Вадим Андреев - Встреча влюбленных

— Сегодня эти идут лучше, чем обычно, — словоохотливо заметил цветочник, отдавая ему шуршащую ленту бутонов. — Один молодой господин за полчаса до вас выбрал точно такую же…

Ахтар побрел среди мраморных плит, разыскивая ту, которая хранит имя дорогой ему женщины. Он шел медленно, читая каждую надпись — они говорили ему сегодня так много… Никогда раньше ему не приходило в голову прочесть то, что написано на этих камнях скобящими родственниками. Изречения из Корана, стихотворные строчки, иногда краткое описание земного пути и деяний покойного… Все, что осталось на свете от людей, мучавшихся, любивших, совершавших ошибки на своей дороге сюда, под эту четырехугольную плиту, залитую солнечным светом.

— Вы кого-то ищите, господин? — поклонился ему служитель, ведший к выходу заплаканную старушку и ее изможденного мужа.

— Не подскажете, где могила танцовщицы Хусны? — спросил Ахтар.

— Вы найдете ее на самом конце кладбища, на берегу Гумти, — объяснил смотритель. Кажется, там уже есть посетитель.

Ахтар шел к реке, думая о том, кто еще, кроме него, вспомнил о танцовщице, осмелившейся добровольно уйти из жизни, против всех законов — Божеских и человеческих, предпочтя ей смерть. Повернув по петлявшей между фамильными склепами знатных родов дорожке, он едва не наткнулся на того, кого бы совсем не хотел сейчас встретить, — ему навстречу, отрешенно разглядывая камешки под ногами, двигался Джавед.

Наваз метнулся прочь так стремительно, будто ему повстречался призрак, и спрятался за толстым стволом усыпанного цветами дерева. «К кому это он приходил? Может быть, к родителям? — подумал он, провожая взглядом поэта. — Как он похудел… И эта бледность, и тени под глазами… И все это из-за меня!»

Наваз дождался, пока Джавед скроется из виду, и продолжил свой путь. У самой реки он нашел наконец плиту, на которой не было ни стихов, ни изречений, а только короткое имя — «Хусна» и под ним свежая гирлянда из белых роз, точно такая, какую принес с собой Ахтар.

Фатьма вернулась поздно вечером и сразу отправилась к себе, не желая беспокоить сына с невесткой, хотя сердце ее разрывалось от волнения за них. Она еле высидела у своей сестры в Фаизабаде две недели, стараясь дать им возможность чувствовать себя полными хозяевами в доме, не стесненными зорким материнским оком. Все расспросы она оставила до утра, но уже в восемь часов к ней постучалась растерянная служанка и сообщила, что в гостиной ее ждут родители Фейруз.

Фатьма оставила нетронутым чай и, набросив на голову покрывало, поспешила к ним.

— Что-нибудь случилось? — спросила она с порога. — Я только что приехала, что тут без меня произошло?

— Мы и сами не знаем, — развел руками Малик Амвар. — Сегодня в семь часов я получил эту записку от вашего сына с просьбой прийти как можно быстрее.

— Может быть, что-нибудь стряслось с моей девочкой? — всхлипнула Сария, поднося к глазам платок.

— Слуги известили бы меня, если бы она была нездорова, — засомневалась Фатьма. — Сейчас я пошлю за нею. Эй, Амина, сходи-ка за молодой госпожой.

Но Фейруз сама вошла в гостиную.

— Девочка, с тобой все в порядке? — бросилась к ней мать. — Ты не больна?

— Нет, я совершенно здорова. С чего вы взяли? — удивилась дочь. — И почему так рано пришли сюда? Дома ничего не произошло?

— Нас пригласил твой муж, — объяснил отец, подходя, чтобы поцеловать Фейруз.

Она покорно подставила лоб.

— Думаю, у господина Наваза есть серьезные причины для того, чтобы собрать всех нас в такой час, — продолжал старик, всем своим видом показывая, что будет очень строго судить о важности повода, заставившего его зятя проявить такую спешку.

Он уселся в кресло и стал задавать Фатьме вежливые вопросы о ее пребывании в Фаизабаде, на которые та отвечала несколько рассеянно. Ее глаза неотрывно смотрели на лестницу, где, судя по всему вот-вот должен был появиться Ахтар.

«Что он еще задумал? — с беспокойством размышляла Фатьма. — Почему Фейруз не знает о том, что ее родня приглашена в гости? Есть в этом что-то странное, как будто мой сын всем готовит какой-то неприятный сюрприз».

Когда же в гостиную вошла служанка и сказала, что прибыл муджтахид и с ним двое господ, заявляющих, что их срочно вызвал Ахтар, матери стало совсем не по себе. Она вскочила и собиралась сама идти за сыном, но он как раз вводил в зал, держа под руку, престарелого муджтахида. Позади шли двое неизвестных мужчин, с интересом разглядывая убранство дома, в котором им раньше не доводилось бывать.

— Ахтар, зачем все это? — бросилась к нему мать. — Что происходит?

Наваз усадил своих гостей, поклонился всем присутствующим и, не давая матери никаких объяснений, вышел. Через минуту он вернулся, неся в руках реликвию дома — старинный Коран, принадлежавший еще его прадеду.

— Прошу всех собравшихся здесь выслушать меня, — торжественно сказал он, прижимая Коран к груди. — Я, Ахтар Наваз, сын Сардара Наваза, в присутствии свидетелей даю госпоже Фейруз, дочери господина Сафара Малик Амвара, развод.

— Что? — закричала Фатьма, хватаясь за голову.

— Развод! Развод! Развод! — отчетливо повторил Ахтар.

Фейруз смотрела на его лицо и видела перед собой совсем другого человека — не того Ахтара, который был рядом с ней все это время. В глазах его была радость, вымученная, выстраданная радость больного, встающего после тяжелого недуга. Он произносил слова отречения от нее, которую любил так, что пошел ради чувства на предательство, и говорил это так, будто отказывался от своего греха, от своей неправоты, от обуявшего его самолюбивого и ничтожного зверя, способного бороться за счастье, убивая других. Как, когда произошло в нем это превращение? Почему она не заметила его — ведь в ее сердце никогда не было к нему ненависти, а только жалость, да еще, может быть, презрение к его слабости, недостойной мужчины. И вот теперь Ахтар, ее неудавшийся муж, превращался у нее на глазах в того сильного и гордого человека, которого знал когда-то Джавед, звал своим другом и даже доверил ему самое дорогое — свою возлюбленную.

Однако то, что Фейруз воспринималось как долгожданное пробуждение прежнего Ахтара, остальным казалось чудовищным, беспричинным и оскорбительным поступком безумца.

Если бы взглядом можно было испепелить, то вместо Наваза на ковре лежала бы горка пепла — так смотрел на него старый Малик Амвар. Такого унижения он не испытывал ни разу в жизни. Его дочь, его Фейруз, красавица, умница, самая прекрасная девушка на свете, изгоняется из дома своего мужа, недостойного даже стоять рядом с ней! За что? Малик Амвар никогда бы не поверил, что Фейруз могла совершить что-нибудь дурное. Чем же она не угодила этому ничтожеству, не сумевшему оценить тот незаслуженный дар, который получил от судьбы?