Марина Юденич - Доля ангелов

— Самую малость. Но я готов ее не заметить.

— Отлично. Я приготовлю ужин. Этьен закроет на это глаза. А вы… Кстати, как вас зовут?

— Алекс.

— Алекс, вы коротко изложите содержание собственного рапорта.

— А мистер Самойлов? Он что же, будет ужинать на халяву?

— Я тебя сфотографирую. Запечатлею для истории.

— Вот этого как раз делать не следует. Категорически.

— Хорошо. Тогда — не сфотографирую.

— И отдашь мне пленку, которую уже отснял.

— Идет.

— Согласен.

Ужин, как ни странно, мне удался.

— Все началось не так уж давно — лет пять назад. Мадам решила действовать самостоятельно. Отношения с покойным… простите, мне придется говорить не слишком приятные для вас вещи.

— Не беспокойтесь об этом.

— Так вот, отношения с покойным становились все хуже, дело откровенно шло к разводу, разделу имущества, а может — чему-то похуже. Господин Полонский был известен крутостью нрава и… скажем так… традицией решать проблемы радикально. Словом, мадам решила подстраховаться. Возможно, нанести превентивный удар. Не знаю. На собственные деньги она приобрела лицензию на разработку алмазных месторождений некой африканской страны. Сделка провалилась. В стране сменился режим, деньги канули, мадам осталась один на один с разгневанным супругом. Ему, однако, в ту пору было уже не до нее: дела шли из рук вон плохо, проблемы накатывали со скоростью лавины. Должен отметить — господин Полонский умел наживать врагов. А друзей — терять. Ситуация в конце концов зашла в тупик. Вариантов разрешения было не так уж много. К примеру, пуля в лоб. Не суть притом — самоубийство или месть раздосадованных кредиторов. Арест, следствие, неизбежно — тюрьма. Бегство из страны, скитания по миру под вечным прицелом оптической винтовки, притом практически без средств к существованию. То есть, по сути, вариантов не было. Но он нашел. Довольно неординарный, хотя не такой уж исключительный, если вдуматься. Уйти из жизни, восстав немедленно — уже совершенно новым человеком.

— То есть отправить вместо себя…

— Совершенно верно.

— Артура Павловича Караваева…

— И да, и нет. Там вообще довольно темная история, обильно пересыпанная героином или — я уж не знаю! — каким другим чертовым зельем. Словом, наркотики. Брат новой пассии Антона Васильевича был наркоманом. Законченным. Из тех, что практически списаны обществом, слоняются бесцельно по городам и весям. И пропадают в конечном итоге незнамо где. Никто, разумеется, никогда их не ищет. А этот как раз, на беду, внезапно отыскался, прибился к дому, к тому же с чужими документами. Артур Караваев был когда-то его приятелем, таким же беспросветным наркоманом без роду и племени. И умер тихо, от передозировки. Все как положено. Зачем понадобился нашему братцу чужой паспорт? Просто так, в бредовом порыве, или была серьезная причина скрываться, — теперь не узнает никто. Да и что за прок? А вот мистеру Полонскому бесхозный наркоман, вдобавок под чужим именем, пришелся очень кстати. Полагаю, сама идея подмены родилась у него немедленно после знакомства с фигурантом.

— А сестра?

— Что — сестра?

— Все знала и что же — на все согласилась?

— Сестра… Вы, господин Самойлов, переадресуйте этот вопрос госпоже Полонской, она, пожалуй, ответит на него лучше, чем я. Про согласие, которого умел достигать господин Полонский.

— Вопрос снимается.

— Ну, как хотите. Словом, план был прост и почти гениален.

— Не почти. Просто — гениален.

— Действительно. Все у них получилось. Брат-наркоман благополучно сверзнулся в пучину морскую. Техника, полагаю, никого здесь особо не интересует. Понятное дело, все было как-то обустроено технически. А потом — юридически. В том смысле, что останки несчастного братца Иванушки были объявлены останками серого волка, сиречь — господина Полонского, и благополучно преданы земле.

— Да, мосты сожжены, ничего не скажешь.

— И все — заметь! — кредиторы, мстители, враги, наемные убийцы — все остались по одну сторону пепелища вместе с мадам, которой предстояло расхлебывать остывшую кашу.

— Она была все еще горячей.

— Полагаю, да. Что же касается той стороны пепелища… Кое-кого он все же оставил с собой. Новую пассию. Простите, мадам. Это раз. Понятно, без нее теперь было никак — сестра. Еще одно доверенное лицо…

— Птаху?

— Да. Господина Птицу. Тот, между прочим, первым примчался к месту трагедии, громко рыдал над обезображенным телом и, разумеется, общался с братом безутешной возлюбленной. Да и вообще, полагаю, господину Полонскому в будущем необходимо было иметь своего человека на останках собственной империи. Хотя бы в качестве наблюдателя.

— А Майка?

— Who is — Mike?

— Туроператор.

— Нет, туроператор Майка привлечена была несколько позже, когда возникла нужда. Пока же на том берегу их оставалось только трое. Как в вашей старинной песне. Трое странников без гроша за душой. И нежданная благая весть.

— Алмазный контракт?

— Да, госпожа Полонская, ваш алмазный контракт. Очередное правительство еще только готовилось прийти к власти, поддержанное рядом международных организаций, но — главное! — уже заявило о признании всех обязательств вашего полковника. Это, собственно, было одним из условий — инвесторами трагически погибшего лидера выступали не только вы. Я бы даже сказал, не в первую очередь. Разумеется, информация растекалась пока исключительно в форме слухов и гипотетических построений. Но она уже была! Откровенно говоря, я все время ждал и даже — честное слово! — надеялся: вас осенит. Дойдет. Допрет, как говорят некоторые русские. Оно же вертелось вокруг, в воздухе, благое известие, адресованное лично вам. Заслуженно, между прочим. И вы говорили, вспоминали о нем, отвечали на какие-то вопросы, даже спорили с господином Птицей, но ни разу — слушай, Федор, ты связался с удивительно бестолковой женщиной, — ни разу не озадачились проблемой всерьез.

— Но был же Птаха… Я просила его сначала. Он что-то выяснял…

— И выяснил. И почти не соврал вам, набрасывая ситуацию. Гипотетически. Ту, что уже складывалась на самом деле. Словом, ситуация с оживающим контрактом радикально меняла ситуацию. А вот изменить что-либо принципиально относительно собственного статуса господин Полонский уже не мог. Коллизия! Он де-юре мертв, вы — единственная наследница и, стало быть, на днях, возможно, несколько позже, пусть через месяц, через два — единственная законная владелица лицензии, стоимость которой теперь оценивается астрономически. Надо ли говорить, смириться с таким поворотом дел Антон Васильевич не мог.

— Категорически.

— Стоп! — Это Федор. До сей поры он слушал молча. И хмурился, что уже беспокоило меня всерьез. — Пока все было ясно, как в учебнике новейшей истории, самой новейшей, которая про очень новых русских. Теперь все летит к черту. Логично — в свете всего услышанного — благополучно отправить ее к праотцам, списав на кредиторов, врагов, мстителей, депрессию, автомобильную катастрофу, в конце концов. Кто бы стал разбираться?