Гейнц Зенкбейль - Любовь солдата Фреда

— Как прикажешь это понимать?

— Очень просто: почти каждый из нас чем-то занят. Дач занимается в кружке гимнастов, Эрмиш тренируется в команде боксеров, Кольбе собирается петь в полковом хоре, Шлавинский записался в шахматный клуб. Только ты предпочитаешь оставаться в стороне.

— Что же я должен делать?

— Тебе лучше знать.

Тем и кончился наш разговор.

После этого мы много дней не виделись: Петер Хоф был очень занят: он замещал секретаря бюро ССНМ, потому что того неожиданно откомандировали на несколько недель на курсы, к тому же у него отнимали много времени партийные поручения, так как его недавно приняли кандидатом в члены Социалистической единой партии Германии. Однажды Петер неожиданно зашел ко мне и спросил:

— Фред, у тебя есть мотоцикл?

— Да. Ява двести пятьдесят.

— Значит, у тебя есть и права водителя?

— Конечно.

— Ты хорошо знаешь правила уличного движения?

— Отметок о нарушении у меня нет.

— Ну тогда прочти. — Петер протянул мне отпечатанное на машинке письмо, полученное из политехнической средней школы поселка «Три ели». Учительница Софи Вайнерт просила командование артиллерийского полка о помощи: школе нужен товарищ, который один раз в неделю вел бы кружок юных автомобилистов.

— Ну? — спросил Петер Хоф. — Как раз для тебя, не так ли?

— Гм… — произнес я без особого восторга.

— Боишься, что не справишься?

— Ладно, — ответил я, не долго думая, — давай сюда письмо. Почему не справлюсь? Да ведь и ты не отстанешь от меня!

В следующий четверг после обеда я отправился в среднюю школу поселка «Три ели». Школа, расположенная неподалеку от кафе, представляла собой светлое здание с высокими окнами. Все в ней радовало и привлекало: бледно-розовый кирпич, приятная окраска стен, просторный, усыпанный галькой школьный двор и пышный газон вдоль дороги, ведущей к входу.

К школьному двору примыкали спортплощадка и большой пришкольный участок, где росли кукуруза, рожь, овес, ячмень, пшеница различных сортов, а также овощи.

На участке, в центре группы пионеров, с мотыгой в руках стояла девушка в голубом тренировочном костюме и цветастом платке. Очевидно, пионервожатая, подумал я. Она стояла ко мне спиной и показывала детям, как надо выпалывать сорняки. Я уже было собрался обратиться к девушке, как вдруг она повернулась.

— Вы?..

— Смотри, какой быстрый. — Девушка выпрямилась и спрятала под платок каштановую прядь.

— Какая неожиданность!

— В самом деле сюрприз, — сказала она.

Некоторое время мы молчали: не знали, о чем говорить.

Наконец девушка спросила:

— Вы кого-нибудь ищете?

— Да.

— Кого же?

— Мне нужна учительница, фрейлейн Вайнерт, Софи Вайнерт. Вы ее знаете?

— Знаю.

— Пожалуйста, проводите меня к ней.

— А что вас интересует?

— У меня к ней дело.

— Ах так!..

— Я думаю, что учить меня ей вряд ли придется.

— Как знать.

— Почему?

— Потому что вам это необходимо хотя бы для того, чтобы усвоить правила хорошего тона. Например, как следует расставаться с девушкой после танцев, если не хотят проводить ее домой.

— Ого!.. Так вот на что вы намекаете!..

Дав детям задание, она проводила меня в школу. Под ногами у нас скрипела галька. Я посмотрел на свои сапоги, потом на изящные ножки моей спутницы.

— А что представляет собой фрейлейн Вайнерт?

— Увидите.

— Она мила?

— Все зависит от вашего вкуса.

— Она молода?

— Да.

— Это опасно! К тому же она, наверно, еще не замужем?

— Разумеется.

— И строгая?

— Когда как.

— Лучше, если бы ей было лет под сорок пять.

— Но почему же?

— В таких случаях не бывает никаких осложнений. В молодую же можно влюбиться.

— Разве это так страшно?

— Иногда да.

Мы шли по просторному вестибюлю. Перед дверью с надписью «Учительская» я остановился. Но моя провожатая, не постучавшись, вошла. Я последовал за ней. Внутри никого не было.

— Не повезло, — сказал я с облегчением, — никого.

— Но почему же? — Она села за письменный стол. — А я разве не в счет?

— Как вы?..

— Да, я!

— Вы учительница?

— Да.

— Фрейлейн Софи Вайнерт?

— Ну да.

— Ха-ха-ха!.. — рассмеялся я. — Вы шутите!

— Что вам угодно? — серьезно спросила девушка.

Только сейчас я осознал всю странность своего положения. Я достал письмо и протянул ей.

— Значит, вы собираетесь вести у нас в школе кружок по изучению правил уличного движения?

— Да, выбор пал на меня. Позвольте представиться: Беренмейер, рядовой Альфред Беренмейер.

— Благодарю вас, — сказала она и мило улыбнулась. Я снова увидел на ее левой щеке ямочку.

— Дело вот в чем, товарищ Беренмейер. У многих наших учеников есть мотоциклы. Пока они ездят здесь, в поселке, еще ничего. Но некоторые ездят дальше, вплоть до Рагуна и даже до районного центра. А это, при оживленном уличном движении, опасно, особенно сейчас, летом. Многие школьники не знают даже элементарных правил уличного движения. На пешеходном переходе в Рагуне из-за незнания правил чуть не произошла катастрофа.

— Понимаю.

— Поэтому-то я и просила помочь нам. Все наши ученики — пионеры. Вы когда-нибудь работали с пионерами?

— Нет. Но сам был пионером лет пять или шесть назад.

— А вы справитесь с этим поручением?

— А почему бы нет? — ответил я. А что я мог еще сказать? Не срамиться же перед девушкой, которая была моложе меня.

— Ну, хорошо. — Она встала. — Желаю успеха. Я здесь преподаю в шестых и седьмых классах и, кроме того, пионервожатая, потому что эта должность у нас пока не занята. Я попрошу вашего командира, товарища Кернера, чтобы он по возможности отпускал вас один раз в неделю после обеда. Если вам понадобится моя помощь, то, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

— Спасибо.

По дороге в полк я проклинал Петера Хофа, навязавшего мне такое необычное поручение.

В следующий четверг я снова отправился в школу. Там меня ждали мальчики и девочки, всего человек пятнадцать. Софи Вайнерт представила меня членам кружка и ушла.

Я достал из кармана книжечку правил движения транспорта по улицам и автострадам и, прочитав первый параграф, объяснил сто. Но дети ничего не понимали. Их взгляды беспокойно переходили с одного предмета на другой. Наконец все стали следить за полетом большой мухи, влетевшей в окно и описывающей сужающиеся круги вокруг лампочки.

Тут встал один малыш, толстяк в очках, и сказал:

— Ох, товарищ солдат, как скучно!

Я начал волноваться, однако старался держать себя в руках.

— Послушайте, друзья, — начал я. — Тяжело только сегодня. В следующий раз будет легче!

«Но как, черт возьми», — думал я про себя. В тот момент я и сам не знал как. И снова я проклял все: и эту школу, и Софи Вайнерт с ее просьбой.