Дезире Монсо - Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

— А вы когда-либо встречались с ним?

— Нет, не доводилось, — покачал головой Манчини. — Уж не знаю — к сожалению или к счастью… Но вот наслышан я о нем немало.

— Так расскажите нам что-нибудь об этом человеке, — попросила Марианна.

Гракх лукаво покосился на нее. Не удержался от легкой улыбки и Жоливаль. Но Марианна сидела со столь невинным видом, как будто и впрямь впервые слышала названное капитаном громкое имя.

— Видите ли, — начал Манчини, — тут как раз тот случай, когда яблочко от яблоньки недалеко падает. Он вырос в зажиточной моряцкой семье, и даже более того: его прадедом был знаменитый столетие назад корсар. Не исключено, что именно в честь столь славного предка Робер получил свое имя: ведь прадеда звали именно так. И уже в пятнадцать лет он ушел в море юнгой.

— Как романтично! — не сдержавшись, пылко воскликнула Лаура.

— Да, пожалуй, — слегка усмехнулся капитан. — Надо только учесть, что судно, на которое он попал, занималось ремеслом, которое вряд ли придется по душе щепетильному человеку.

— Пиратство? — спросил Жоливаль.

— На мой вкус — похуже. Это судно забрало в Африке партию чернокожих рабов для доставки на французский остров Бурбон, что расположен в Индийском океане.

— Бурбон? — удивился виконт.

— Ныне он называется Реюньон, — пояснил Манчини. — Его переименовали в тысяча семьсот девяносто четвертом году — по вполне очевидным причинам. Но количество невольничьих плантаций на острове от этого отнюдь не уменьшилось…

Марианна была неприятно поражена услышанным. Образ благородного корсара в ее воображении никак не вязался с работорговческим промыслом.

— Но Сюркуф же был тогда совсем мальчиком — и наверняка не знал заранее цели плавания, — робко произнесла она, желая как-то выгородить человека, который так помог ей в свое время и — что уж скрывать — чрезвычайно нравился ей как мужчина.

— Может быть, — сказал Манчини, на мгновение взглянув на Марианну в упор. — Но это первое плавание вовсе не отвратило его от столь прибыльного занятия. Тот рейс оказался неудачным: судно попало в шторм неподалеку от Мадагаскара и разбилось о береговые скалы на африканском побережье. Команде удалось спастись, — а рабы так и остались в трюмах. И когда спустя несколько дней французы вернулись к потерпевшему крушение кораблю — можете себе представить, что они увидели, отдраив люки… Я прошу прощения, княгиня, что мне приходится говорить за столом о подобных вещах.

— Ничего-ничего, — кивнула Марианна. — Я ведь сама вас попросила. Продолжайте.

— Сюркуф больше двух лет провел тогда в Индийском океане, осваивая торговлю живым товаром. Но быть на подхвате ему надоело, он вернулся во Францию и собрал средства на собственный корабль, на котором вновь отправился в Индийский океан, чтобы заняться полюбившимся делом.

— Позвольте, позвольте! — запротестовал Жоливаль. — В каком же году это было?

— Уже после известных вам событий.

— Но в таком случае это довольно странно, — сказал виконт. — Ведь Конвент поставил работорговлю вне закона, разве не так?

— Именно так, — в голосе Манчини зазвучали иронические нотки. — Но, видите ли, одно дело — указ, подписанный в Париже, и совсем другое — живая практика в отдаленных владениях. В результате рабы только подорожали, а торговля ими шла своим чередом. Другое дело, что к тому времени англичане активизировались в Индийском океане и блокировали морские пути в регионе, конфискуя корабли французов и их живой товар в свою пользу. Понятно, что плантаторам такой оборот дела не нравился, — и был организован отряд, призванный прорвать блокаду. Сюркуф принял живейшее участие в этой экспедиции, которая увенчалась успехом. С той поры Сюркуф и начал корсарствовать, охотясь за английскими торговыми судами. Однако и работорговлей он по-прежнему не брезговал. Наконец губернатор Реюньона решил пресечь его деятельность, — вероятно, сказались чьи-то козни. После возвращения Сюркуфа из очередного плавания к берегам Африки на борт судна поднялся полицейский комиссар. Корсар был настороже — и уже успел высадить свой живой груз за пределами порта. Однако уборку в трюмах произвести не успели — так что улик было предостаточно…

Марианна слегка поморщилась, припомнив тот тягостный запах, который издавала «Волшебница моря», принадлежавшая Язону Бофору. Ах, как давно это было…

— Но Сюркуф не растерялся, — продолжал капитан Манчини. — Любезно приняв комиссара и его спутников, он усадил их за обильный стол, а сам тем временем отдал приказ уходить в открытый океан. Комиссар спохватился слишком поздно. Сюркуф же любезно пояснил, что вновь собирается отправиться в Африку за партией рабов, а заодно готов оставить там и своего гостя. Что мог противопоставить комиссар дулам мушкетов — Декларацию прав человека? И пришлось ему пойти на попятный — Сюркуф доставил комиссара обратно на Реюньон и, благодаря ложному свидетельству запуганного чиновника, получил реабилитацию, обвинения были сняты.

— Ловко! — рассмеялся Гракх. — Недаром он мне так понравился тогда, в Сен-Мало!

— А вы имели честь знать Сюркуфа? — удивленно поднял брови Манчини.

— Да, капитан, — ответила за Гракха Марианна. — В свое время он очень помог мне, показав себя как благородным, так и решительным человеком.

— Вот оно что… — протянул Манчини. — И вам, как я могу догадываться, не очень-то приятны мои рассказы о некоторых подробностях биографии Сюркуфа…

Марианна вздохнула:

— Признаться, да. Но что поделать — на этом свете трудно встретить ангела… Мне глубоко отвратительна работорговля, — но моя признательность Сюркуфу тем не менее непоколебима. Хотя, конечно, меня совсем не обрадовали ваши сведения о его персоне.

— Так, может быть, достаточно о Сюркуфе? — предложил Манчини.

— Нет-нет, продолжайте. Мне бы хотелось побольше узнать об этом незаурядном человеке.

— Извольте… Да, что касается решительности — то тут, вы правы, с Сюркуфом мало кто может поспорить. Например, однажды он захватил английский корабль «Тритон» с командой в сто пятьдесят человек, — а против них в абордажной атаке действовали только лишь двадцать французов, считая самого капитана. Англичанам, естественно, подвиги Сюркуфа были не по нраву — и они распускали слухи о том, что он-де сущий зверь, не щадит пленных…

— На Сюркуфа это непохоже! — встрепенулся Гракх. — Никогда бы не поверил!

— Совершенно справедливо, — кивнул Манчини. — Ведь это никак не соответствовало истине. Например, захватив в неравном бою судно «Джейн» — перевес сил на сей раз был в пользу француза, — Сюркуф, признавая мужество, с которым вел бой капитан англичан, вернул ему шпагу. Удача практически неизменно сопутствовала Сюркуфу — и уже одно его имя наводило трепет. Когда в тысяча восемьсот шестом году англичане вновь блокировали французские острова в Индийском океане и их обитателям грозил голод, доблестный корсар всего лишь за три месяца захватил четырнадцать судов, груженных рисом, — и выручил таким образом соотечественников. После же заключения мира с Англией Сюркуф отошел от корсарства, благо им было уже накоплено немалое состояние. Но, говорят, его суда до сих пор занимаются перевозкой живого товара…