Гарольд Роббинс - Мечты умирают первыми. Бегство из Занаду

— И все же мы были разной веры, — сказал старик. — В конце жизни она говорила мне, что вы должны унаследовать все ее знание. — Он достал тетрадь в кожаном переплете и протянул Джаду. — Здесь ее записи с тридцать пятого по сорок четвертый год.

Джад взял тетрадь, полистал. Одни страницы были исписаны чернилами, другие — их было большинство — полустершимися карандашными каракулями. Он поднял глаза на махариши:

— Германия?

— Да, — ответил тот. — Это писалось тайно, ночами, в лаборатории нацистского концентрационного лагеря.

— Так, значит, она работала на них?

— Многие работали, — спокойно ответил махариши. — Выбирать не приходилось. Кто не работал, того убивали.

Джад молча передал тетрадь Софье и, повернувшись к старику, спросил:

— Что за работы там велись?

— Исследования по долголетию. Указания поступали непосредственно от фюрера. Он собирался прожить тысячу лет — вместе с Третьим рейхом. — Он вздохнул и отвел глаза. — К концу лета сорок четвертого всем нам уже было ясно, что Германия проиграла войну. Все были охвачены паникой, не только охранники, но и заключенные. И тут пришел приказ уничтожить все архивы. Все, имевшие хоть какое-то отношение к экспериментам, должны были подвергнуться физическому уничтожению. Но моя сестра не сдавалась. Полагаясь на смуглый цвет моей кожи, который я унаследовал от второй жены нашего отца, индианки, она оставила меня на дороге, по которой наступала британская армия. А сама, в одежде крестьянки, повернула на север, к линии русского фронта. Под одеждой она прятала удостоверение личности своей русской матери. Так мы расстались, в надежде, что хоть один из нас выживет.

— Какие эксперименты она производила на вас? — спросил Джад.

— Те же, что и на себе, — сказал махариши. — Это была разновидность клеточной терапии.

— Метод Ниханса? — спросил Джад. — А где вы брали еще не рожденных ягнят в потребном количестве?

Старик посмотрел ему прямо в глаза:

— Какие уж там ягнята…

Джад на мгновение запнулся под его взглядом, но тут же задал следующий вопрос:

— Те самые эксперименты и описаны в этой тетради?

— Да, — просто кивнул махариши.

— А я думал, она открыла какую-то форму вегетативного размножения. Без использования человеческого плода.

— Действительно, открыла, — сказал старик. — Но это лишь одна сторона. — Он вздохнул. — Стремление выжить в человеке сильнее всего, и уж конечно, сильнее нравственного чувства.

Джад молча смотрел на него. Старик выдержал его взгляд.

— Не стоит возмущаться и негодовать, — спокойно произнес он. — Скоро и вам придется сделать этот выбор.

— Не думаю, — резко возразил Джад. — Генная инженерия развивается быстро. Ваши методы уже устарели. В лабораторных условиях получен целый ряд клеток человеческого организма, которые ничем не отличаются от настоящих. В частности, они способны самовосстанавливаться при повреждении или воспроизводить себе замену, если восстановление невозможно.

— Вы хотите сказать, — вставил махариши, — что раскрыли секрет жизни?

— Пока нет, — сказал Джад. — Но, возможно, этот день не за горами.

Махариши помолчал, скептически покачал головой и сказал:

— Как ни грустно это может кому-нибудь показаться, секрет жизни по праву принадлежит одному лишь Творцу.

— Разве человек сам не может быть творцом? — возразил Джад.

Махариши посмотрел ему в глаза:

— На этот раз философствуете вы, сын мой.

— Эта философия — прямое следствие методов вашей сестры, — мягко парировал Джад.

— Я уже говорил, что не со всеми идеями и методами сестры согласен, — сказал махариши.

— Однако позволили ей превратить себя в подопытного кролика.

— То же самое она проделывала и с собой, — назидательно произнес махариши и, устало помолчав полминуты, добавил: — Но все это было так давно. Давайте думать о настоящем.

— Согласен, — сказал Джад.

— В ее тетрадях много темных мест, которые трудно расшифровать и понять. Возможно, объединив это с теми записями, которые уже есть у вас, вы получите полную картину. И тогда нам станут понятны все ее идеи и доступны ее открытия. — Наклонившись над столом, он подался навстречу Джаду и доверительно сказал: — Я старый человек. И я искренне хочу помочь вам, насколько это в моих силах. Я сам стремлюсь лучше разобраться в трудах и мечтах моей сестры.

Джад повернулся к Софье:

— Думаете, доктор, этот человек в состоянии помочь вам узнать больше, чем если бы вы работали самостоятельно?

— Да, — ответила Софья. — Он сам принадлежит истории, в которую нам без него ни за что не проникнуть.

Джад снова посмотрел на старика:

— А вы бы не возражали, если бы мы продолжили работу здесь? В этом случае нам придется установить здесь все системы, необходимые для комплексных исследований, и подсоединить терминалы прямо к нашему Компьютерному центру.

— У меня нет возражений, — ответил махариши.

— Значит, так и сделаем, — заключил Джад и, повернувшись к Софье, сказал: — К тому же здесь ты будешь в безопасности.

— А ты где будешь? — спросила она.

— У меня есть другие дела, — сказал он. — Но мы сможем регулярно перезваниваться. А как только ты все закончишь — встретимся.

Махариши поднялся из-за стола в знак окончания аудиенции.

— Спасибо, сын мой, — сказал он. — Пусть ваши открытия послужат добру, — и, помолчав, добавил: — А я устал, мне пора отдохнуть.

— Спасибо, Учитель, — сказал Джад.

Махариши едва заметно улыбнулся:

— Я вижу, вы знаете несколько слов на хинди, сын мой. «Гуру» означает учитель. — Он поднял руку в некоем подобии благословения. — Добро и истина! — И, повернувшись, вышел.

Джад посмотрел на молодого человека, все еще сидевшего на своей подушке.

— Ваш отец необыкновенный человек, — сказал он. — Могу я спросить, сколько ему лет?

— Конечно, это не секрет, мистер Крейн, — с готовностью ответил тот. — Он не имеет возраста. Он вечен.

На высоте шесть тысяч метров над уровнем моря белый снег зимой и летом покрывает вершины Анд. Джад, сидя в кресле второго пилота в новом крейновском самолете вертикального взлета и посадки, смотрел вниз на крестообразную тень, которую машина отбрасывала на сверкающий снег под лучами заходящего солнца.

— Красота! Правда, мистер Крейн? — сказал пилот.

— Да, Тим, — ответил Джад. — Во Флориде такого не увидишь.

— Да я про самолет, мистер Крейн, — сказал Тим. — Маневренность, как у орла. Ничего подобного до сих пор еще не бывало.

— Это верно, — сказал Джад.

— Министерство обороны в дураках окажется, если не сделает заказ на шестьсот машин, — сказал пилот. — Я на каких только не летал — от первых «харриеров» до новейших. С этим ни один не сравнится.