Маргарита Кармин - Царица снов

Отчего-то Кино не проявил особой настойчивости:

— В таком случае, дома ли миссис Элизабет?

— Нету. Не раньше двенадцати.

— Хорошо.

Джоуд, узнав от Кино обо всем, решил написать письмо Лолиане. Так он и сделал.

Лолиана не поправлялась. В ясные дни она сидела у окна в кресле и туманным взором смотрела на площадь. Начались августовские затяжные дожди. В такие часы Лолиана, оставаясь в одиночестве, плакала. Все ее прежние волнения, горести, страдания выливались в этих слезах. Бетти не любила, когда она плачет. Хотя она не особенно часто видела, как она плачет, потому что не особенно часто бывала в комнате у Лолианы, эти слезы раздражали ее. Лолиана повторяла сквозь рыдания, прислонившись к оконному стеклу или откинувшись на спинку кресла, одно-единственное имя. Теперь Бетти не допытывалась, кого именно она зовет: Лолиана никогда не отвечала на подобные вопросы — только умолкала в испуге.

Обычно каждый вечер, часов около пяти, Лолиану навещал Томас (если, конечно, жены не было дома). Он справлялся о здоровье, сообщал новости и вообще разговаривал с нею как-то уж слишком задушевно. Но Лолиана отвечала ему неохотно, и зачастую разговор прерывался из-за ее упорного молчания. Присутствие больной начинало не на шутку тяготить Бетти. Томас не раз слышал, как та высказывала предположения о том, что Лолиана совершенно здорова и "жалуется на боли в затылке только потому, что ей некуда пойти". Однако согласилась оставить ее у себя: у Лолианы вот-вот должен был родиться малыш.

Лолиана думала о своем будущем ребенке с каким-то отчаянием, а подчас и болью. Она хотела бы умереть — после смерти Короля жизнь ей была не нужна, — и только это удерживало ее. Это был его ребенок, ее первенец, и она должна сохранить его жизнь. И часто она ужасно беспокоилась, что ее изнурительная, опасная болезнь могла повлиять на его здоровье.

Лолиана родила в субботу, в шесть часов вечера. Она опасалась, что ребенок может родиться мертвым, — слишком много ей пришлось пережить и слишком тяжелой была ее болезнь, — и, как ласковые успокаивающие слова, на нее подействовал возглас сиделки:

— Мальчик!

Лолиана потеряла сознание.

Бетти, несмотря на свое прежнее недовольство, улыбалась, когда Лолиана открыла глаза.

Малыш был смуглый, с темными, почти черными волосами. Мистер Томас, когда увидел ребенка, сказал, что он хорошо сложен.

Бетти находилась в комнате Лолианы, когда в дверь робко постучалась служанка. Элизабет гневно взглянула на нее.

— Что тебе нужно?

— Мадам, письмо вашей гостье.

— Лолиане? — удивилась Бетти, выходя в гостиную, чтобы не нарушить сон Лолианы, и затворяя дверь. — Этого не может быть! От кого же?

Она взглянула на конверт и вздрогнула, узнав почерк.

— Это немыслимо! — прошептала она и направилась в свою комнату, вскрывая письмо.

“Милая моя, дорогая моя Лолиана!

Ты не можешь себе представить, насколько тяжела была для меня разлука с тобой. Прости меня, моя королева, за то, что я не смог уберечь тебя, — сам я себе этого никогда не прощу. Ты видела, как меня схватили на площади, заставив меня сдаться, сказав, что ты в плену. Прости, я потерял надежду найти тебя еще тогда, когда собственноручно поджег замок Брума. Это было мучительное состояние — сознавать, что своей рукой я погубил тебя.

Уже несколько месяцев я тщетно разыскивал тебя и почти потерял надежду. Напрасно я молил творца вернуть мне тебя — твою улыбку, твой сладкий голос, твой нежный взгляд. Лишь благодаря стараниям Кино я смог узнать, где ты находишься, и вот теперь…”

Бетти не смогла читать дальше — в ее глазах стояли слезы. Она мгновенно поняла, что означали слова Лолианы, ее бред и переживания о прошлом. Она и не подозревала, что, ухаживая за ней, спасая ей жизнь, она тем самым растравляет душу, обнажает раны, которые она надеялась залечить единственным целительным бальзамом — временем. Это письмо, случайно попавшее к ней, было словно нож в сердце.

