Лайза Джуэлл - Винс и Джой

Точно так же, как лицо Джорджа не слишком подходило к описанию «красивый», описание «уютной, но немного неопрятной» квартиры в Стоквелле тоже оказалось некоторым преувеличением.

Подобная квартира требовала какого-то извинения, отговорки, ну, например: «Прости за беспорядок», «Я планирую ремонт», «Это все временно». Но Джой не услышала ничего подобного. Первым делом ее поразил холод. Она надеялась, он скажет что-нибудь насчет арктической температуры и включит отопление, но тщетно.

Прихожая, покрытая зеленым ковролином с орнаментом из кругов и с покрашенными в цвет авокадо стенами, вела в гостиную с двумя диванами, обитыми светло-серым бархатом, очень маленьким телевизором на огромной картонной коробке. Обе стены с отливающими блеском обоями были заставлены книжными полками из некрашеной фанеры. Элементами «уюта» служили разбросанные клетчатые подушки, странного вида красные бархатные занавески и зеленое шерстяное одеяло, наброшенное на журнальный столик посреди комнаты. Она осмотрела комнату в поисках источника тепла – газового камина, тепловой пушки или радиатора, – но ничего не нашла. Слегка вздрагивая, она направилась в сторону ванны.

Туалет располагался в маленькой комнатке справа от продуваемой сквозняками ванной. Белый, с черным сиденьем и высоким бачком с пластиковой ручкой на длинной ржавой цепочке. На стене висел просроченный календарь, а сиденье было настолько ледяным, что у Джой перехватило дух. Когда она вернулась в гостиную, Джордж в джинсах и тонкой зеленой футболке открывал бутылку шампанского. Джой сразу заскучала по его элегантному синему костюму.

– Ой, – он встревоженно посмотрел на нее, – давай я возьму твое пальто.

– Нет-нет, – улыбнулась она, прижимая к себе пальто, – мне что-то прохладно. Пожалуй, я останусь в нем.

Но ожидаемого предложения о тепле не последовало, и Джой засунула озябшие руки в карманы, опустилась на диван, неохотно вытащив руку, когда он протянул ей бокал охлажденного шампанского.

– За неблагоприятное начало, – сказал Джордж, подняв бокал.

– Несомненно, – улыбнулась она, слегка постукивая зубами.

– О боже, – спохватился он. – Ты замерзла?

– Ага, – кивнула она, – просто продрогла.

– Прости. Эта квартира стоила дешево из-за того, что здесь не было установлено центральное отопление, но я переехал сюда летом и к зиме успел привыкнуть жить без отопления. Это все школа-пансион. – Он виновато улыбнулся. – Очень закаляет. Дай-ка я поищу старую тепловую пушку. Секундочку.

Через несколько минут Джордж принес большую металлическую коробку, которая, казалось, запылает ярким пламенем, стоит включить ее в розетку. Резкий запах горящей пыли послышался при первых порывах теплого воздуха, но через несколько минут небольшая комната начала оттаивать, а еще через пятнадцать минут Джой уже смогла снять пальто. Джордж включил диск Arrested Development и налил еще шампанского. Потом снял со столика зеленое покрывало и достал маленькую деревянную коробочку.

– Не знаю, что ты об этом думаешь, но, боюсь, это весьма значительная часть моей жизни, – сказал Джордж и сделал нечто совершенно неожиданное. Он достал упаковку табачной бумаги и скрутил себе огромный косяк.

– Знаешь что, – сказала Джой, наблюдая за его действиями, – ты очень непредсказуемый человек.

– Я?

– Да. Ты все время опровергаешь мои ожидания. Когда я впервые тебя увидела, то подумала, что ты похож на викария, сегодня вечером в костюме и галстуке ты был истинным бухгалтером, а теперь вот ты сидишь в джинсах, слушаешь Arrested Development и скручиваешь косяк. Даже не знаю, что думать.

Джордж улыбнулся, словно слышал такие слова не впервые.

– Ты удивишься еще сильнее, если я расскажу, что когда-то был панком? Посмотри.

Он достал из-под столика еще одну коробку и протянул Джой. Внутри было множество фотографий, в основном – маленькие квадратные, на матовой бумаге, из 1970‑х. Она просмотрела фотографии вызывающего вида подростков, учеников школы-пансиона 1970–1980‑х: в рубашках с широкими рукавами, армейских куртках и футболках, с сигаретами, высунутыми языками, со стилетами, пластмассовыми серьгами, пышными прическами, электрогитарами, на мопедах, среди ударных установок. Почти у всех были прыщавые подбородки.

– И где здесь ты?

– Не можешь найти?

– Нет.

– Вот. – Он указал на худенького мальчика с зачесанными назад волосами, в футболке с горизонтальными полосками и с изображением немецкой овчарки на бандане.

– Быть не может! – воскликнула она, всматриваясь в размытое изображение.

– И вот. – Он указал на еще более тощего парнишку с обесцвеченными белыми волосами. У него на коленях сидела угрюмая девочка-подросток с розовой копной.

– Надо же, ты совсем на себя не похож. А кто эта девушка?

– Это Феба – моя подростковая любовь.

Джой внимательно рассмотрела девушку, неосознанно пытаясь утвердить свое неожиданное присутствие в жизни Джорджа за счет существования других женщин, прошедших этот путь.

– Очень красивая.

– Да, – согласился он, глядя на карточку из-за ее плеча. – Боюсь, я ужасно поверхностен. Встречаюсь только с красивыми женщинами.

Он улыбнулся ей и прикурил косяк, и Джой вдруг поняла, что физическая привлекательность – понятие совершенно относительное. По сравнению с ее предыдущими пассиями Джордж был не особенно привлекательным. Но в его собственной системе координат он был достаточно «красив», чтобы объявить, что встречается только с красивыми женщинами. А значит, он не видел ничего сверхъестественного в том, что Джой согласилась на второе свидание и теперь пьет шампанское у него дома. А раз он думал, что они неплохо друг другу подходят, вероятно, это у Джой были проблемы с восприятием.

А потом, словно в подтверждение ее мыслей, зазвонил телефон, и Джордж заволновался.

– О боже. Это Тара.

– Тара?

– Да. Моя чокнутая бывшая, помнишь?

Джой сидела и изумленно слушала, как Джордж парирует нечто напоминающее безостановочный поток истерики со слезами на другом конце провода. Через некоторое время он повесил трубку со словами:

– Пожалуйста, больше сюда не звони.

– Ого, – изумилась драматизму ситуации Джой, – что такое?

– Боже, – вздохнул он, опустился на диван и провел рукой по волосам. – До нее дошли слухи, что у меня кто-то появился, и теперь она бесится. Я знал, что так будет.

– Надо же. Она еще не пришла в себя?

– Увы, нет. Вбила себе в голову, что мы снова будем вместе, и, думаю, мое столь долгое одиночество лишь подкрепляло ее надежды. А теперь ей наконец приходится признать, что все кончено. И если я разговаривал немного жестко, то только ради нее, поверь. Она слишком долго сама себя обманывала, это уже нездоровая ситуация. Ей нужно двигаться дальше…