Ким Уилкинз - Призрак острова 

Она сжала мои пальцы. Внезапный порыв ветра растрепал ее черные волосы.

— Ты вернешься, Видар.

Корабль причалил к берегу, и Грид проводила меня до воды.

Бледные лица с пустыми глазами и застывшими губами все до одного были повернуты ко мне. Некоторые были совсем молодые мужчины, павшие в сражении. Некоторые были совсем старые и кряхтели каждый раз от напряжения, поворачивая весло. Коренастый бородатый рулевой сидел на корме, на шее у него висел горн. Грид направилась переговорить с ним; пока я ждал на берегу, пытаясь увернуться от зияющих пустотой глаз воинов. Потом она жестом показала, что мне следует садиться на корабль.

Грид подошла с той стороны, где я сел, и встала между гребцами.

— Они отвезут тебя в Нифльхейм. Если погода не подведет, то путешествие займет семь дней. Если станет скучно и захочется поговорить с ними, не трать зря силы, они все равно не ответят тебе. Не давай им дальнейших указаний, я уже сказала все, что им нужно знать.

Она прикоснулась губами к своей ладони и дотронулась до меня.

— До свидания, дитя мое, я буду ждать тебя.

— До свидания, Грид, — ответил я, дотрагиваясь до ее руки. Я случайно задел человека, сидевшего рядом, и он оказался холодный, как камень. — Надеюсь, что снова увижу тебя.

Весла заработали, и корабль тронулся, разрезав под собой воду.

— Я тоже на это надеюсь.

Я смотрел на ее фигуру, стоявшую на берегу, пока она не растворилась в тумане.

Меня окружали мертвецы, сидевшие рядами в полной тишине, и им не нужны были ни разговоры, ни указания. Поднялся ветер, и мы выплыли из тумана. Здесь, вдали от прибрежных вод, море гудело и стонало под нами. Солнце пропало, и темные облака стали сгущаться. Укутавшись в тунику, я старался сохранить тепло, но казалось, холодные брызги изо всех сил пытаются вырвать его у меня. Море ревело, выл ветер, и воздух вокруг был насыщен солью. Я почувствовал, как по дну корабля что-то стукнуло, как будто огромное морское существо ударило по нему своим хвостом. Никто из команды не разговаривал, не смотрел по сторонам. Они сидели не шевелясь и монотонно работали веслами. Я чувствовал себя в полнейшем одиночестве. Земля полностью исчезла из вида, и было ощущение, что мое сердце единственное во вселенной, которое бьется.

Солнце всходило и садилось, день шел за днем на этом корабле с привидениями. Ритмичное покачивание судна и ничем не нарушенная тишина экипажа действовали на мое сознание, и я, находясь в полудреме, уже не мог понять, что происходит во сне, а что наяву. Но зато я отлично помню ночные кошмары: моменты, когда кажется, что я снова и снова нахожу твое тело; или будто твои светлые волосы плавают в воде рядом с кораблем; или звук твоего голоса на ветру, и когда я поворачиваюсь, надеясь увидеть тебя, а вижу только бессмысленные глаза гребцов. Уверен, что на седьмой день пути мой взгляд был такой же пустой, но в этот день я также увидел землю, и мои мысли начали просыпаться у меня в голове. Мое путешествие по морю подходило к концу, и я надеялся, что скоро смогу снова увидеть тебя; обнять или умереть. В любом случае, я верил, что мои страдания заканчиваются.

Земля все приближалась и приближалась, а я становился все оживленнее. Тучи висели низко, и воздух был холодным, а ветер больно хлестал по гребцам, как будто подгоняя их, и вскоре двадцать четыре мертвеца причалили к берегу.

Корабль врезался в серый песок и остановился. Я оглянулся по сторонам. Все так и смотрели перед собой, и даже бородатый рулевой не посмотрел в мою сторону. Я спустился с корабля и ступил на песок.

— Вы подождете меня здесь? — спросил я, несмотря на то, что Грид сказала, что им не нужны дальнейшие указания.

Человек с бородой не ответил. Поднявшийся ветер оторвал угол паруса. Я повернулся и окинул взглядом местность вокруг. Впереди стояли черные скалы и возвышался холм. Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг, оказавшись без оружия и совсем один на берегах Нифльхейма.

Нифльхейм находится севернее всех остальных земель, окружающих Асгард. Сразу за ним начинается ледяной пустырь, поэтому в Нифльхейме очень холодно. Поверхность земли там ровная, и на ней почти нет растительности, не считая редких сосен, отважно растущих то тут, то там, но дальше начинаются склоны, переходящие в овраги и ущелья, которые заполняет ледяная вода и льдины. Тропинки, ведущей к Хель, не существует, но если пойти в сторону, куда дует ледяной ветер, то окажешься на узкой черной дороге, которая ведет в царство мертвых.

Конечно, наиболее легкий путь, чтобы попасть туда, это умереть, как сделала ты. Виктория, ты не запомнила бы этого путешествия. Для душ умерших расстояние, направление и место не имеют значения.

Я ушел с берега, поднялся на черные скалы, а потом вышел на дорогу. Мои ноги увязали в земле, моросил слабый дождь, но я чувствовал себя полным сил и надежды. Я был воином, и я привык к трудностям, длительным походам и ограничениям в еде. Когда дождь усиливался, я только плотнее закутывался в тунику. Иногда туман становился таким густым, что я не мог различить дорогу под ногами, но это меня не останавливало, и я продолжал двигаться дальше. Мыслями я возвращался к сражениям, в которых участвовал, к лишениям, которые вынужден был терпеть. Я ел только для того, чтобы были силы идти вперед, а чистой воды было достаточно, чтобы утолить жажду. Те несколько первых недель оказались довольно легкими для бывшего воина вроде меня.

Дорога продолжалась, условия становились тяжелее, и я напоминал себе, что люблю, и эта мысль подталкивала меня вперед. Иногда камни забивались в ботинки, и я натирал ноги.

К концу каждого дня я не чувствовал ног от усталости, а просыпаясь утром, не мог встать, потому что все ноги были изранены. Иногда, когда туман рассеивался, я видел перед собой узкую тропинку, которой не было конца и которая вела к горизонту, мое сердце становилось таким же тяжелым, как и мой путь. Я стал более тщательно распределять еду, опасаясь, что мое путешествие окажется более долгим, чем я предполагал. Спустя две недели моя одежда уже болталась на мне, но я был влюблен, а великая любовь стоит любых страданий.

Потом пошел снег.

Я превратился в животное, худое, мокрое, грязное животное, концентрирующее всю свою энергию на примитивных попытках выжить. Мои колени горели, спина болела, и я не чувствовал ног. Тропинка начала вилять, то уводя вглубь, то пролегая узкой полоской вдоль черных отвесных скал. Только изворотливое животное, сцепив челюсти, могло пробраться по ней, не сорвавшись вниз.

В конце концов, ко всем моим несчастьям, я выронил остатки еды в озеро, когда нагнулся, чтобы попить воды. Свирепый ветер сорвал с моей головы меховую шапку и унес ее на много километров вдаль. Но я уже ничего не чувствовал к этому времени и не видел дороги перед собой. Если даже мои ноги передвигались, я не помню этого.