Анастасия Орехова - Вкус запретного плода

Мама только рукой махнула.

— Лишь бы с тобой все было в порядке! Ходи, пожалуйста, в гости к подружкам, ночуй у них, если хочешь, тем более Аня уехала, и тебе, наверное, без нее одиноко. Только, умоляю, Марина, обязательно в другой раз звони! Что я пережила, думала, просто с ума сойду! Чего я себе только не навоображала! Во все морги звонила, во все больницы! — И мама опять жалобно всхлипнула.

— Прости меня, мамочка! — снова и снова покаянно шелестела Марина. — Я больше никогда так не буду! Можно, я теперь помоюсь и пойду спать? По-человечески, лежа, а не сидя в кресле?

— Конечно, а есть ты разве не хочешь?

— Нет-нет, я потом.

Как хорошо, что все снова стало на свои места, и мама опять стала мамой, а Марина опять ее дочкой! Как страшно было, когда было наоборот!

Марина зашла в ванну и медленно стала раздеваться. На трусах Марина с каким-то мрачным удовлетворением заметила маленькое пятнышко.

Она быстро застирала трусы в холодной воде и небрежным жестом закинула их на батарею. Внутри все немного ныло, тянуло слегка внизу живота. Марина залезла в ванну, намылилась, включила душ, сперва горячий, а потом холодный, чтобы прийти в себя. Сняла с полки шампунь и вымыла голову, смыв наконец с волос мамины духи, а заодно и чужой запах.

Тщательно вытеревшись, Марина, не одеваясь, встала перед большим, от пола до потолка, зеркалом, занимавшим у них в ванной целую стену, и придирчиво себя осмотрела. Ничуть не изменилась. А внутри? С этим еще предстояло разбираться. Но сначала спать. Спать. Несмотря на контрастный душ, в голове у Марины стоял туман, и все происшедшее сегодня ночью казалось чем-то нереальным, словно бы подернутым дымкой. «А был ли мальчик-то? Может, мальчика-то и не было?» — язвительно спросила Марина у самой себя, показала себе язык и вышла из ванной.

Когда она шла мимо кухни, ее окликнула мама:

— Мариночка, я тебе кое-что должна сказать.

— М-м-м-да?

— Марина, папа ничего не знает. Я его не стала волновать, ты ведь знаешь, как он много работает. И ты ему тоже, пожалуйста, ничего не говори.

— Конечно, мамочка!

Марина вошла к себе, легла и отвернулась к стене, устало сомкнув глаза. Черт, она ведь спала там, так отчего ей так хочется спать и не просыпаться? И уже проваливаясь в забытье, Марина услышала зычный возглас:

— Люся! Обедать!

«Интересно, который сейчас может быть час?» — подумала Марина.

Проснулась Марина в сумерках. На часах было полседьмого. Что там мама такое сказала? Ах да, не говорить папе. Нет ничего проще! С папой Марина и так почти никогда не разговаривает.

Папа у Марины — мировой мужик. В своем роде. Сидит себе за компьютером, час сидит, другой, третий, день сидит, другой, третий, ночью тоже сидит, только клавиши постукивают да раздается иногда неожиданный зычный бас, вот как давеча:

— Люся, чаю!

Или:

— Люся, обедать!

Независимо от времени суток.

Потом вдруг — стоп! Все немедленно отключается, папа вскакивает, сгребает со стола бумажки-дискетки и бегом-бегом куда-то, к кому-то.

— Леша, когда придешь?

— А черт его…

И дверь хлопнула. Может, вечером того же дня придет, может, следующего. А как придет, так почти сразу опять за компьютер. Нет, удобный он человек, что ни говори. А мама плачет. Ну, ее можно понять, ей, наверное, нужен не столько удобный человек, сколько живой, любящий. Чтобы цветы приносил, внимание оказывал. Разговаривал хотя бы иногда. Маме ведь и сорока еще нет. Папе тоже.

Марине приснилась Аня. Во сне Марина пыталась рассказать ей обо всем, что с ней произошло, но почему-то у нее ничего не выходило. Аня просто не хотела ей верить. На все Маринины объяснения Аня только качала головой и повторяла: «Нет, Марина, нет, ты же умная, интеллигентная девочка, ты моя подруга, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поверить, что ты вдруг оказалась в постели с первым встречным мужчиной! Да с какой бы стати ты поехала к нему на ночь глядя? Да еще одна? Нет-нет, ты наверняка это все просто выдумала, многие девочки нашего возраста увлекаются подобными фантазиями. Вот только не могу понять, тебе это зачем? Неужто больше думать не о чем?» — «Да нет же!» — доказывала во сне Марина, чувствуя, однако, что доказать ничего не в состоянии и остается только повторять безнадежно, что все это на самом деле было с ней. «Марина, признайся, что ты это выдумала! Выдумала мне назло, ты же знаешь, как я ненавижу подобные гадости. Ты, наверное, просто позавидовала, что меня послали в Америку, а тебя нет, вот и плетешь невесть что!» С отчаяния Марина начала задыхаться. Почему, почему ей Аня не верит? Будто она разговаривает не с Аней, а с каменной стеной.

Марина вытерла пот со лба. Уф, слава Богу, это был только сон! Лежать на полу было неудобно, вот и приснилась такая дрянь. Нет, пора переходить на кровать! Аня не верит ей, не понимает ее, и не потому, что не может — даже во сне Марина была уверена, что Аня может все, — а просто не хочет понять!

Есть такие вещи, которых Аня не хочет понимать, просто ей лень до них опускаться.

Интересно, как-то они встретятся через полгода? Тут один только день прошел, а сколько всего случилось!

Марина встала и пошла на кухню. Только сейчас она поняла, как же ей хочется есть. Мамы не было — наверное, тоже спала. В душе опять шевельнулся стыд: бедная мама, всю ночь из-за нее не спала!

Марина взяла хлеб, достала из холодильника масло, лениво намазала бутерброд. Вчера вроде оставалась еще колбаса? Наверное, уже съели. В холодильнике стояла кастрюлька с супом и мисочка с котлетами, но неохота было разогревать. Чайник, что ли, поставить? Заварки, правда, почти уже не осталось.

«А завтра ведь придется идти в школу, — вдруг сообразила Марина, — надо бы кому-нибудь позвонить, спросить, что задано». Марина отправилась к себе, достала из покрывшегося за два дня пылью портфеля дневник и ручку и пошла к телефону. Но не успела она протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил.

— Алло! — сказала Марина, и у нее бешено заколотилось сердце.

— Алло! — сказал в трубке знакомый голос. — Марина, здравствуй, это я.

— Ты, — сказала Марина и почувствовала, как на щеках закипают слезы. Он любит ее, он ей позвонил! Это было чудо!

Они договорились встретиться на следующий день и поначалу виделись довольно регулярно. Валерьян был человек очень занятой — и работал, и учился, и даже по гостям ходил, правда, в гости он тоже ездил в определенные дни.

— Завтра?

— Нет, завтра я не смогу, я завтра еду в гости. Нет-нет, отложить никак невозможно, и до конца недели я не вернусь. Видишь ли, эти люди живут за городом, электрички там ходят по-дурацки, как вернусь, сразу тебе позвоню. Так что, мышь, не вешай носа, лады?