Дезире Монсо - Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

— Ого! — воскликнул он. — Кажется, Африка уже показалась вдалеке!

— Где? — встрепенулась Марианна.

— Ваш друг изволит шутить, княгиня, — покачал головой Карлуччи. — До берега еще довольно-таки далеко.

— Как вам не совестно, Аркадиус! — обиделась Марианна. — Разыграли меня как дурочку.

— Полно, не сердитесь, — увещевающе произнес Жоливаль. — Вы же знаете, что я жажду попасть в Сенегал не меньше вашего. Ведь чем черт не шутит — может, из меня получится удачливый колониальный торговец. Набью трюмы «Ласточки» слоновьими бивнями — и по возвращении в Италию выручу изрядный капитал. Как знать — может быть, я — прирожденный делец, а литераторство — всего лишь ошибка молодости.

При этом в глазах старого друга светилось такое неподдельное сочувствие, что Марианна поняла: своей беззаботной болтовней Аркадиус попросту хочет отвлечь ее от грустных мыслей, ослабить напряжение ожидания.

— Я полагаю, Жоливаль, что если бы сенегальские слоны ведали о вашем приближении, то они бы уже разбежались со страху куда глаза глядят, — сказала она.

— О, да я и не сомневаюсь! — зааплодировал виконт как бы самому себе. — По счастью, их никто не поставил в известность об этом.

Он вдруг пристально осмотрел свои ладони, затем провел пальцем по планширу. Пожав плечами, обратился к помощнику капитана в некотором удивлении:

— Милейший Карлуччи, за дни нашего плавания у меня создалось впечатление, что «Ласточка» — поистине безупречное судно в смысле чистоты на борту. А тут, смотрите-ка: пыль!

Тот покачал головой:

— У меня нет претензий к моим матросам: они драят корабль на совесть. А эта пыль накопилась тут всего лишь за время нашего короткого разговора.

— Неужели? — опешил Жоливаль. — Откуда вообще может взяться пыль в открытом океане?

— Для здешних вод это обычное явление, заверил его помощник капитана.

— То есть как?

— Очень просто, — улыбнулся Карлуччи. — Вы чувствуете легкий ветерок?

Жоливаль по-собачьи повел носом:

— Да, пожалуй.

— И что это за ветер, как вы полагаете?

— Видимо, бриз, — неуверенно ответил Жоливаль. — Я вообще-то не специалист в этой области и, конечно, легко могу ошибиться.

— Вот вы и ошиблись — что для вас совершенно простительно. Этот ветер называется гарматан — пыльный и весьма сухой, поскольку приходит из Африки, зарождаясь к югу от Сахары. Гарматан не обладает большой силой, но вот что удивительно: пыль, которую он несет, выпадает порой на корабли, находящиеся за тысячу морских миль от африканского побережья. И даже более того — в широтах, отстоящих друг от друга на расстояние до полутора тысяч миль.

— Поразительно! — воскликнул Жоливаль. — В жизни бы не подумал, что природа способна на подобные фокусы. А вы действительно не шутите?

— Отнюдь. И учтите, что пыль эта бывает столь обильна, что засоряет морякам глаза и зависает в воздухе такой непроницаемой пеленой, что корабли теряют ориентировку и садятся на мель.

Марианна с тревогой посмотрела на небо:

— Надеюсь, нас такая судьба не постигнет, синьор Карлуччи?

— Уверен, что нет.

А Жоливаль озадаченно покрутил головой:

— Нет, это фантастика: пыль в океане! Какая великолепная фраза для сведущего романиста: «Фрегат рассекал океанские волны, вздымая густые клубы пыли». А?

Все четверо дружно рассмеялись.

— Вот видите, милочка, — обратился Аркадиус к Лауре, — какая каверзная штука этот океан. Неужели и этот факт вас не расхолодил?

— Нисколько, — улыбнулась девушка. — Просто у него свои причуды — вот и все.

А Марианна в задумчивости провела рукой по планширу. Действительно: на подушечках пальцев остался сероватый налет с легким серебристым оттенком.

«Как странно, — подумалось ей, — словно бы привет из Африки, в которую я так стремлюсь…»

— Княгиня! — обратился к ней Карлуччи. — Капитан Манчини уполномочил меня передать вам, что будет ждать к ужину вас со свитой и окажется чрезвычайно польщенным, если вы примете его приглашение.

Губы Марианны раздвинулись в улыбке:

— Подумать только, какая отточенная чопорность… «Со свитой» — это звучит просто восхитительно. Что ж, передайте капитану, что мы будем рады разделить с ним трапезу. Как, впрочем, и с вами, синьор Карлуччи.

— Благодарю, — склонился в легком полупоклоне помощник капитана.

До сих пор Марианна со спутниками завтракала, обедала и ужинала в своей каюте, достаточно просторной для такой цели. Им вместе никогда не было скучно, но тем не менее приглашение капитана порадовало Марианну: ей хотелось получше присмотреться к Манчини, производящему внешне впечатление человека сурового и мрачноватого. Но, хорошо разбираясь в мужчинах, Марианна предполагала, что за этим обликом вполне может крыться тонкая и мягкая натура: так ведь часто случается.

— Аркадиус, будьте добры, — обратилась она к Жоливалю, — предупредите Гракха о приглашении капитана. Вы ведь знаете, где его найти, — на какой-нибудь из марсовых площадок, не иначе.

— Да, в этом можно не сомневаться, — подтвердил виконт. — Кажется, корабли — это вторая страсть Гракха после лошадей.

— И он все никак не созреет для третьей…

К ужину Марианна нарядилась в платье из голубого шифона, которого ни разу не надевала во время плавания. Пусть капитан Манчини поймет, что она дорожит его гостеприимством. К тому же платье это имело довольно-таки глубокое декольте — к удовлетворению ее инстинктивного кокетства.

Разговор в кают-компании во время трапезы был скупым и сдержанным. Сводился он в основном к вежливым вопросам капитана относительно пребывания пассажиров на судне: все ли удобно, достаточно хорош ли стол. Вел себя при этом Манчини без тени подобострастия или излишней угодливости, хотя перед ним сидела княгиня, жена владельца «Ласточки». Марианне чрезвычайно понравилось достоинство, с которым вел себя капитан: манера его разговора выдавала человека цельного и независимого.

Когда кок, выполнявший по совместительству обязанности стюарда, подал на стол бланманже, беседа приняла более оживленный оборот. Капитан Манчини уважительно отозвался о британских моряках, Жоливаль же в ответ, обуянный порывом галльского самолюбия, тут же поспешил заявить, что и Франции тоже есть чем гордиться в этом отношении. Капитан не стал возражать — сославшись, в частности, на пример Робера Сюркуфа.

— Вы сказали — Сюркуф? — тут же встрепенулась Марианна, заслышав знакомое имя.

В ее памяти тут же отчетливо всплыло львиное лицо французского корсара, выручившего ее когда-то из гнусной тюрьмы Сен-Лазар.

— Да, Сюркуф, — подтвердил капитан. — Его в свое время именовали Королем корсаров — и я должен признать, что он более чем достоин такого звания.