Ребекка Уэллс - Божественные тайны сестричек Я-Я

И Шеп. Вчера, когда дети спали, он поджарил мне бифштекс. Принес выпить, немного, и рассказал обо всем, что ты для него сделала. Он стыдится своего поведения… в те дни, когда меня отвезли в больницу, которую никто не называет больницей. Своего беспробудного пьянства. И как ты поехала в утиный лагерь, когда никто не смог его найти. Протрезвила его и отвезла в город. И не давала пить до самой охоты за пасхальными яйцами.

Дорогая девочка, в лице моего мужа ты обрела вечного почитателя. Пожалуйста, будь терпелива с ним, поскольку я уверена, что он выкажет свою благодарность самым нескладным образом. Но может, и все мы точно так же не умеем как следует выказывать благодарность.

Спасибо от всего моего неуклюжего сердца. Ты бесконечно дорога мне, и я твоя.

Благодарная Виви».

Несколько мгновений Сидда лежала не шевелясь. Потом аккуратно спрятала письма в большой конверт и положила на журнальный столик. Повернулась на живот и свесила голову с дивана, чтобы лучше видеть я-я.

— Эй, это я, — тихо сказала она. Женщины подняли головы.

И только тогда Сидда разрыдалась. Всхлипывая и шмыгая носом, она встала и с подушкой в руке подошла к столу. Волосы растрепались и прилипли ко лбу. Она казалась сонной, грустной и растерянной.

— Я передумала, — выговорила она между всхлипами. — Можно мне кофе и пекановых пирожных?

— Конечно! — воскликнула Ниси, ринувшись на кухню. — Я привезла сто тысяч пирожных.

Тинси убрала солитер в коробку и поднялась.

— Mon petit chou, иди сюда и садись. И неси свою подушку.

— Ну, подруга, как поживаешь? — спросила Каро. — Решила провести ночку с так называемыми взрослыми людьми?

— Я хочу знать правду, — твердо заявила Сидда.

— Мы не имеем дела с правдой, — отмахнулась Каро. — Зато я знаю кое-какие истории. Сойдет?

— Сойдет, — кивнула Сидда, вгрызаясь в протянутое Ниси пирожное. — На худой конец. Сойдет.

Каро на секунду прикрыла глаза, собираясь с силами. Открыла вновь и начала говорить.

— Все началось как раз перед Марди-Гра. Мы все решили бросить пить на время поста. Ниси приняла наш обет всерьез и оказалась единственной, кто стоял до конца. Я считала это испытанием воли. Тинси немного извратила смысл обета, решив, что он относится ко всем дням, кроме воскресенья. А вот твоя мама добавила к этому попустительству также любой день, когда мы окажемся за пределами округа Гарнет.

Так что, подруга, мы колесили по всему штату на машине Тинси. Побывали в Лафайете, Батон-Руже и даже Тайоге, и все для того, чтобы выпить без помех. Все, что угодно, лишь бы пересечь границу округа. И вот как-то в конце недели Тинси и твоя мама отправились в Марксвилл. Я бы тоже поехала, но у одного из мальчишек началась ангина. Они уехали утром в субботу. Заглянули в несколько кейджанских танцзалов, где танцуют и пьют пиво уже с девяти утра, и так проболтались до вечера. По дороге назад загнали «бентли» в кювет. Никто не пострадал, только машина застряла в кювете, а они так надрались, что пальцем пошевелить не могут. Позвонили Ниси, чтобы приехала за ними, потому что ужасно боялись звонить Чаку или Шепу и знали, что у меня ребенок болен.

Короче говоря, Ниси нашла их в «Дюпайз-Лодж», где они ели кровяную колбасу, пили джин с тоником и веселились вовсю. Шла вторая неделя поста. Может, и третья. Не помню. Пост — долгая дорога, Сидда. Долгая дорога через пустыню.

Ниси вызвала тягач для «бентли» и отвезла подруг в Торнтон. И не успела я оглянуться, как твоя мама нашла себе нового духовника… не помню его имени. Он послал ее к доктору Лоуэллу. Большая шишка в «Рыцарях Колумба» [77] «Рыцари Колумба» — консервативная католическая общественная организация. Основана в 1882 г. . Заставлял священников посылать к нему всех возможных пациентов. Я никогда о нем не слышала, пока Виви не получила рецепт. Дексамил. До самой смерти не забуду это название. Возносит тебя вверх и швыряет вниз. Предполагалось, что он удержит твою маму от алкоголя и одновременно сделает более ревностной католичкой. Виви обожала эти таблетки. Постоянно пела им дифирамбы. Говорила, что они дают ей энергию, лишают желания выпить и аппетита, мало того, довольно всего двух часов сна — и она как новенькая. Короче говоря, она взлетела высоко. Чересчур высоко.

За две недели до Пасхи она с тем же духовником отправилась в четырехдневное затворничество в каком-то убежище где-то в Богом забытом Арканзасе. Отреклась от бурбона и существовала только на таблетках и покаянии. Простить себе не могу, что не углядела, когда ее понесло прямо на рифы. На то и друзья, чтобы спасать утопающих. Объяснить, что сбились с курса. Но это не всегда возможно, подруга.

Понятия не имею, что случилась в этом убежище. Виви почти ничего не рассказывала. Но она никого там не знала. Монахинь там не было. Только мирянки-католички и тот чертов священник. В обычные дни это место служило небольшим туберкулезным санаторием, представляешь? А она взяла с собой запас дексамила, молитвенник, четки, смену одежды и губную помаду. Проповеди, молитвы, пост, причастие, сплошные исповеди — вот, думаю, и все, что там было. «Вложи-персты-свои-в-раны-Христовы» и тому подобное дерьмо. Она намеревалась очиститься.

Я не психолог, подруга, и не знаю, какая нить натянулась слишком туго. Вероятно, во многом виноват дексамил. Тогда люди не понимали, какая это пакость. В десять раз хуже спиртного.

Каро встала и подошла к стеклянным дверям, выходившим на озеро. Провела рукой по своим коротким волосам и закашлялась.

Сидда встревожилась. Кашель показался ей чересчур хриплым, каким-то лающим.

— Каро, что с тобой? Принести кислород?

— Вряд ли стоит опускать конец истории, — отмахнулась Каро. — Или хочешь, чтобы взамен я дала тебе мой всемирно знаменитый рецепт коктейля «Рамос джин физ» с шипучкой?

Сидда подбежала к Каро и обняла за талию.

— Тебе нелегко говорить все это, верно?

— Нелегко, — прошептала Каро.

Сидда оглядела женщин:

— Почему вы приехали? Ведь это не пикник, верно?

— Твоя мама тоскует по тебе, — вздохнула Тинси, вставая и подходя к дивану.

— Мы вроде ее посланников. Понимаешь, о чем я? — спросила Ниси.

— Это она вас послала?!

— Не напрямую. Нет, — покачала головой Тинси.

— Тогда почему же приехали вы? Почему не она сама? Почему… почему не рассказала мне эту историю?

— Потому что, — бросила Каро. — Это все: потому что.

Сидда подождала, пока она сходит на кухню и вернется со стаканом воды. Каро добрела до кресла и уселась. За окном почти стемнело, поэтому Каро вынула спички, а Сидда ужаснулась, решив, что она собирается закурить. Но Каро потянулась к подсвечнику, зажгла свечу, вытащила из кармана сигарету и, не закуривая, сунула в рот. С этого момента она выразительно жестикулировала сигаретой, когда требовалось что-то подчеркнуть.