Дениз Робинс - Лоренс, любовь моя

— Зачем так говорить! — возмутилась я. В этот раз он нажал на тормоза, взвизгнули колеса, и машина встала как вкопанная.

Мы вылетели из Восдейла на фантастической скорости и уже преодолели большую часть пути. Слева от нас расстилалось озеро — захватывающий, завораживающий вид, — линия берега походила на американские горки, а позади вздымались огромные мрачные горные хребты, пурпурно-коричневые в хрустальном свете дня. Справа возвышались высокие хмурые деревья и каменная скала, скрывающая из виду владения деда. И ни одной живой души вокруг. Только я и Лоренс. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, и его критический беспокойный взгляд поубавил мой пыл. Я немножко помолчала, а потом взорвалась:

— О, как я тебя ненавижу!

— Очень впечатляюще, — рассмеялся он.

Я потянулась к ручке двери:

— Я выхожу. Пройдусь пешком.

— Не будь идиоткой, — припечатал он. — К чему все это?

— Ты всегда нападаешь на меня. Что такого я сделала на этот раз? Просто сказала доктору Вайбурну, что озадачена и боюсь, что происходит что-то не то. И вообще, если я действительно переживаю за деда, что в этом плохого? Может, только у меня и хватило смелости сказать, что я не доверяю этой ужасной женщине, Рейчел Форрестер.

Молчание. Еще один неверный ход. Я украдкой взглянула на Лоренса. Он не смотрел на меня, но я видела, как он сжал зубы и глаза его сузились. Тишина длилась достаточно долго, чтобы я начала сожалеть о своей выходке. И тут он повернулся ко мне:

— Может, тебе будет интересно кое-что узнать. Полагаю, у тебя есть все основания подозревать, что с Рейчел не все в порядке. Но не тебе решать этот вопрос, моя дорогая девочка, вот и все.

— Ну и отлично! — прошептала я и с досадой почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Этот человек обладал невероятной способностью не только уязвить мое самолюбие, но и безумно волновал меня, а такого не было в моей жизни никогда. Я не знала, как бороться с Лоренсом Бракнеллом.

Он снова заговорил:

— Я собираюсь отвезти тебя домой и прошу, ради меня, сделай одолжение, не вмешивайся. Оставь это мне, я сам обо всем позабочусь. Я понимаю, что ты привязалась к старику, и это нормально. Но я ведь тоже ему не чужой и знаю его подольше. Я очень люблю его и волнуюсь не меньше твоего, чтобы за ним был надлежащий уход.

Я закусила губу и сжала пальцы.

— Мне очень жаль, — буркнула я.

— И мне жаль, что ты ненавидишь меня, — добавил он.

Я подняла голову и воскликнула:

— Но это не так, правда!

— Хорошо, — улыбнулся Лоренс, и эта улыбка обеспокоила меня даже больше, чем его гнев. Меня начало трясти. Это значит, что он считает меня дурочкой?

— Бедняжка Вера. — Никогда не слышала, чтобы он обращался к кому-то так нежно, и абсолютно растаяла.

Уткнувшись ему в плечо, я зарыдала, а он обнял меня и прижал к себе. Я закрыла глаза и почувствовала, как он целует меня в затылок, а потом все ниже и ниже и губы его коснулись шеи. Я задрожала всем телом и схватила его за руку.

— Какой чувственный ребенок, — шептал он, — девчонка прямо со школьной монастырской скамьи. Не сказать, чтобы гналась за модой. Я должен был помнить это и не ждать от тебя поступков зрелой женщины. Но знаешь ли, тебе все же следует научиться быть потактичней.

— Я не слишком вежлива, — всхлипнула я, — всегда была такой. Это один из моих недостатков.

Я почувствовала, как он гладит мои волосы.

— Хватит реветь, глупышка, расскажи-ка мне лучше о других своих недостатках.

— Их так много, не знаю, с чего и начать.

Лоренсу стало смешно.

— Ты очень хорошая и милая, конечно, но ты как искра. Уверен, ты просто шокировала этого помпезного осла, Питера Вайбурна. — И Лоренс разразился смехом.

— Издеваешься!

— Вовсе нет. Я и правда считаю, что ты милая, а иногда забавная.

Он уже говорил мне это когда-то, но теперь его слова, как и ласки, вскружили голову и опьянили меня. Слезы высохли, и я тоже принялась хохотать. И вдруг он поцеловал меня, но не в затылок и не в шею, а прямо в губы. Это был мой первый страстный поцелуй, никто не целовал меня до сих пор, и я никому не отвечала так исступленно. Поцелуй все длился и длился… Я была потрясена. Не знаю, что он значил для Лоренса, но он не мог от меня оторваться, и я позабыла обо всем на свете: и о дедушке, и о всех тех зловещих тайнах, которые притаились в старом замке. Лоренс держит меня в своих руках — все остальное теряет значение.

— Я люблю тебя! Люблю тебя, Лоренс!

Наверное, именно это заявление и привело его в чувство, потому что он тут же отпустил меня.

— У меня крыша поехала. — Он сказал это настолько грубо, что меня словно током ударило. Сердце гулко бухнуло и перестало судорожно трепыхаться, войдя в более-менее нормальный ритм. Я спустилась с небес на землю.

— Почему ты так сказал?

— Я не имел права целовать тебя, Вера. Да еще так.

— Имеешь в виду, что тебе не следовало этого делать? — прошептала я.

— Точно.

— Из-за того, что мы дальние родственники? — внезапно пришло мне в голову.

Но Лоренс однозначно дал понять, что это совершенно не имеет никакого значения. Да, мы были троюродными, но он Халбертсонам «десятая вода на киселе». Не это волновало его.

Да и почему он должен переживать, удрученно спрашивала я себя. Я слишком поспешно решила, что он может захотеть жениться на мне.

Я не стала больше ничего говорить, просто сидела и молчала, дрожа от холода.

Лоренс взглянул на меня и тяжело вздохнул.

— Да к черту все! — пробормотал он.

Борясь с желанием снова расплакаться у него на плече, я горько поинтересовалась:

— Скажешь мне кое-что?

— Все зависит от вопроса.

— Ты доверяешь Рейчел Форрестер и нравится ли она тебе? — Сердце мое вновь пошло вскачь в ожидании ответа.

Он уставился на кончик своей сигары, которую успел закурить.

— Не хочу отвечать на твой вопрос.

— О, Лоренс, да что все это, в конце концов, означает? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня?! — выкрикнула я.

Лоренс ответил с заметным холодком и сарказмом:

— Это никуда не годится, Вера. Я не собирался целовать тебя или говорить о любви. Забудь об этом.

У меня оборвалось сердце, но я постаралась говорить так же холодно, как и он:

— Так тебе просто наплевать на меня, ты это хочешь сказать?

На лице его отразилась внутренняя борьба, затем последовал ответ:

— Повторяю, я не имею права любить тебя, Вера. Дорогая моя, прошу, давай оставим это. Не желаю больше никаких обсуждений.

Я покачала головой:

— Яснее не стало.

— Временами я и сам не понимаю, но одно знаю твердо — не хочу тебя обижать.

— Но ты не сделал ничего такого! Я сама этого хотела. Чтобы ты поцеловал меня, — зло возразила я.

Глаза его потеплели. Он коротко обнял меня и прошептал: