Марина Юденич - Доля ангелов

Полагаю, известно.

Само собой, никто из них не позволит себе коснуться этой темы. Но если я сама, в порыве внезапного откровения, нахлынувших воспоминаний и даже обиды… Старушка легко может разговориться.

Мы уже в доме.

И я… легко могу закрыть глаза, потому что вижу…

«…большую комнату с тяжелым дубовым столом посередине. Массивные стулья, обтянутые потускневшим гобеленом. Закопченный камин. Большой настоящий очаг, в котором когда-то, подгорая на вертеле, румянились жирные туши. Стена над ним украшена древними изразцами.

Здесь и теперь, похоже, трапезничали. Где-то поблизости — кухня, оттуда аппетитно тянуло жареным мясом и душистыми травяными приправами…»

Все так и есть.

Веселая старушка между тем говорит не умолкая. Ее певучая речь, нескончаемая, как маленький источник в траве, удивительным образом вмещает в себя очень многое, если не все. Историю замков и виллы, упрятанной глубоко под землей, и бедной Поппеи Сабины, и мрачной королевы Екатерины Медичи, оказывается, тоже почтившей здешние места, а между ними — нехитрое меню простого деревенского завтрака, который для меня немедленно могут соорудить.

Я выбираю свежий гусиный паштет, немного деревенского масла, зеленый салат, заправленный лимонным соусом, с гренками и, разумеется, бутылку красного домашнего вина. А кофе потом.

— Выпьете со мной немного?

— С превеликим удовольствием.

Она сноровисто накрывает на стол.

Не знаю, как насчет поваров, но официантов или, на худой конец, деревенских служанок-подавальщиц здесь точно не водится.

Или являются строго к обеду и ужину.

Но мне все равно — еда на столе, и вот уже веселое «чин-чин» знаменует начало нашего приятельства.

Вполне пристойный момент для начала.

— Вам, наверное, сказали в туристической компании: я здесь потому, что совсем недавно эти места посетил мой покойный муж…

— О да… Бедняжка. Мне, к счастью, не довелось пока примерить вдовий наряд. Жак, слава Богу, жив и обитает, говорят, где-то в Лионе… Мы не общаемся. По настоянию Габи. Но вас я понимаю. Так молоды. Вы любили?

— Не слишком.

— О?!

— Он ведь и здесь был не один?

— Ну, это еще не повод для серьезного расстройства. Мужчины так устроены…

— Я не придавала этому значения.

— И правильно, дорогуша. Свобода — товар куда более ценный, чем кандалы. Им дорожат, как правило, обе стороны. Они, возможно, в большей степени, чем мы. Так вы решили повторить его вояж?

— Да… Тут довольно любопытная история. Покойный оставил путевые заметки.

— Бог мой, как интересно! Неужели о нас? Впрочем, не сомневаюсь. Будучи здесь, он не смог бы промолчать.

— Он не промолчал.

— Умираю от любопытства — какими мы ему показались? Каковы впечатления?

— Вас не обидит, если я скажу: несколько странные.

— Нисколько. Признаться, я ожидала чего-то подобного…

— Мама! Ты не даешь госпоже Полонской спокойно позавтракать! — «Твидовая» Габриель все-таки начеку.

— Вовсе нет, дорогая, мы просто болтаем. Можешь себе представить, месье Полонский оставил записки, посвященные нашему дому.

— Очень мило с его стороны. Ваша карточка, мадам Полонская. Все, разумеется, в порядке. Страховка. Ключ от номера. — Тяжелый кованый ключ, тихо звякнув, ложится рядом с моей тарелкой. Черный, литой, возможно, сохранившийся с тех самых пор, когда в полумраке здешних спален отсыпались после охоты именитые постояльцы или не отсыпались вовсе — предавались любви и коварству: составляли заговоры, ревновали, смешивали яды.

— Должна вам сказать, дорогая, наши гости не запирают комнат, разве что сами запираются изнутри на ночь. От привидений… — Мамаша громко заразительно хохочет.

— Здесь есть привидения?

— А как же! В таких-то стенах! Мы бы просто не уважали себя…

— Прекрати, пожалуйста. Мадам Полонская, возможно, не разделяет восторга твоих фантазий. Никаких привидений, разумеется. Единственная правда то, что наши гости действительно не запирают комнат. Впрочем, если вы сочтете нужным…

— И месье Полонский не запирал?

— Что, простите? Ах да, месье Полонский… Насколько я помню, нет.

— Насколько я помню, он не только не запирал своих апартаментов и не запирался в них, хотя был не один…

— Мама!

— Ах, оставь, пожалуйста, дорогая, мы уже обсудили этот вопрос с мадам Полонской и выяснили, что мыслим одинаково.

— И все равно…

— Но дай же мне договорить!

— Боюсь, именно этого делать не следует!

— Но я хочу!

— Позвольте мне все же дослушать вашу мать.

— Ну, разумеется, хотя не думаю, что она сообщит вам что-либо из ряда вон выходящее.

— Возможно, ты и права. Ничего такого… Я просто хотела сказать, что месье Полонский не только не запирался по ночам, но даже любил бродить по дому. Возможно, в поисках привидения! — Она снова заливисто смеется.

— Успешно?

— Вот уж не знаю. Вид у него иногда бывал странный.

— Какие глупости ты несешь, мама! Полагаю, ваш муж… То есть, простите, ваш покойный муж просто страдал бессонницей. Помнится, он даже просил у меня таблетку. Только и всего.

— Возможно, ты и права, дорогая. Не сердитесь, мадам, у меня действительно иногда может разыграться фантазия. Еще кофе?

— Нет, благодарю.

— Желаете отдохнуть?

— С удовольствием поспала бы пару часов.

— Нет ничего проще. Тут вас никто не потревожит.

Похоже, теперь она спешит быстрее убраться из-за стола и увести меня с собой, подальше от всевидящего ока Габриель.

Однако ж — молча.

Ручей, без устали струившийся в прохладном, слегка отдающем пылью пространстве, иссяк.

И мне сейчас не до речей — вот она предо мной — Лестница.

Я вижу то же, что видел Антон.

«…узкую винтовую лестницу без перил, с шершавыми ступенями песочного цвета. Такими же, кстати, были стены. Никакой тебе штукатурки и прочих современных штучек.

Свечи в круглых стеклянных плафонах расставлены были прямо на ступенях. Живой пугливый свет струился низко по каменной поверхности и вроде манил за собой наверх…»

Потом у него: «Я было собрался. Не вышло!»

У меня выходит с первого раза.

Ступени и вправду не внушают доверия. Истертые и шершавые одновременно, такие пологие, что местами трудно нащупать следующую, узкие, прилепившиеся к стене, без перил.

Определенно опасные ступени.

Если нестись по ним сломя голову. Пребывая к тому же не в себе.

В обычной жизни — не слишком комфортные, возможно. Но и только.

Старушенция тем временем не выдерживает долгого молчания.

— Здесь не очень удобная лесенка, но в ней — не находите? — есть своя прелесть. Все как и много веков назад. К тому же нам невысоко, всего на второй этаж. Гостевые апартаменты там.

— А выше?