Джил МакНейл - Жизнь после измены

— Тебе обязательно нужно все усложнять. Честно говоря, Элис, мне кажется, ты просто испытываешь удовольствие, воспринимая все в штыки и копья.

«В штыки и копья» — это одно из новых выражений Патрика. Он подцепил его от своего адвоката, который устраивал наш странный развод — мы ведь не были женаты, хотя, с моей точки зрения, это было чертовски похоже. Не воспринимать все в штыки и копья было, очевидно, ужасно важно для него, особенно если в этом замешаны дети. И когда постоянно отсутствуешь дома и не хочешь, чтобы это ставили тебе в вину.

— Я сейчас очень занята. Мы печем пироги.

— Ладно, не буду тебе мешать. Не хочу прерывать столь жизненно важный процесс.

Я положила трубку, буркнув себе под нос «Вот ублюдок». Уже второй раз в этом месяце он плюет на свои обещания приехать. Не то чтобы Альфи сильно расстроится, но могло же быть и так. Ведь Патрик не знает, что его сын не сидит тут, расплющив носик о стекло в ожидании, когда же приедет папа. Ну, он, может, и догадывается, но я не вижу причин, почему должна быть с ним честной, когда он поступает подобным образом. По правде говоря, Альфи совершенно не страдает от того, что папочка не появляется; ему нравится получать подарки, а Патрик, чтобы загладить свою вину, обычно приносит как минимум одну пластмассовую ерундовину, которая производит ужасный шум или стреляет чем-нибудь тебе в ноги, но беспокоиться всерьез Альфи и не думает.

— Смотри, мам, я Питер Пэн.

— Это замечательно, дорогой. Пойди умой лицо и руки.

— Питер Пэн никогда не умывается.

— Ну конечно, умывается. Если он печет пирожки, то потом обязательно умывается.

Деревянная ложка Питера Пэна пролетает в миллиметре от моего носа.

— Я Питер Пэн, и я умею летать.

И он бежит вниз, в холл. О боже! Я мчусь вслед за сыном и ухитряюсь поймать его почти готового к полету с лестницы, чтобы в тысячу первый раз объяснить, почему он не может летать взаправду, даже если наденет зеленую фетровую шляпу.

— Альфи! Мы с тобой уже говорили об этом. Не надо летать по лестнице, запомни, в следующий раз ты можешь ударить ногу.

— Да, но я уже летаю гораздо лучше. Я уже могу слететь с горки в детском саду, точно могу. Я вчера это делал. Миссис Тейлор сказала, что я очень умный.

— Да, но ведь под горкой лежит толстый мягкий матрасик, не так ли?

— Ты будешь Капитан Крюкер, а я убегу.

— Крюк, Альфи. Крюк, а не Крюкер.

Важно, чтобы он запомнил, наконец, как говорить правильно. Потому что он продолжает меня просить побыть Крюкером, когда мы качаемся на качелях, и люди смотрят на нас довольно странно. Хотя, думаю, я могла бы просто поддать ему и сидеть рядом, разбирать свою сумочку. По крайней мере, это было бы проще, чем угрожающе оглядываться по сторонам.

— Не хочешь посмотреть видик?

— Питера Пэна! Пожалуйста, можно мы посмотрим Питера Пэна?

— Ладно, но только если ты не будешь прыгать с софы.

Я ненавижу Питера Пэна. Думаю, Венди надо было закрыть это чертово окно и сказать ему, чтобы он убирался. У меня это вызывает ностальгию по временам Тома Сойера. Я пытаюсь быстро прибраться в гостиной, пока пекутся пироги, но Альфи мне только мешает, а потом еще и начинает носиться туда-сюда и визжать, что хочет есть. Он действительно маленький обжора, как любит говорит моя мама. Это отличный способ сказать, что мой сын настоящий откормленный поросенок, как его называет Джим. Я стараюсь не обращать на Альфи внимания. Жду, пока ему надоест визжать, и он успокоится сам собой, но малыш, кажется, не намерен этого делать, а его визг меня раздражает.

Свой чай Альфи выпивает за полминуты и продолжает требовать еще пирожков все время, пока я одеваю его для прогулки (надо же, наконец, увидеть новых жильцов большого дома). Одевание отнимает кучу времени, потому что один резиновый сапог у Альфи потерялся — в конце концов я обнаружила его в корзине для овощей. Я вовсе не собиралась ничего вынюхивать и заводить разговоры с таинственными незнакомцами, так что Молли придется постараться, состязаясь в сплетнях с Дженис. У нее вечно ни на что не хватает времени — это ахиллесова пята всех работающих матерей. Мне повезло, что за Альфи присматривает моя мама. По крайней мере, собственной матери ты можешь пожаловаться, что ребенок ест слишком много шоколада, и лелеять слабую надежду, что она услышит тебя прежде, чем скормит внучонку очередную сладкую плитку.

На улице чертовски холодно, хорошо хоть дождя нет. Надеюсь, за такую короткую прогулку Альфи хоть немного устанет перед сном. Было бы замечательно, если бы он заснул пораньше. Тогда бы мне удалось хоть чуть-чуть поработать, а не бегать вверх-вниз по лестнице, чтобы поймать его и вернуть в постель, или принести ему сока, молока или воды. Хотя вряд ли так выйдет. Обычно сын часами скачет на кровати именно в те дни, когда у меня уйма дел. Я всерьез подумываю о том, чтобы купить ему жесткий матрац. По крайней мере, он не будет прыгать так высоко, и для осанки это будет очень полезно. Хотя, думаю, наверняка существует какое-нибудь правило, запрещающее класть трехлетних детей на жесткие матрацы. И в любом случае, мама мне этого не простит. Она только недавно примирилась с тем, что Джим завел кровать, наполненную водой.

На часах только шесть вечера, но за окном уже кромешная тьма, так что нам приходится вооружиться фонариком, купленным на случай отключения электричества, что происходит примерно раз в два месяца. По неизвестной причине свет отключается по всей округе обычно в тот момент, когда я наливаю чай. Альфи очень боится темноты, и поэтому захватил свой меч — вдруг мы встретим Капитана Крюка.

Большой дом находился вверх по улице, если идти от нас. Единственный фонарь горел у подъезда, а входная дверь была широко открыта. Альфи почуял свободу и попытался взобраться на одну из двух гигантских фур, припаркованных у обочины. Большие грузовики — еще одна его страсть. Я схватила сына за руки и потащила к двери, и в этот момент на пороге появилась женщина.

— Добрый вечер — Альфи, прекрати, — меня зовут Элис. Я живу в соседнем доме вниз по улице, и подумала, что если я зайду и поздороваюсь, и — Альфи, прекрати немедленно!

— О, как это мило с Вашей стороны. Заходите, мы как раз только что закончили переезд, и грузчики уже все перенесли. Половина наших вещей еще в Лондоне.

Бог мой, сколько же у них вещей? Весь наш дом мог бы поместиться в кузове одного из этих грузовиков.

— Меня зовут Лола, Лола Баркер. Приятно познакомиться. А, вот вы где!

Из темноты появился мужчина. Он как будто пытался скрыться.

— Прекратите прятаться за грузовиком и объясните мне, что происходит. Нашелся он наконец или нет?

— Ну, как я уже говорил, мадам, мы очень сожалеем. Он недалеко, только что выехал из Мэйдстона, у него села батарейка на мобильнике, но он звонил из автомата. Главный офис хочет, чтобы мы вернулись на базу, так что если у Вас нет к нам претензий, то мы поедем.