Наталия Экономцева - Точка Женщины

— Значит, вот так взяла его деньги и ушла?

— Вот так, взяла и ушла, — беззаботно отзывается она. — Но знаешь, я уверена, что того, что тебе не предназначено, взять нельзя.

— Как это?

— Вот так: могло бы оказаться, что банкомат не работает, а пока я нашла бы другой, он уже проснулся бы и заблокировал карточку. Или на счету не оказалось бы денег. Или меня ограбили бы по дороге… Или еще что угодно. Невозможно взять чужое. А то, что ты можешь взять, — твое.

Произнося эти слова, она улыбается так искренне и открыто, как будто рассказывает о дне рождения бабушки. Он пытается переварить услышанное, но ее глаза, до абсурдного ясные и голубые, смотрят на него, не отрываясь, заслоняя весь мир вокруг.

— Да ты что, так нельзя!

— Можно, — говорит она, залпом выпивает свой сок и тоже с хрустом ломает стаканчик, — в этом мире можно все. К тому же, сняв со счета какие-то двадцать штук, я преподнесла ему бесценный подарок.

— Какой же?

— Сюрприз. Ведь он уже сто лет назад перестал удивляться и сам себя уверил, что неожиданностей не бывает. И тут такое! Да после этого он еще поверит в чудеса! А лет через двадцать, сидя где-нибудь на вилле в Ницце и перебирая в уме всю свою правильную и прибыльную жизнь, первое, что он вспомнит, — это я.

— Да уж, если бы у меня сперли двадцать тысяч, я бы это тоже запомнил.

— При чем здесь деньги? Я заново научила его удивляться, а он уже и забыл, что умеет это делать. Может, хотя бы после этого он будет счастлив. По крайней мере, мне бы очень этого хотелось, — мечтательно выговаривает Тата.

— Офигеть, — это единственное, что ему удается произнести.

А она откидывается в кресле и увлеченно изучает в иллюминаторе ярко-синее небо и до смешного белые облака внизу. Он пытается придумать на все это достойный ответ, но мысли путаются, а женщина рядом кажется настолько притягательной и далекой, что перехватывает дыхание.

— Ты что же, всегда так делаешь?

— Как? — Она улыбается все так же искренне и наивно.

— Пудришь мозги мужикам, а потом их кидаешь? Это и есть твое главное развлечение?

Она укоризненно качает головой и, сознавая абсурдность этого разговора, Антон почему-то чувствует себя так, как будто только что сказал откровенную глупость, причем обидную.

— Неужели ты не понимаешь? Я никого не кидаю, нет! Я помогаю людям взглянуть на свою жизнь другими глазами. А если для этого приходится обвести их вокруг пальца, что ж… Подумай сам, не могу же я подойти к первому встречному и сказать: «Вы живете неправильно, от этого вам плохо, давайте по-другому!» Приходится каждый раз изобретать что-нибудь подходящее.

— Как же ты это делаешь?

— По-разному, — улыбается она, и Антон отчетливо понимает, что набор ее уловок может оказаться гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. — У некоторых я беру за это деньги, мне ведь тоже надо на что-то жить… У каждого свое дело в жизни, и мало кто может сказать, что приносит пользу другим.

— А ты, значит, можешь? — язвительно осведомляется Антон и снова получает от нее взгляд, полный осуждения, — так скажи, пожалуйста, у тебя-то что за дело в жизни?

Она очаровательно смущается и, поднимая на него глаза, слегка краснеет.

— Знаешь, это сложно назвать одним словом, я всегда теряюсь, когда меня об этом спрашивают…

— И все-таки?

— Я… помогаю людям, вдохновляю их, подсказываю… — Она внимательно оглядывается по сторонам, проверяя, не слушает ли кто-нибудь их разговор.

— Для меня это слишком туманно, уж извини.

