Роберт Брындза - От тебя бегу к тебе

— Нат, как бы ужасно это ни звучало, но я испытываю не сожаление, а огромное облегчение. Потому что этот Бенджамин — натуральный гондон и придурок, который боится ответственности и бежит от всяческих обязательств. И еще он — гад, мерзавец и сукин сын. И совершенно тебе не подходит. Я вообще не понимаю, почему ты цепляешься за него. Что это — неодолимое физическое влечение или одиночество? Разве может такой пустышка и выпендрежник тебя осчастливить?

— Ладно, Шэрон, давай сейчас не будем об этом, — попробовала я остановить подругу.

Но она так распалилась, что моя попытка не увенчалась успехом. И Шэрон продолжила смаковать недостатки Бенджамина:

1 «Женщина в мерном» — пьеса ужасов Стефана Малпатрата. основанная на одноименном романе Сьюзан Хилл. Впервые была поставлена в 1937 году.

— У него нет чувства юмора. Он — самовлюбленный павлин и законченный эгоист. Строит из себя умного, утонченного и глубокого человека, а на самом деле мелок, как лужа.

— Шэрон! — повысила я голос.

— Извини, Нат, — спохватилась подруга и резко замолчала.

Но тут понесло уже меня:

— А что за речи мы толкали вчера? «Кого бы ты ни полюбила, Нат. я приму твой выбор. И поддержу тебя… Я полюблю этого человека, раз его полюбила ты».

— Он же тебя обманывает! Он изменяет тебе с другой! Хорошенькое «намаете», ничего не скажешь! «На тебе!» Знаешь что? Каждый раз, когда он говорил «намаете», тебе следовало называть его чудаком на букву «м». Тогда бы он прекратил использовать это словечко!

Мои глаза стали заполняться слезами, и я вытерла их тыльной стороной ладони.

— Не смей лить слезы из-за этого козла! — Порывшись в своей сумочке, Шэрон протянула мне носовой платок. — Ну-ка, улыбнись! И не дуйся на меня. Мне просто невыносимо видеть тебя настолько несчастной. Надо было давно растереть эту сволочь в порошок. Все остальное в жизни у тебя хорошо, а он лишает тебя радости бытия, заставляет переживать и нервничать.

— Ты права, — сказала я, вытирая лицо носовым платком. — Только я не знаю, что теперь делать.

— Как что? Первое, что тебе следует сделать — это заехать ему прямо по яйцам мыском своей остроносой туфли.

Я рассмеялась и тут же вконец разревелась.

— Ты не представляешь, что такое одиночество, Шэрон. Я так страдаю из-за этого. И чем дальше, тем больше. У тебя замечательная семья…

— Которой бы у меня не было, не повстречай я Фреда. Я нашла своего человека. И ты обязательно найдешь своего…

— Мне уже поздновато заниматься поисками, — скривилась я и тихо добавила: — А что, если Джейми был тем самым… моим человеком?

— Джейми не был твоим человеком, — безапелляционно заявила Шэрон. — И неужели ты и вправду думала, что сможешь выйти замуж за Бенджамина?

— Нет. Но он же собирался поехать со мной на крестины.

Шэрон фыркнула.

— Что же мне делать? — снова всхлипнула я.

— Ну: спускать ему такое с рук точно нельзя. У тебя есть ключ от его квартиры? Мы могли бы наведаться туда в его отсутствие, порезать на клочки все его шмотки и выбросить их из окна!

— Увы, у меня нет ключа от квартиры Бенджамина. Мой ключ я ему всучила, а он мне дать взамен свой даже не подумал.

— Тогда еще проще. Скажи ему — пусть сиганет с крыши и даст тебе наладить свою жизнь. Как много людей готовы убить, лишь бы расставание далось им так же легко? — Шэрон крепко обняла меня: — Пожалуй, надо заказать еще винца. Только теперь заплачу я. А ты перескажешь мне еще раз, поподробнее, ту сцену с говорящим непристойности медвежонком… И как я не додумалась сделать Райану Харрисону такой подарочек! А ведь на прошлой неделе я возила Эми на фабрику плюшевых игрушек в Уэстфилде.

За новым бокалом Шэрон удалось меня развеселить и взбодрить. И, допив вино, мы отправились через дорогу смотреть спектакль. Несмотря на то что это была история о старой деве, сошедшей с ума от одиночества. «Женщина в черном» оказалась потрясающей постановкой! Я не смотрела этот спектакль уже несколько лет и подзабыла, насколько он пробирает зрителя. Минимум декораций, актеры буквально вовлекают в сценическое действо весь зал. Нам с Шэрон достались места в партере, и на протяжении всего спектакля Женщина в черном, расхаживая по залу, доходила как раз до того самого ряда, в котором сидели мы! Шэрон едва не умерла от страха; она постоянно вскрикивала и расплевала на сидевших перед нами японских туристов половину коробочки глазированного шоколадного драже.

После спектакля я почувствовала себя гораздо лучше. Мы вышли из зала с тем замечательным чувством облегчения и удовлетворения, которое испытывают люди после просмотра хорошего ужастика. И направились прямиком к служебному входу, чтобы пообщаться с той актрисой, ради «смотрин» которой я пошла на эту постановку. Мы приятно поболтали с ней и искренне похвалили спектакль.

А через полчаса мы с Шэрон сообразили, что актрисе не терпится снять грим, поспешно откланялись и направились к уже опустевшей лестнице. «Фортуна» — очень старый театр, и под нашими ногами ее ступени издавали то ли сварливый, то ли упреждающий скрип. А когда мы спустились почти до середины необыкновенно длинного пролета, все светильники внизу внезапно погасли. Шэрон нервно схватила меня за руку.

— Что за чертовщина! Я ничего не вижу! — прошипела она.

Через пару секунд врубилось аварийное освещение, окрасив мрачную лестницу зеленоватыми, мертвенно-бледными тенями.

— Если мы столкнемся с Женщиной в черном, я обделаюсь, — предупредила меня Шэрон.

— Если мы и встретимся с ней, ты ее не узнаешь — она будет уже без грима. — утешила я подругу.

И мы продолжили спускаться под гулкие звуки собственных шагов, разносимых среди стен насмешливым эхом.

— А где все люди? — спросила Шэрон, не выпуская мою руку.

— Наверное, пошли домой, — предположила я.

Мы наконец спустились с лестницы и выбрались через служебный выход на аллею у театра. Аллею окутывала мертвая тишина, а луну на небе скрывала плотная завеса туч. Когда мы вышли на Расселл-стрит, нам с Шэрон стало и вовсе не по себе. Здесь тоже не было людей, уличные фонари не горели, и паб не работал.

— Не нравится мне это, жутковато как-то… — пробормотала подруга.

— Да просто отключили электричество, — пожала я плечами.

— И все-таки странно, что не горят ни фонари, ни светофоры, — поежилась Шэрон.

— А почему бы тебе не взять до дома такси? — предложила я. — Театр возместит мне расходы, а тебе ехать дальше, чем мне.

— Ты что, собираешься идти пешком, Нат? — с опаской в голосе спросила Шэрон.

— Да мне идти-то всего пять минут — сказала я.

Из-за угла выехал черный кэб [21] Знаменитое английское такси, обычно черного цвета с включенными фарами. Я вытянула руку, и автомобиль остановился рядом с нами.