Маргарита Бурсевич - Мамочка в подарок

Невзначай заведенный разговор с отцом ни к чему не привел. Он имел свои планы и причины, но не стал посвящать меня в них, лишь упорней занялся муштрой.

— Ты должна быть идеальной, — повторял он.

А я не хотела быть идеальной, я хотела быть хоть капельку счастливой. Тогда я еще не задумывалась об одиночестве, но понимала, что не смогу его избежать, если буду идти по чужой тропинке.

Все открылось внезапно, когда отец слег от болезни. Он чувствовал близкий конец и желал завершить свои дела. Тогда я и узнала, что мое будущее готовилось давно и тщательно.

Гувернер в доме занимает особое место: не гость, не родственник, не прислуга. Он есть, но все смотрят мимо, ведь им нельзя распоряжаться, но при этом и он не имеет права голоса. Незаметен, но при этом вхож везде. Так отец случайно стал носителем семейной тайны чужих ему людей. Высокий титул и огромное состояние, хранящиеся в том доме, были получено незаконно. Документы обошли истинных владельцев путем подкупа и запугивания. План в голове моего отца родился легко. Собственные амбиции или своеобразное чувство долга передо мной заставили его пойти на преступление, но он завладел ценными документами, надеясь на лучшую участь для меня.

Их искали долго и тщательно, но найти хоть одну ниточку, ведущую к давно служившему у них гувернеру, не удалось. А отец не торопился. Он еще долго служил в обворованной семье, храня бумаги как зеницу ока. А дальше все было просто до слез. Он нашел обделенную родовую ветвь и предложил сделку: бумаги, подтверждающие наследство, в обмен на мезальянс. Их наследник должен был взять в жены девушку без рода и племени. А кто бы отказался на их месте?

Тогда стало ясно, что обучали меня не просто так, а к браку, в котором я — дареный конь. И лишь мое безупречное воспитание позволило сгладить столь деликатный момент. Я была разочарована и подавлена. Жених больше не имел причин скрывать своей неприязни, а отец больше не мог меня защитить. Это была страшная участь, по своей сути, и не только для меня.

После смерти отца все изменилось — теперь я сама могла решить, что делать дальше. Бумаги я отдала легко, ничего не потребовав взамен. И только потом поняла, как просчиталась. Дом, в котором мы жили последнее время, был одной из уступок, посаженной на крючок семьи. Его отобрали без угрызений совести и выставили меня на улицу. Я осталась совсем одна в огромном, недружелюбном мире. Без крыши над головой, без средств к существованию, без друзей и близких. Только тогда я в полной мере осознала, что не просто одна, а одинока в самом глобальном смысле.

Единственное мое ценное имущество — это знания, которыми так тщательно пичкал меня отец, но без рекомендаций и знакомств эти знания были совершенно не востребованы.

Выйти замуж? Тут капитан попал в точку, вот только кому нужна бездомная бесприданница? И как бы я не хотела тихой семейной жизни, мне не представилось и шанса получить ее. Дети? Да, очень хотела, только без первого второго быть не может. С каждым прошедшим годом вероятность обрести свою семью становилась все более призрачной. А я, как любая другая женщина, имею свои мечты. Печально, что им, возможно, никогда не суждено сбыться.

Не снимая платья, я забралась в постель и, укрывшись по самое горло одеялом, принялась за самое неблагодарное и постыдное дело — жалеть себя. Слезинки, скатываясь по лицу, капали на подушку, платье казалось тесным и колючим, комната — холодной и сырой. Дом спал, а я так и не смогла сомкнуть уставших глаз.

Утро выдалось тяжелым. И меня не столько мучила усталость и разбитость, сколько страх, что капитан повторит свой вопрос. Не хочу посвящать кого — либо в свои трудности и страхи. Зачем? Чтобы пожалели? Посочувствовали? А может, обвинили?

В коридор выходила, внимательно оглядываясь. Глупо, но иррациональный страх, что капитан затаился в ожидании и ждет, когда я покину свое убежище, был сильнее разумного начала. Убедившись, что проход свободен, я позволила себе немного расслабиться.

Классная комната оказалась пуста. Видимо, дети решили, что вчерашняя поблажка — не исключение из правил, а полноценные каникулы. Ну и пусть. Если их отец не против, то и мне нечего возразить. Осталось лишь решить, чем заняться самой. Так как выбор был невелик, то решила воплотить в жизнь вчерашний план, отправилась за парочкой интересных книг и хотела спрятаться в комнате до самого вечера.

Слегка приоткрытая дверь дала возможность заглянуть в комнату и убедиться, что сегодня я не помешаю семейной идиллии. Этим утром мне определенно везло — библиотека была свободна. Прокравшись мышкой к стеллажам я, пробегая пальчиком по корешкам книг, нашла несколько романов, до которых у меня никак не доходили руки. Чудесно, полноценный выходной мне тоже не повредит, а книги не дадут мрачным мыслям забить голову.

Я уже была намерена покинуть библиотеку, когда дверь распахнулась.

— Нет, Софи! — голос капитана был негромким, но недовольство в нем было явным.

— Логан, будь благоразумен, — леди Холидей была либо слишком упряма, либо совершенно неблагоразумна. — Кто-то же должен позаботиться о приличиях.

— И при чем здесь приличия? — раздался усталый вздох и скрип ножек кресла по паркету.

— Ты месяцами в море, дети предоставлены сами себе, в будущем это может пагубно сказаться на репутации твоей дочери.

— Очень хорошо, что ты затронула эту тему, мне было бы крайне интересно узнать, как так вышло, что мои дети оказались предоставлены сами себе? — тон вопроса заставил бы насторожиться любого, но видимо, леди Холлидей, как и прежде, была погружена в свои проблемы настолько глубоко, что мало реагировала на внешние угрозы. А то, что это угроза, у меня сомнений не осталось.

— А чего ты хотел? У меня своя жизнь и я не могу быть привязанной к твоим отпрыскам, пока ты сам бороздишь морские просторы, — обида была непритворной, и если бы мне не приходилось иметь дело с этой женщиной ранее, то возможно, я бы даже поверила.

Наступила гнетущая тишина.

— Тебе нечего на это сказать?

— Почему же? — голос капитана стал тише, но несколько скрипучее. — Есть и очень много, но не буду говорить.

Шуршание юбок и перестук каблуков подсказал, что Софи приблизилась к столу. Потом последовал тяжелый вздох, и следующая фраза прозвучала гораздо спокойней:

— Логан… я знаю, что именно ты содержишь всю нашу семью, и я действительно благодарна, но…

— Софи, хватит, — оборвал ее Олбани.

— Логан! — не отступалась леди Холлидей. — Кто-то же должен тебе это сказать.

— Что сказать? — с неприкрытым раздражением спросил капитан.

— Тебе давно пора жениться!

Я до этого мгновения даже не подозревала, что в библиотеке бывают сквозняки. Но сейчас отчетливо почувствовала озноб и ледяное прикосновение воздуха к коже. Меня не должно было быть здесь, я не должна была всего этого слышать. Смущение и что-то похожее на раздражение зашевелилось в душе.