меня. Я, как видишь, следовал правилам и, как истинный джентльмен, сначала обнажился сам.

— Неужели? Я думаю, лучше это проверить. — Она скользнула рукой по его груди, а затем еще ниже, чтобы почувствовать силу мужского возбуждения.

Линда смело ласкала Ричарда, изумляясь красоте его бархатной кожи и той мощи, которая пульсировала под ее ладонью.

— Ах, — выдохнула она, — я нащупала нечто, похожее на поднятый перископ. Это все твое, Ричи?

— Да, — со стоном произнес он, откидывая голову назад, — пожалуйста, сними джинсы. Туфли можешь оставить, если хочешь.

Ее мокрые джинсы плотно прилипли к бедрам, и Линде пришлось сесть на краешек ванны, чтобы снять их. Ричард потянулся к ней, чтобы помочь. Но вместо этого его руки дотронулись до ее грудей, обхватывая их целиком. Линда едва не упала в обморок от его прикосновений.

— Я так рада, что ты поговорил с Чарльзом, — наконец произнесла она с беззаботностью, все еще стягивая с себя джинсы.

Ричард прижался к Линде. Его язык жадно ловил капельки, которые падали с ее плеч. Она не очень надеялась на то, что получит ответ на свой вопрос.

Неожиданно что-то остановило ее, может быть, молчание, может, внезапное странное напряжение, возникшее между ними. Ласки Ричарда тут же прекратились.

Она гордо вскинула голову:

— Так ты говорил с ним?

— Да. Мы немного поговорили. — Хорошо. Ты меня успокоил.

— Чарльз знает, что ты придешь к нам на семейный праздник.

— В качестве твоей девушки? — решила уточнить Линда.

Ричард в знак согласия пробормотал нечто невразумительное.

— Ну что же. Начало положено.

По-своему, Ричард Бейли был таким же принципиальным, как и его брат. Если бы она занялась с ним любовью до того, как все разногласия с Чарльзом были бы решены, то очень скоро они оба оказались бы там, откуда начинали, вновь погрузившись в бездну стыда и отчаяния. И для Ричарда не имело бы значения то, насколько серьезными и глубокими были их собственные взаимоотношения.

Ричард чувствовал огромную неизбывную вину перед Чарльзом, и это его угнетало. Так было всегда. Чарльз считался хорошим сыном в семействе Бейли. Ричард — плохим. Хороший — плохой. Правый — виноватый. А к какой категории принадлежала она сама?

— Ты рассказал Чарльзу о том, что произошло между нами семь лет назад?

— Еще пока нет, — помедлив, ответил Ричард.

— Учти, если не скажешь ты, придется сказать мне. Я больше не собираюсь держать в секрете свою вину.

Мокрые джинсы Линды прилипли к лодыжкам. На ней все еще были трусики. Ричард обнял ее за плечи.

— Ежик!

Еще никогда в жизни Линда не чувствовала себя более доступной, чем сейчас. Но вслух произнесла:

— Я не готова к этому сейчас, впрочем, как и ты.

Ричард промолчал.

— Зачем бегать по кругу, мы же не цирковые лошадки! — в отчаянии произнесла Линда.

— Но мы с тобой живые люди. Чарльз давно спит со своей женой, а мы как заколдованные. Я не могу так больше!

— А как же насчет твоих высоких принципов? Как же твои отношения с Чарльзом? Разве не было бы предательством занятие со мной любовью снова? Или ты уже готов к очередной ошибке?

Ричард отшатнулся от нее с такой силой, что даже вода забурлила. Он долго ничего не отвечал. Ей вдруг стало холодно и тоскливо.

— Ты была права. И все, что случилось между нами, — дело прошлое.

Линда не верила его словам. И все же ей не хотелось становиться причиной серьезных разногласий между братьями.

— Скажи, Ричард, секс ослепил тебя или в наших отношениях есть нечто большее? — Линда села на пол, подтянула к себе колени и уткнулась в них лбом. Она ожидала ответа любимого мужчины, затаив дыхание.

— Я — взрослый мужчина и способен контролировать свои действия… — Он прервался. — Во всяком случае, я точно знаю, что и с кем делаю.

Что бы могли означать его слова? — устало подумала Линда.

Она пожала плечами, на которых мелкой бриллиантовой россыпью блестели капельки воды. Ричард потянулся за одним из роскошных полотенец, висящих в ванной. Линда наблюдала за ним краешком глаза: у него на теле, действительно, были шрамы. Розовая ломаная линия проходила вокруг его левого колена. Короткий, толстый шов обозначал то место, где острый камень поранил его бедро. У него была операция на позвоночнике — она это точно знала. Поэтому должны были быть и другие шрамы, спрятанные под полотенцем, которое он быстро обмотал вокруг бедер. Сердце Линды сжалось от боли, но она не позволила проступить на ее лице нежности.

Ее желание быть с ним не утихало. Шрамы не причинили его внешности ни малейшего вреда.

Он застегнул джинсы и повесил полотенце на место. Линда автоматически вернулась в категорию хороших девочек. И на этот раз — по собственному желанию.