Джон Дири - Любовь и другие виды спорта

— Ну да. Мужские руки. По-твоему, они сексуальны?

— А-а, — протянула Джени многозначительно. — Ну конечно, не всякие. Но если красивые и сильные, то да, пожалуй.

— Давай-ка поподробнее, — потребовал я.

— По рукам можно все сказать о человеке. У грязнули под ногтями целый огород, а псих сгрызает ногти до крови, как настоящий вампир.

— Я тебя не про гигиену спрашиваю, а про сексуальность!

— Чистота — залог сексуальности. Поверь мне. Но ты прав, одной чистоплотности мало. Лично меня возбуждают только большие и сильные руки. Мужественные, умелые. Знаешь, руки, которые умеют строить, ворочать всякие тяжести…

— Строить? Тебя что, возбуждают каменщики? Или штангисты?

— Ну не в буквальном, разумеется, смысле. Но вообще-то тут задействованы примитивные инстинкты. Для женского подсознания мужские руки олицетворяют защиту. И потом, как представишь, как сильные руки обнимают тебя, гладят твое тело… Красивые, длинные пальцы… Словом, ты понял, да?

Похоже, что понял. Ладно, продолжим.

— Еще один вопрос, если позволишь.

— Валяй.

— Как по-твоему, Билли Клинтон сексуальный?

— Слушай, это и есть глубокомысленные вопросы, над которыми все мужики ломают голову?

— В самую точку. Ну так что? Ты считаешь Клинтона сексуальным?

— Если честно, он не совсем в моем вкусе, но многие женщины от него просто без ума.

— Правда? — Я ощутил разочарование. — Многие, говоришь… И очень их много?

— Я не считала, но среди моих знакомых таких полно.

— Серьезно?

— А что в этом такого?

— Но с таким послужным списком Клинтона должны презирать. Женщины, во всяком случае.

— С этим проблем нет, — хохотнула в трубку Джени. — Многие и презирают. А другие совсем наоборот. Да что тут странного?

— По-моему, он просто не может нравиться женщинам, после этой его грязной истории.

— Да ты сам посуди. Образованный, талантливый, уверенный в себе, добился в жизни всего. И наконец, власть. Он же был президентом. Такой мужчина просто не может не нравиться .

— Не может не нравиться, — медленно повторил я, смутно надеясь, что Джени наконец поймет абсурдность этого утверждения.

— Ага, так и есть.

— По-твоему, это нормально?

— А почему нет?

— Джени, — заорал я в трубку, — он же бабник! Кобель! Женат на замечательной женщине, а не побрезговал практиканткой! («Которая тоже “играет за нас”», — машинально подумал я.) Он ведь жене изменил, черт возьми! Называть его сексуальным все равно что назвать Гитлера милосердным!

— Ну… в каком-то смысле ты прав.

— Так, по-твоему, измена сексуальна? А бабники возбуждают?

— Не все, конечно. Но некоторые еще как.

— Еще как?! — Я даже задохнулся — не то от изумления, не то от негодования. — Но это же абсурд! Как женщин может привлекать мужчина, который видит в них лишь объект для своей похоти?

— Я же не говорю, что он добропорядочный .

— Что за бред! Как могут женщины тащиться от мужика, который держит их за одноразовые мастурбаторы?

— Никто не собирается влюбляться в такого или выходить за него замуж. Если мы считаем кого-то сексуальным, это не значит, что мы мечтаем быть рядом с ним. Не надо путать секс с любовью.

Джени замолчала, потом вдруг захихикала.

— Кажется, так мужики говорят?

«МакАлиер». Бар, куда я регулярно заглядываю, потому что он за углом. Разбавленное пиво, ужасная еда, словом, гнусная забегаловка, зато под боком. И еще у них лучший в округе телевизор с большим экраном, а через тридцать пять минут начнется третья игра «Янки» против «Ред Сокс». Я сидел за столиком, ждал Алекса, вяло листал «Пост» и нехотя поглядывал на экран.

Алекс подкрался сзади и гаркнул:

— Где наше пиво?

Потом встал передо мной, уперев руки в боки. Алекс был в джинсах и футболке, а я приперся в бар прямо с работы, поэтому потел в костюме.

— Сегодня пиво с тебя, — я продолжал листать газету, — мне возьми имбирного.

— Снова сухой закон?

— Суше не бывает.

— И зачем над собой так измываться?

— Никогда не слышал, что алкоголь — это яд?

Алекс усмехнулся:

— Только если не знать меры. Вода — тоже яд, если выхлебать слишком много. Чувак, тебе нужен баланс. Новый подход. У-ме-рен-ность. — В его устах это слово прозвучало как некий редкий термин. — Врачи говорят, что ежедневное употребление спиртного в малых дозах даже полезно. Помогает расслабиться. Снять стресс.

— Имбирное пиво, — напомнил я.

Он хмыкнул и двинулся к бару. Я снова уткнулся в газету.

— Кружку пива и бутылочку имбирного, — долетело до меня. Затем чуть тише: — Привет, как дела?

Я обернулся. Алекс уже вовсю любезничал с двумя девицами, сидевшими за стойкой.

Одна из них стрельнула взглядом в мою сторону.

— Это твой приятель? — услышал я и нарочито громко захрустел газетой.

Через несколько секунд Алекс материализовался передо мной.

— Чувак, там две телки жаждут, чтобы мы к ним подсели.

— Кажется, мы игру пришли посмотреть.

— Так и есть. Но прелесть жизни в том, что можно смотреть бейсбол и болтать с женщинами. — Он наклонился ко мне: — Та, что слева, особо интересовалась тобой. Спросила: «Это твой приятель?» Подача прямо на биту. — Он еще понизил голос: — Считай, тебе повезло!

Я молчал, надеясь, что он отцепится. Но не тут-то было, Алекса не так просто сбить с курса. Он плюхнулся за столик и продолжил нудеть:

— Сечешь, что происходит? Ты околачиваешься здесь уже двадцать минут и даже не взглянул в их сторону. Ты их заинтриговал! Пользуйся моментом, чувак!

Я глянул на него поверх газеты. Алекс сидел, чуть подавшись вперед, и сжимал бокалы, чтобы я не мог до них добраться. Вспомнив наш разговор с Джени, я покосился на его руки. И тут же отвел глаза: до меня дошло, почему женщины считают мужские руки сексуальными. Я чуть со стыда не обуглился. Чувство такое, будто тайком глазею в раздевалке на его член.

— Понимаешь, женщины как собаки. Они чуют страх. Если тебе приспичило, но ты боишься, что тебя отошьют, то тебя обязательно отошьют. Твой страх отпугивает женщин не хуже, чем репеллент комаров. А когда тебе по фигу, когда ты сама уверенность, как сейчас… ты в центре внимания! — Похотливый смешок. — Я тебе говорю, чувак, ничто так не интригует женщину, как мужик, которому нет до нее дела. У нее словно зуд начинается.

— Какого черта тебе надо? — взорвался я.

— Да что с тобой?

— Что ты ко мне прицепился?

Алекс с полминуты рассматривал меня, прикидываясь непонимающим, потом вздохнул и нахмурился.

— Я пытаюсь расшевелить тебя! Вывести из твоего дурацкого транса!

— Я не в трансе. И не нужно меня шевелить.

— Нет, нужно.

— А я говорю, не нужно.

— А я говорю, нужно. Дураку ясно, у тебя очередная депрессия.