Маргарита Кармин - Царица снов

Что уж говорить! Известие обеспокоило Бетти. Она была не зла и по старой, как говорится, дружбе охотно приютила Лолиану у себя, но… на лекарства и на советы доктора ушло достаточно много денег. Теперь уйдет еще неизвестно сколько. Бетти знала: никто не вернет их. Ей ничего не известно о муже Лолианы и об отце ее будущего ребенка. Кто он? Что, если какой-нибудь бедняк, настолько обездоленный, что чете Стонеров придется платить даже за его проезд до Дункеля, чтобы он смог добраться к ней? Конечно, платье у Лолианы, пусть грязное и рваное, было не из простых: блестящего черного атласа, с дорогими украшениями и кружевами. Но ведь не только мужья дарят женщинам такие платья!

Ах, что уж говорить: непрошенная гостья ставила супружескую чету в трудное положение. Правда, Бетти ухаживала за нею, помогала поправиться, беспокоясь — кажется, даже более назойливо, чем надо бы, — о ее здоровье и о ее будущем ребенке. Конечно, участие всегда было первым чувством Элизабет, хотя в прошлом у нее приключилась из-за Лолианы ссора с мужем (читатель, наверное, еще помнит одну давнюю сцену в йоркширском саду миссис Стонер-старшей). Конечно, женское чувство участия и понимания всегда были в числе ее первых чувств. Но… но… но… болезнь Лолианы затягивалась, и все отчетливее вставал известный вопрос. Итак, прошло около двух месяцев, а Бетти почти полностью избавилась от своих человеколюбивых побуждений.

Но не подумайте, дорогой читатель, что Элизабет Стонер была по натуре своей человеком жестоким. О, нет; выслушав доктора, она надолго задумалась, задержавшись в коридоре, и решила… конечно же, не выбросить Лолиану на улицу, а оставить ее у себя и продолжить уход за нею. Разве что немного воздержаться при покупке лекарств, умерить консультации врача. Если время может вылечить Лолиану, то пускай она выздоравливает, просто лежа в постели и набираясь физических сил.

Жизнь Бетти в Дункеле становилась скучной и все больше тяготила ее. Поначалу она была рада отдохнуть, успокоиться после душевных мук — ведь в ее жизни тоже были приключения, и об одном из них читателю уже известно, — но вскоре тихая жизнь опротивела ей. Это была по-своему неуемная натура, жаждущая развлечений. Бетти обладала душевной силой и трезвым умом, и в то же время была мягкой, очень чувствительной и любила праздную жизнь. Когда она жила в Лондоне, день ее начинался с четырех часов вечера — раньше вставать таким богатым и прекрасным женщинам не полагалось. Бетти была непостоянна, расточительна и любила всевозможные материальные блага. Когда она приехала в Дункель и решила посвятить свою жизнь этому городу, в ней проснулся дух реформатора. Она строила грандиозные планы о том, насколько великолепен будет ее дом, как роскошно она его обставит, какую дорогую мебель приобретет, какой неподражаемой чистотой и свежестью будет сверкать ее имение. У нее была страсть к роскоши, ко всему праздничному и яркому. Она представляла себя красивой и веселой хозяйкой, которой будут восхищены все мужчины: в доме ее никогда не будут смолкать голоса гостей! Однако, как она уже упоминала, общество этого городка не устраивало ее, слишком скучные и чопорные лица были у гостей. Вскоре она приуныла. По всему дому распространилась эта тоска. Бетти часто бывала неряшлива, и служанки, видя ее безразличие, совершенно запустили работу. Когда приехал “с повинной” ее муж — Томас Стонер, чтобы снова связать с ней свою жизнь, атмосфера уюта и комфорта кое-как наладилась. Бетти устроила небольшую сцену, прежде чем простить своего супруга. Она была капризна и упряма по мелочам, но, если судить в общем, обладала характером податливым, спокойным и терпеливым. Она часто ссорилась с Томасом по мелочам из-за своих капризов, и для того, чтобы жить с ней в ладу, необходимо было либо вовсе не слышать ее жалоб, либо идти на всяческие уступки, чтобы как-то задобрить ее. Очень часто она забывала свои обиды уже через несколько минут, и спокойные отношения снова восстанавливались на определенный срок. Бетти любила завязывать знакомства с людьми высокопоставленными и влиятельными, и ее красота, ее очарование помогали ей в этом. С рождения ей была свойственна любовь к красивым вещам, цветам, платьям, к украшениям, различным безделушкам, к тонкой кухне и винам. Такие женщины разорительны для своих мужей и поклонников. Однако, как говорится, их миловидность и очарование искупают все эти “грешки”. Бетти была в какой-то мере эгоистична, но в то же время ласкова и добра, как ребенок. Все зависело от ее настроения.

Во время ссоры с мужем Бетти, разумеется, не имела недостатка во внимании. Элизабет любила комфорт и роскошь. Когда-то она мечтала о веселой, праздной жизни без забот. Ей нравилась такая жизнь, она успела изведать ее и уже не смогла бы прожить иначе, но все же в душе у нее была единственная мечта — любить и быть любимой. Малейшее противоречие вызывало у нее гнев и слезы. Бетти была очень ревнива, и, хотя сама была довольно легкомысленна и нередко изменяла тому, кого любила по-настоящему, это чувство, которое перечеркивало всю ее жизнь, тоже не давало ей покоя. Однажды, во время своего путешествия, которое она совершала, чтобы развеяться и позабыть о ссоре с мужем, она была гостьей в Замке Любви…

Немудрено, что бред Лолианы, то и дело повторяющей имя Короля, заставил ее опечалиться и испытывать к Лолиане некоторую неприязнь: она напоминала о том, что Элизабет сама тщательно скрывала от себя и других.

Силы возвращались к Лолиане. Никто не упоминал о ее прошлом, никто не приставал к ней с расспросами. Бетти теперь, когда началось выздоровление, редко навещала ее, а часто не бывала дома вообще: уезжала либо кататься, либо с визитами. Мистер Томас иногда сопровождал ее. А иногда либо тоже оставался дома, либо говорил супруге, что ему “необходимо отлучиться на какой-то срок”, и — два экипажа разъезжались в противоположные стороны: миссис Элизабет — отдельно, ее муж отдельно. Днем Лолиана вставала на несколько часов. Сидела у окна и листала журналы.

В тот вечер, когда Лолиана в фиолетовой гостиной читала надписи в альбоме Бетти, дом опять остался без хозяев. Мистер и миссис в очередной раз направились “с визитами”.

День был серый и облачный, но не холодный, — один из первых дней июня. Ли не думала ни о чем определенном — в ее душе царил покой, и мысли ее были бессвязны и пусты.

Вскоре дверь отворилась, и в гостиную вошел в дорожном костюме и перчатках мистер Томас. Лолиана взглянула на него, но не узнала. Он почти не изменился за два года, что она не видела его, но теперь в ее памяти не было такого образа — она его не помнила.

Он направился в комнату, по-видимому, не заметив ее, но когда проходил мимо зеркал, обратил внимание на отражение — и обернулся. Лицо его приняло насмешливое и вместе с тем нежное выражение. Он бросил перчатки на стол и, поклонившись Лолиане, сел напротив нее.