Хелен Брукс - Прости и не прощайся

Мелани подошла к нему и встала рядом. На ней был белый шерстяной свитер и джинсы, а волосы затянуты в хвост. Без макияжа она выглядела шестнадцатилетней девочкой. Его охватил такой порыв любви, что он не сразу нашел в себе силы сказать:

— Это оттуда так пахнет?

— Это запах зимней жимолости. — Она указала на куст у стены дома. — Ее называют зимней красавицей, а цветы сохраняются всю зиму до весны. Правда, красивая?

— Да. — Он не мог отвести глаз от ее лица. — Очень красивая.

Она посмотрела на него, и он заметил, что она дрожит.

— Ты замерзла. — Он взял ее за руку и развернул в сторону дома. Какая она хрупкая! Кажется, сожми он ее чуть сильнее, и она разобьется. — В кофейнике осталось еще кофе. Пойдем, я налью тебе чашку.

— Я теперь ограничиваюсь одной-двумя чашками чая или кофе в день, — покачала головой она. — Из-за кофеина.

Он вспомнил бесчисленные запреты, которые она наложила на себя во время прошлой беременности. Есть же на свете женщины, которые едят и пьют все, что захотят, курят и даже принимают наркотики и при этом рожают здоровых детей, а Мелани… Он, конечно, не сторонник такого эгоистичного отношения, но Мелани с первых дней беременности все делала правильно. Верх несправедливости то, что она потеряла Мэттью. Форд тихо спросил:

— Может, тогда выпьешь сок? Или давай откупорим бутылку игристого, которую я привез с собой? Оно безалкогольное.

Они вернулись в дом, и на кухне Мелани встала так, чтобы их разделял стол, всем своим видом давая понять, что она не намерена переходить границы.

— Форд, я согласилась увидеться с тобой, но не думай, будто это означает что-то большее. Мы просто должны поговорить. Этот ребенок такой же твой, как и мой. Я это сознаю.

Это уже кое-что. Не много, но лучше, чем если бы пришлось убеждать ее в этом.

— Дело в том… — начала она, но он не дал ей договорить.

— Мы не будем обсуждать дела на пустой желудок. Еда прибудет с минуты на минуту. О’кей?

И тут раздался звонок в дверь.

Через минуту стол ломился под изобилием ароматных горячих блюд, завернутых в фольгу.

Форд опасался, что Мелани поклюет как птичка, но она с аппетитом голодной кошки попробовала всего. Когда они наконец наелись, Мелани откинулась на спинку стула.

— Божественно. — Она удовлетворенно вздохнула. — Я и не подозревала, что такая голодная.

Он засмеялся:

— Ты ешь за двоих, любовь моя.

Она нахмурилась:

— Форд…

— Или за троих. Учти, могут родиться близнецы. Со стороны моего отца есть двойняшки. Так что кто знает?

У нее расширились глаза.

— На этой неделе я иду на УЗИ. Дам тебе знать, если это близнецы.

— Было бы здорово, — лукаво заметил он. — Двойная радость.

— И двойное кормление, двойные памперсы… — Она замолчала, словно что-то вспомнила. — Форд, нам надо поговорить. Сейчас.

— О’кей. — Он улыбнулся, хотя сердце у него ушло в пятки — он чувствовал, что ничего хорошего его не ждет. — Пойдем в гостиную.

Когда они ели, она была в более-менее спокойном состоянии, даже пару раз засмеялась над веселыми историями, которыми он старался ее развлечь. Но сейчас она натянута, как струна. В гостиной она села на один из диванов с таким видом, что ему ничего не оставалось, как сесть на другой.

— Итак? — Форд понял, что больше не вынесет недомолвок. — Что ты хочешь сказать, Нелл?

— Я… я не смогу оставить ребенка у себя, когда он родится. Думаю, забрать его должен ты.

Форд был готов к чему угодно, но не к этому. От неожиданности он открыл рот и не сразу смог произнести:

— Что ты сказала?

— Лучше, если ребенка будет воспитывать один из его биологических родителей, — безжизненным голосом продолжала Мелани. — У тебя есть мать и полно родственников. У ребенка будет родной дом, ты достаточно обеспечен, чтобы нанять самую лучшую няню, и у тебя есть Джанет…

— Что такое ты несешь? — Форд не мог поверить своим ушам. Лишь невероятность услышанного удержала его от крика. — Да самая лучшая нянька в мире не заменит ребенку мать — мать, которая будет обожать его, как это сможешь делать только ты. Ты рождена быть матерью, Нелл. И ты знаешь это не хуже меня.

— Нет, — все тем же деревянным голосом сказала она. — Я не смогу растить его.

Форд едва сдерживался.

— Почему? Объясни. Ты обязана это сделать. Обязана мне, не говоря уже о нашем неродившемся ребенке. Ты подумала о том, что наш сын или дочь почувствует, когда узнает, что мать не захотела его видеть после рождения?

Мелани на секунду прикрыла глаза.

— Зачем ты это сказал? Это нечестно.

— Да, черт возьми, нечестно. Но это факт.

— Я и говорю о фактах. — Она вскочила. — Если я оставлю его у себя, то с ним что-нибудь случится. Как было с Мэттью. Или с тобой что-нибудь случится. Что-то ужасное, и тогда нашей семьи больше не будет. И это произойдет из-за меня. Разве ты до сих пор этого не понял? Я не должна быть рядом с ребенком, потому что я его люблю.

Форд в полном недоумении смотрел на нее. Она стояла, застыв и стиснув ладони. Он видел, что она верит в то, что говорит. Тогда он мягко и тихо произнес:

— И поэтому ты ушла от меня, от нашего брака. — Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Он хотел, чтобы она услышала себя, осознала всю чудовищность своего признания. — Ты так часто повторяла себе эту выдумку, что в результате сама поверила в нее.

Только сейчас он понял, насколько сильно тоже в этом виноват. Ему следовало твердо настоять на том, чтобы после смерти Мэттью она проконсультировалась со специалистами. Заставить ее противостоять таинственным злым силам. Но тогда он побоялся причинить ей еще большую боль. Боялся потерять ее. Вот ирония судьбы — он теряет ее сейчас.

— Это не выдумка. — Она прерывисто вздохнула.

— Нет, выдумка.

Он встал, подошел к ней и обнял ее негнущееся тело.

— Нелл, жизнь не дается нам в аккуратной, безопасной упаковке. Люди умирают после несчастных случаев, от болезней, от старости и… в результате выкидышей и еще рождаются мертвыми. Ты не виновата в смерти Мэттью. Я не знаю, почему это случилось. Я тогда кричал и упрекал Бога, но я точно знаю — ты не виновата. Вбей это себе в голову.

— Не могу. — Она отодвинулась от него. — Я должна защитить ребенка, Форд. Если ты заберешь его, а я не стану вмешиваться в ваши жизни, все будет хорошо.

Она побледнела, глаза — загнанного зверька. Форд испугался, что довел ее до предела душевных сил. Он судорожно соображал, что ему делать. Ровным, негромким тоном он произнес:

— Я возьму ребенка, Нелл. Это не обсуждается. Но, как мне кажется, ты кое-что должна для него сделать. Я хочу, чтобы ты обсудила то, что ты чувствуешь, с кем-то, кто разбирается в подобных несчастьях. Ты сделаешь это для него? И для меня?