Песнь любви

Дядя заплакал, и я заплакал вместе с ним, тогда он посмотрел на меня и сказал: «Ты мой сын вместо него!». И я стал размышлять о жизни и ее превратностях, о том, как визирь убил моего отца и, сев на его место, вырвал мне глаз, о тех диковинных событиях, что случились с моим двоюродным братом… Я заплакал, и мой дядя заплакал вместе со мной.

Затем мы поднялись наверх и опустили плиту, и насыпали землю на место, и сделали могилу такой, как она была прежде, после чего возвратились в наше жилище. Но даже сесть не успели, как услышали звуки барабанов, труб и литавр, и бряцание оружия храбрецов, и крики людей, и лязг удил, и конское ржание, и мир покрылся мраком и пылью из-под копыт коней. И наш ум смутился, и мы не знали, в чем дело, а когда спросили, что случилось, нам ответили, будто визирь, который захватил царство моего отца, собрал солдат, нанял кочевых арабов и пришел к нам с войском, многочисленным, как пески, которого не счесть и не одолеть никому. Они ворвались в город внезапно, и жители не могли устоять против них и отдали город.

И мой дядя погиб, а я убежал в конец города с единственной мыслью: «Если я попаду визирю в руки, он убьет меня!». И печали мои умножились и возобновились. Размышляя о событиях, происшедших с моим отцом и дядей, и о том, что теперь делать, я сказал себе: «Если я появлюсь на людях, жители города и войска моего отца узнают меня, и будет мне смерть и гибель. И спасение нашел лишь в том, что обрил усы и бороду и, переменив платье, вышел из города в надежде, что встречу кого-нибудь, кто проведет меня к повелителю правоверных, наместнику бога на земле, которому я мог бы рассказать и изложить свое дело и то, что случилось со мной.

Я достиг этого города в сегодняшний вечер и остановился, недоумевая, куда идти. Увидев этого календера, я приветствовал его и сказал: «Чужеземец». И он отвечал: «И я тоже чужеземец!». А вскоре подошел вот этот третий и поздоровался с нами, и сказал: «Чужеземец!» — и мы ответили: «И мы тоже чужеземцы». Так мы пошли вместе, но мрак налетел на нас, и судьба привела нас к вам. Вот какова моя история.

«Пригладь свою голову и иди», — сказала ему женщина, но календер воскликнул: «Не уйду, пока не услышу рассказы других!».

Все удивились его истории, и халиф сказал Джафару: «Клянусь Аллахом, я не видел и не слышал чего-либо подобного тому, что случилось с этим календером!»

Тогда выступил вперед второй календер и поцеловал землю, и сказал: «О госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся».

Я был царем, сыном царя, и читал Коран согласно семи чтениям [18] Под «семью чтениями» подразумеваются те варианты в чтении Корана, которые допускаются семью каноническими школами чтецов. , и читал книги, и излагал их старейшинам наук, и изучал науку о звездах и слова поэтов, и усердствовал во всех науках, пока не превзошел людей моего времени, и почерк мой был лучше почерка всех писцов. Так что слава обо мне распространилась по всем областям и странам, дойдя до всех царей.

Услышал обо мне и царь Индии. И послал к моему отцу с подарками и редкостями, подходящими для царей, чтобы тот отправил меня к нему. И отец снарядил меня с шестью кораблями, и мы плыли по морю целый месяц и, достигши берегов, вывели коней, которые были с нами на корабле, нагрузили подарками десять верблюдов и двинулись в путь по суше, но немного прошли. Вдруг я вижу, поднялась и взвилась пыль, так что застлала края земли, и через час дневного времени пыль рассеялась, а из-за нее появились пятьдесят всадников — хмурые львы, одетые в железо. И мы всмотрелись в них и поняли, что это кочевники, разбойники на дороге. Увидев, что нас мало и с нами десять верблюдов, нагруженных подарками для царя Индии, они ринулись вперед и выставили перед нами острия своих копий. Знаками мы сообщили: «Сам великий царь Индии пригласил нас, не делайте нам зла!». Но они ответили: «Мы не на его земле и не под его властью», — и убили часть слуг. Остальные бежали, и я бежал, после того как был тяжело ранен. Кочевники отобрали у нас деньги и подарки, приготовленные отцом, а я не знал, куда направиться. Я был велик и вдруг сделался низким. Я шел, пока не пришел к вершине горы, а там приютился в пещере до наступления дня и потом продолжал идти, пока не достиг города, безопасного и укрепленного, от которого отвернулся холод зимы и к которому обратилась весна с ее прекрасными цветущими розами. И растения в нем пышно росли, и реки разливались, и птицы щебетали. Описывая этот город, поэт сказал о нем:

Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, меня одолели тяготы, я пожелтел, и мое состояние расстроилось. Куда идти, я тоже не знал. А проходя мимо лавки портного, я приветствовал хозяина, и он ответил на мое приветствие, сказав: «Добро пожаловать!». Он был со мною очень добр и, когда спросил, почему я оказался на чужбине, я поведал ему обо всем, что со мной случилось, с начала до конца. Портной огорчился за меня и сказал: «О, юноша, не открывай того, что с тобою! Я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг твоего отца и имеет повод мстить ему».

Потом портной принес еду и напитки, и мы поели, и я беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой, принеся нужную постель и одеяло. Так я провел у него три дня. Однажды он спросил: «Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?» — и я ответил, что изучал законы и иные ученые книги, владею искусством счета и письма, но портной сказал: «На твое ремесло нет спроса в наших землях, и в целом городе нашем нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку кроме наживы». «Клянусь Аллахом, — ответил я, — что ничего не знаю сверх того, о чем уже сказал». Тогда портной велел: «Затяни пояс, возьми топор и веревку да руби дрова на равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не дай им узнать, кто ты, иначе тебя убьют». Он купил мне топор и веревку и отдал одному из дровосеков, поручив заботиться обо мне. И я вышел с дровосеками и рубил дрова целый день, потом приносил на рынок вязанку на голове, продавал за полдинара, и часть проедал, а часть оставлял. Так и прожил целый год.

А однажды я пришел, по своему обычаю, на равнину, углубился в нее и увидел рощу, где было много дров. Найдя в этой роще толстый корень, стал его окапывать. И едва удалил с него землю, как топор наткнулся на медное кольцо. Очистив его от земли, я вдруг увидел, что оно приделано к деревянной опускной двери! Под этой дверью оказалась лестница, и я сошел по ней вниз, пока не очутился у двери, которая была входом во дворец, прекрасно построенный, с высокими колоннами. Во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине, разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль. Ее речи утоляют скорби и делают безумным всякого умного и рассудительного! Она высока ростом, с крепкой грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди, подобно тому как сказал о ней поэт: