Элайн Кофман - Лишь небеса знают

— Нет, нет, я… — Элизабет поднялась.

— Можете, — неожиданно перебила ее миссис Поттер, — вы и Элизабет не должны менять своих планов. — Я уверена, что именно это сказала бы тетя Фиби, если бы стояла сейчас на моем месте. Вы ведь собирались куда-то вместе поехать, не так ли?

— Я не могу, пожалуйста, не обижайся, Гарри.

— Понимаю, только обещай послать за мной, если понадобится моя помощь.

— Конечно, обещаю.

— Завтра я непременно заеду, если ты не против.

— О, Гарри, ты такой добрый, ты мой самый лучший, самый верный друг. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Гарри легонько приподнял ее подбородок и, заглянув в глаза, ответил:

— Надеюсь, и не узнаешь, — и, неожиданно став серьезным, добавил: — Только мне бы хотелось стать для тебя не просто другом. Ты ведь знаешь это, Элизабет?

— Знаю, Гарри, и мне жаль, что это так, поверь.

— Увидимся завтра, — заметно помрачнев, скакал он и коснулся на прощанье губами ее лба.

С течением времени состояние Фиби ухудшилось, и Элизабет, невзирая на протесты тети, изменила свое первоначальное намерение вернуться домой, в Нантакет.

Войдя как-то в комнату тетушки, Элизабет застала ее за чтением.

— Я попросила миссис Поттер принести книгу, чтобы посмотреть, смогу ли я удержать ее в руке, но у меня плохо видят глаза. Впрочем, возможно, и глаза ни при чем — я различаю слова, но часто не понимаю смысла. В общем, Элизабет, старость не радость, хотя, если живешь долго, тебя начинают почитать…

Элизабет поправила подушку за спиной у Фиби и забрала у нее книгу.

— Во-первых, вы все прекрасно понимаете, а во-вторых, зачем вам самой читать, если есть я.

— Дело не только в том, что я не могу читать или ходить. Еще одного удара мне не пережить. Мне очень много надо сказать тебе, пока у меня не отнялась речь.

— Напрасно вы это все говорите, доктор Уорсингтон считает, что вы идете на поправку.

Будто не слыша ее, Фиби продолжала:

— Сегодня у меня были мои поверенные. Я хочу, чтобы этот дом и все мое имущество после моей смерти перешло к тебе. Не смотри на меня так, пожалуйста. Смерть — вещь естественная, и, поверь, мне даже любопытно узнать, что творится там, где все мы в конце концов окажемся. Вон там, — она указала на бюро, — бумаги, приготовленные для тебя. Среди них — перечень всего, чем я владею. У меня имеются акции железных дорог Бостона и Олбани, бумаги морского торгового и пожарных страховых фондов, счет в вашингтонском национальном банке. Мои интересы в Юнион-банке, Риверсайд-пресс и на саффолкском заводе стекла представляют брокеры Тэчер и Дьюберри. Все это теперь переведено на твое имя.

— Но мне ничего не надо.

— Чепуха, дитя мое. Я хочу, чтобы ты стала моей наследницей. И еще, тебе пора вернуться в Нантакет, нет причин оставаться здесь.

— Я вас не оставлю.

— Но ведь мы с тобой давно решили, что после окончания школы ты уедешь домой.

— То было давно, а теперь я передумала.

— Но ведь твоя семья…

— Вы — моя семья.

— Я не гожусь для этого, а такой умнице и красавице, как ты, нечего терять лучшие годы, ухаживая за развалиной вроде меня.

Элизабет снова принялась возражать, но Фиби не дала ей больше говорить.

— Я устала и хочу немного отдохнуть. Возьми бумаги и разберись в них как следует. Обещаешь?

— Обещаю.

— Вот это другой разговор, — сказала Фиби, закрывая глаза.

Элизабет поднялась к себе. Положив бумаги на стол, она, не зажигая света, села в кресло-качалку у окна. На сердце у нее было тяжело — она не представляла теперь своего будущего без тети Фиби. Каким далеким казался ей сейчас маяк в Нантакете, и как хотелось ей на самом деле вернуться домой, к песчаным берегам океана, и снова вместе с дедом наблюдать за звездами. Но здесь ее удерживает долг, которым она не позволит себе пренебречь, даже если потеряет из-за этого человека, которого никогда не переставала любить. Приняв решение, она разделась в темноте и легла в постель.

Войдя на следующее утро к Фиби, Элизабет объявила:

— Домой я не еду.

— Я не позволю тебе жертвовать ради меня своей молодостью.

— А я не позволю вам выгонять меня отсюда. Вчера вечером я решила оставаться в Бостоне столько, сколько потребуется. Я просмотрела бумаги. Мне будет чем заняться. Я встретилась сегодня с мистером Торнтоном утром. Говоря откровенно, тетя Фиби, ваши финансовые дела в беспорядке. Мистер Торнтон объясняет это тем, что в последнее время вы не могли уделять им столько же внимания, сколько и раньше. С его точки зрения, многие акции следует продать. Завтра я снова встречусь с ним. Он передал мне еще несколько документов. И вы знаете, это занятие мне по душе… Наверное, мне не случайно много раз хотелось родиться мальчиком.

— У тебя есть деловая хватка. Ты в женщин-Брюстеров, мы все живем своим умом. Увы, в этом мире мозги есть у женщин, а власть у мужчин. Я не случайно не захотела еще раз выйти замуж после смерти Чарльза. Я всегда могла сама о себе позаботиться и не нуждалась ни в чьих услугах. Мне жаль особ, которые не могут обойтись без мужчин. Поверь моему опыту, Элизабет, пока у тебя есть акции и деньги, всегда удержишься на плаву, пускай ты и не замужем. Не продавай этого дома и не продавай всех акций, когда я умру. Пока у тебя будут крыша над головой и деньги, ты не будешь ни от кого зависеть. Тебе следует это твердо знать.

Гарри то исчезал из жизни Элизабет, то появлялся вновь. Окончив курс в Кембридже, он вернулся в Бостон, а затем поступил на юридический факультет Гарвардского университета. Ее нередко навещали отец и дед, по очереди приезжали все шестеро братьев и сестры, но она сама так ни разу и не выбралась в Нантакет.

Гарвард Гарри окончил, когда Элизабет исполнилось двадцать три. Отвергнув выгодное предложение в Нью-Йорке, он поступил на юридическую фирму своего дяди в Бостоне, и она знала, что послужило для этого причиной. Его ухаживания становились все более и более настойчивыми.

Незадолго до Рождества Элизабет отправилась на небольшую вечеринку к Хоуэллам. Когда она приехала, Гарри уже ждал ее.

— Я уже думал, ты не приедешь, — сказал он, быстро подходя к ней, и, забрав накидку и перчатки, поцеловал в щеку. — Где ты застряла?

— Читала тете Фиби газету, пока она не уснула.

Взяв ее под руку, Гарри привел ее в библиотеку и закрыл дверь.

— Гарри, по-моему, будет неудобно, если мы останемся здесь надолго. Я даже не поздоровалась с хозяевами, и потом, разве прилично нам находиться здесь вдвоем? Что скажут люди?

— Скажут, что ты очень красивая, — ответил он, обнимая ее.

— Прошу тебя, Гарри, не надо, — отпрянув, попросила Элизабет.

— Ну хорошо, — ответил он, — но я должен с тобой поговорить.

— О чем?

— О тебе и обо мне. О нас… Твоя тетя вовсе не требует, чтобы ты посвятила всю свою жизнь ей.