— Видишь ли, мне сложно, потому что обычно я никому этого не рассказываю. Но сейчас у меня такое ощущение, что тебе нужно это услышать.

— Да что ты?!

— Да, — она еще раз оглядывается вокруг и быстро облизывает губы, — в общем, можно сказать, что я… муза.

— Что???

— Муза. Но это не совсем то, что обычно под этим понимают… Я помогаю людям найти себя, стать счастливыми… Понимаешь?

— Офигеть, — снова говорит Антон, понимая, что девица не просто со странностями — по ней определенно плачет психушка. — Сперла у мужика деньги и помогла?!

— Конечно.

— Ну и на что ты их потратила?

— Ааааа… На машину…

— Остановись! Ты что, идиотка?!

— Разве тебе не нравится?

— Жми на тормоз!

— Разве ты не говорил, что я нравлюсь тебе именно потому, что со мной всегда происходит что-то необычное? Может, для тебя это слишком обычно?

— Черт, ты что, издеваешься?!

— Нет, просто хочу поговорить. А то ведь ты в последнее время совсем со мной не разговариваешь…

Воздух влажный и теплый. На особенно низких участках, у самой земли он густыми хлопьями собирается в туман, и эти белесые пятна — единственное, что можно различить. Вокруг совершенно темно, и сквозь непроглядную влажную темноту она несется с выключенными фарами. Ее машинка маленькая, но очень шустрая, с люком на крыше и мощнейшими колонками внутри. Люк открыт, и ночной ветер неистово рвется в салон, поднимая волосы дыбом.

Мужчина рядом с ней с такой силой вцепился в сиденье, что у него сводит пальцы, все его тело дрожит. В темноте Тата, конечно же, этого не видит, но чувствует его ужас с глубочайшим, острейшим удовольствием. Неровная грунтовая дорога перед ней чуть белеет среди кромешной темноты. Ни звездочки, ни фонаря, ни светлячка.

— Остановись сейчас же!

Она улыбается и чуть сильнее давит на газ.

— Может, включим музыку? Что ты хотел бы сейчас послушать?

— Остановись! Ты же нас угробишь! Выпусти меня!!!

— Выпустить? Разве ты не говорил, что хочешь умереть со мной в один день?

— Ты идиотка! Ненормальная!

— Говорил или нет?

— Я говорил, что хочу жить с тобой, чокнутая ты женщина! Состариться рядом с тобой, а потом и умереть… От старости!!!

— Тогда почему ты уже две недели не хочешь меня видеть? Дожидаешься пенсии? И вообще, тебе не кажется, что умереть вместе гораздо проще, чем жить и состариться… А?

— Слушай, если ты хочешь выяснять отношения, остановись и поговорим! Твою мать! Что это было?!

— Не знаю… Может, кролик… Может, камень… Я не разглядела, а ты? Кстати, не советую тебе дергать за ручник, — задумчиво добавляет она, заметив его судорожное движение, — нас занесет, и тогда мы скорее всего перевернемся.

— Что тебе от меня нужно?!

— Ага! Если ты так ставишь вопрос, то я отвечу. Мне нужно узнать, ты спишь с кем-то еще? — В темноте она не может видеть выражения его лица, но голос его определенно меняется.

— Что это стучит?! Остановись! Давай поговорим спокойно!

— Можешь ответить одним словом: да или нет. Обещаю, что после этого сразу же остановлюсь. Только, пожалуйста, не ври. Иначе я за себя не отвечаю.

Последнюю фразу она говорит очень тихо и вкрадчиво. События последних двух недель вихрем проносятся у него в голове. Что она знает, о чем просто догадывается? Плохо, что способность соображать логически отказывает, если несешься неизвестно куда по ночной дороге, за рулем ненормальная баба, и не знаешь даже, что вокруг — поле или лес? Он больше не чувствует свои пальцы. Но чувствует, что, если не прекратить эту гонку прямо сейчас, она может кончиться очень плохо.