Бетти не выдержала и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Когда первая минута отчаяния прошла, она дочитала письмо.

“Дорогая моя, напиши мне только одно слово, и я приду за тобой. Ты больна, я знаю, — любое твое страдание передается мне, но в тысячу раз острее. Сможет ли моя любовь и забота о тебе исцелить тебя?

Лолиана, ответь мне, и в ту же минуту я буду у твоих ног. Прости, прости меня, моя бесценная! Бог слишком жестоко наказал меня и послал мне суровое испытание. Прости меня, моя Лолиана!

Я люблю тебя…

Твой Король…”

Бетти сидела задумавшись. Теперь она не рыдала, теперь на смену отчаянию пришли горькие размышления о несправедливости господа к людям и о его жестокости. Она сидела так около получаса, затем встала и решительно направилась в комнату Лолианы.

Там никого не было, кроме роженицы и уснувшего малыша. Бетти подошла к нему и только сейчас заметила, что мальчик очень похож на Джоуда. Теперь она не сомневалась: Король был его отцом.

Бетти села напротив Лолианы и посмотрела ей в лицо. Ли спала, на лице ее все еще оставался отпечаток боли и страдания. Но ее страдания, ее муки теперь не находили сочувствия в душе Элизабет — она тоже страдала, и еще как! Эта женщина, которой она спасла жизнь, дважды была ее соперницей — в замужестве и в любви.

Как странно! Ведь она, Бетти, могла равнодушно проехать мимо этой бесчувственной женщины, бросить ее на произвол судьбы, и тогда она наверняка погибла бы, а с ней и ее сын. Почему она не сделала этого? Почему?

Бетти кусала губы от ярости и отчаяния. Она знала, что не сможет завоевать любовь Короля, она уже смирилась было со своей участью, и вот теперь в ее руках была жизнь Лолианы и малыша.

Как могла Бетти (она, с ее умом и красотой) так глубоко ошибиться в жизни?! Она подумала о своей любви к роскоши и решила, что, пошли ей бог счастья в душевной привязанности, она бросила бы ради этой страсти все свои увлечения. Она вспоминала о своем неудачном замужестве, о неприглядной своей семейной жизни, о своих мечтах, которым не суждено было осуществиться, обо всем, к чему она стремилась, чем могла бы обладать и в чем себе отказала. И все из-за нее! Из-за нее!

Ребенок шевельнулся и захныкал. Бетти, чтобы никто не мог видеть ее слез и ее отчаяние, поспешно вышла из комнаты, не потревожив мать. Она вернулась в свою комнату, перечла письмо — теперь уже совершенно спокойно, взяла бумагу и принялась писать ответ. Ер письмо было сдержанным, вежливым, словно она совершенно не была знакома с Королем, а лишь принимала во всей его трагической судьбе и судьбе Лолианы живейшее участие. Она писала о том, как она нашла Лолиану, как привезла ее к себе и как ухаживала за ней. Она сообщала, что Лолиана едва не лишилась памяти, и что она только благодаря стараниям ее доктора и ее самой начала поправляться, но тяжелые воспоминания снова уложили ее в постель. Она писала, как выхаживала Лолиану, как тщетно старалась разузнать что-либо о ее родных. И вот теперь, когда Лолиана получила это письмо от своего возлюбленного, она, Бетти, пишет под ее диктовку письмо, потому что сама она еще не в состоянии писать. Наконец, Бетти сообщила о рождении сына, о том, что мальчик, несмотря на тяжелую болезнь матери, родился здоровым и крепким. И лишь в конце, словно завершая свое послание, она писала, что Лолиане сейчас необходим покой в течение недели — не меньше: она еще слишком слаба и вынуждена лежать в постели. Намекала о том, что их дом был всегда гостеприимным, и что если она, Бетти, однажды помогла Лолиане выжить, то и в дальнейшем будет принимать в ее судьбе живейшее участие и поможет им встретиться. Словом, это было своего рода приглашение, и Бетти писала только о Лолиане. Она знала, как заставить Короля приехать.