Уинстон Грэхем - Фортуна-женщина. Барьеры

— Идиот!

— Какого черта? Я не собираюсь страдать из-за твоего драгоценного Клайва. Ты говорила, будто порвала с ним, а сама…

— Дурак — и ты ему веришь?!

— Что за ”Конец света”? — спросил я.

— Клуб, где собираются художники, в Челси.

Вера Литчен еще что-то шипела, но я не слушал, а направился к телефонному аппарату. Взял с полочки справочник. Нашел номер клуба ”Конец света” и покрутил диск. Роджер ревниво и нерешительно пялился на Веру. Та достала из жадеитового [5] Жадеит — поделочный камень яблочно-зеленого цвета. портсигара сигарету и закурила. Я ждал ответа и зорко следил за ними.

— ”Конец света”,— раздался мужской голос в трубке.

— Будьте добры, мистер Клайв Фишер в клубе?

— Не знаю, сэр. Сейчас посмотрю, — Вера тем временем поставила новую пластинку и включила радиолу на полную мощность. Стены комнаты дрожали от неимоверно громких завываний саксофона. — Нет, сэр, он еще не приехал.

— Но вы его ждете?

— Он проводит здесь почти каждый вечер.

— Спасибо, — я положил трубку и посмотрел на Веру. Потом вырвал провода и направился к ней. Она попятилась и схватила бронзовую статуэтку. Но я всего-навсего поставил аппарат на радиолу.

Очутившись на улице, я заметил, что весь вспотел. Видно, все-таки я не создан для подобных сцен — несмотря ни на что.

Клуб ”Конец света” находился недалеко от Пимлико-Роуд — старое здание Викторианской эпохи. Одна лишь монограмма ”К/С” отличала его от других таких же. В вестибюле двое служителей в униформе проворно принимали у посетителей верхнюю одежду, а на втором этаже расположился ресторан на два зала, разделенных коридором; к каждому примыкало по бару.

Чтобы попасть в клуб, нужно было состоять его членом. Но я спросил Клайва Фишера, а узнав, что его нет, объяснил, что мы договорились здесь встретиться. Я назвался мистером Мортоном. Меня проводили наверх, я сел и стал дожидаться Клайва.

На стенах не было ни одного квадратного дюйма, свободного от этюдов, пастелей или портретов. Уж не таким ли образом некоторые завсегдатаи расплачивались за ужин, подумал я. Кругом хватало плисовых штанов и пиджаков, обсыпанных перхотью. Однако у большинства явно водились деньжата, очевидно, заработанные тяжким плебейским трудом. Зато здесь они могли вспомнить свои артистические замашки.

В восемь в соседний зал прошел молодой человек декадентского вида; он уселся за рояль и начал наигрывать мелодию за мелодией. Динамики разносили музыку по всему клубу.

В пять минут девятого в зал вошел Клайв Фишер.

Его сразу препроводили в мой угол. Половина присутствующих была с ним знакома; он то и дело останавливался — пошутить или обменяться дружеским приветствием. Меня он заметил, только когда вплотную приблизился к столику. Я встал, чтобы поздороваться. Клайв едва не подпрыгнул от удивления; какую-то долю секунды мне казалось, что он вот-вот распорядится вышвырнуть меня вон. Но он запутался в большом числе сомнительных сделок и вряд ли мог позволить себе публичный скандал. А когда он пришел в себя, метрдотель уже удалился.

— Я не знал точно, в какое время вас можно застать, — объяснил я.

Он огляделся — очевидно, затем, чтобы убедиться: Виктора в зале нет, — и произнес своим высоким, гнусавым тенором:

— Надо же, какое совпадение! Я как раз на днях вспоминал вас.

Он был все тот же — цветущий, розовощекий, женственный и самоуверенный.

— Я тоже много думал о вас. Присаживайтесь.

Он поколебался и сел.

— Как поживает Сара? Осваиваетесь потихоньку?

— Вот именно — потихоньку. Хотелось бы побыстрее. Вы давно не были у себя в Кенте?

— Давно. А что?

— Мы заезжали туда в пятницу.

— Вот как? — он мрачно посмотрел на меня. Тут как раз подошел официант.

— Заказывайте, — предложил я. — За мой счет. — Официант отошел. — Мы отправились туда сразу после визита мистера Джерома.

— Не представляю, о чем вы говорите.

— Вам бы следовало знать. Он сказал, что это вы его наняли.

Он понял: маски сброшены, шпаги наголо. Выражение его лица изменилось.

— Что толкнуло вас на такой поступок? По-моему, это была грубейшая ошибка.

Клайв намазал булочку маслом и жадно, так как успел проголодаться, начал есть. Немного утолив голод, он мстительно сообщил:

— Джером до сих пор в больнице. Вам повезло, что вас не поймали.

— Вам тоже.

Он буравил меня взглядом.

— Если вы надеетесь отмочить такой же номер с распусканием рук, вы очень ошибаетесь, Бранвелл. Неподходящее место выбрали.

— Могу подождать снаружи.

— Я выйду с друзьями.

За соседним столиком двое спорили о Сальвадоре Дали.

— Должно быть, вы здорово на мели, если отважились на такое, — предположил я.

— И что вы собираетесь делать?

— Это зависит от вас. Вы, должно быть, уже смекнули, что мне все известно?

Клайв заколебался; взял еще одну булочку, оглянулся на соседей. Я подметил, что он в нерешительности.

— А с какой стати я должен отказываться от своей доли? — вдруг выпалил он. — Я работал.

— Вы оценили свою работу в двадцать тысяч фунтов?

— Почему бы и нет?

— Вы только жалкий пособник — такой же, как и Амброзина. Вам заплатили за труды.

— Какой, к черту, пособник? Да я… А, ладно…

— Возможно, вы сами и предложили аферу. Это больше в вашем духе, чем в его.

Клайв промолчал.

— Могу представить себе, — продолжал я, — как однажды у Трейси вырвалось: ”Я скорее спалю этот чертов дом, чем продам картины!” А вы: ”Почему бы не сделать и то, и другое?”

Он пожал плечами.

— Я не стыжусь ни одного своего поступка. Каждый живет, как может. Прежде, чем бросить камень, подумайте о себе и о Саре. Каждому ясно…

— Что?

— Я был настолько глуп, что верил в ее непричастность и в то, что Трейси, как утверждал, держал ее в неведении. Но когда она стала вашей женой — согласитесь, это уже совсем другой коленкор. Я нарочно подослал Джерома, чтобы проверить ее реакцию, а также просветить относительно грозящих вам обоим бесчестья и утраты всей суммы. Как выяснилось, ее не нужно было просвещать.

Официантка принесла заказанные блюда, но ни один из нас к ним не притронулся.

— Почему вы не скрылись с места преступления, — спросил я, — сразу после того, как подожгли дом?

Он коротко хохотнул.

— Э, нет, этих собак вы на меня не навесите. Я был в Лондоне.

— У вас есть алиби?

— Еще бы!

— Что же все-таки сорвалось?

— Это вы — страховая ищейка. Вы мне и объясните.

— Полагаю, вы в курсе, что я был там в ту ночь?

Он в искреннем изумлении поднял голову.

— Что вы мне хотите всучить — какую такую липу?

— Билет до Мадейры — если до того вас не сцапает полиция.

Клайв повертел в руках нож. У него были длинные пальцы с коротко остриженными ногтями.