Гарольд Роббинс - Соблазнитель душ

Пастырь переводил взгляд с негра на китаянку.

— Я в компании знаменитостей, — улыбнулся он.

— Звезд первой величины, парень, первой величины, заулыбался и Эльях, отправив в рот очередной кусок яичницы. — Они ничего не сказали о моей семье, так что, скорее всего, с ними все в порядке.

— Это добрый знак. — Омлет Пастыря так и остался несъеденным.

— Я не могу остаться с тобой, — нарушила повисшую над столом тишину Барбара.

Пастырь повернулся к ней.

— Что ты такое говоришь?

— Мой дядя далеко не дурак. Первым делом он будет искать меня в твоей общине. Он знает, где вы обосновались. Потому что Сыны Господа побывали у вас по его указке.

— Больше тебе ехать некуда. Ты знаешь хоть одного китайца, который протянет тебе руку помощи? Твоему дяде тут же донесут о твоем местопребывании.

— Он будет бить наверняка. Могут пострадать невинные. Я не могу возлагать на тебя такую ответственность.

Пастырь задумчиво смотрел на Барбару. В здравом смысле ей не откажешь. Дом Господний — не армия головорезов. Рано или поздно кто-нибудь выдаст ее. И тут его осенило. Пастырь встал.

— Подождите. Мне нужно позвонить.

Он зашагал к телефонной будке в глубине зала. Бросил в щель монетку и продиктовал телефонистке номер матери.

— С вас еще шестьдесят пять центов, — сказала ему телефонистка.

Не успели монетки упасть в накопитель, как в трубке раздался сонный голос матери.

— Слушаю.

— Мама.

Ее голос тут же наполнился тревогой.

— Константин! С тобой что-нибудь случилось?

— У меня все в порядке, мама. Не волнуйся.

— Сейчас только пять утра.

— Я знаю. Извини, что разбудил тебя. Но я хочу попросить тебя об одной очень важной для меня услуге.

— У тебя неприятности?

— Нет, мама. Одной моей знакомой нужна крыша над головой и я хочу, чтобы ты приютила ее.

— Она хорошая девушка?

— Очень хорошая, мама.

— Христианка? — Да, мама.

— Не хиппи?

— Нет, мама. Ее брат был моим близким другом. Он умер у меня на руках во Вьетнаме. Потом скончался ее отец. И теперь ее дядя хочет украсть все ее состояние. Ей нужно пожить в уединении, пока адвокаты не уладят имущественные вопросы.

— Как ее зовут?

— Беверли, — он замялся. — Беверли Ли. Она американка китайского происхождения, мама. Выпускница колледжа. Она не доставит тебе никаких хлопот. Наоборот, скрасит тебе одиночество. Папы уже нет, а так в доме будет человек, с которым ты всегда сможешь поговорить.

Мать все еще колебалась.

— Ты уверен, что она хорошая девушка?

— Да, мама. Уверен. — Чувствовалось однако, что мать по-прежнему колеблется. — Приютив ее у себя, ты проявишь христианское милосердие, мама. Ей необходим такой друг, как ты.

Он услышал, как тяжело вздохнула мать.

— Хорошо. Пусть приезжает. Но если она мне не покажется, я тут же выгоню ее.

— С ней ты не будешь знать хлопот, мама. Бог возлюбит тебя за это.

— Ты сам привезешь ее?

— Я не смогу, мама. У меня очень важные дела. Но я позабочусь, чтобы ее привезли к тебе как можно скорее.

— Когда?

— Сегодня к вечеру. Ты можешь поселить ее в моей комнате.

— Нет, — твердо заявила мать. — Я поселю ее в комнате для гостей.

— Хорошо.

— А когда я увижу тебя?

— Скоро, мама. Возможно, в этот уик-энд.

— А она приедет вечером?

— Да, мама. Спасибо тебе.

— Береги себя, Константин.

— Обязательно, мама.

— Да благословит тебя Бог.

— Да благословит тебя Бог, мама.

Он повесил трубку и вернулся к столу. Постоял, глядя на Барбару и Эльяха.

— Думаю, с этим я все уладил.

— С чем? — спросила Барбара.

— Моя мать говорит, что ты можешь пожить у нее. — Пастырь сел за стол. — Там ты будешь в полной безопасности. Между прочим, я сказал ей, что тебя зовут Беверли Ли. Забудь Барбару Сунг. Теперь ты Беверли. Так будет спокойнее для всех.

Барбара не ответила.

— В Лос-Олтосе мы первым делом заедем в банк, где ты сможешь арендовать сейф и положить в него деньги. Потом мы найдем тебе машину, и ты поедешь к моей матери.

— Я не могу вот так заявиться в дом к совершенно незнакомому мне человеку, — заявила Барбара.

— Ее нельзя назвать совершенно незнакомым человеком, — улыбнулся Пастырь. — Она моя мать.

Он подъехал к своему домику за несколько минут до полудня. Глаза его покраснели от недосыпа, но он полагал, что холодный душ быстро приведет его в чувство. В Лос-Олтосе он задержался дольше, чем предполагал. В последнюю минуту он решил отправить Али Эльяха с Барбарой, поскольку она хотела положить деньги в банк, находящийся неподалеку от ее нового дома. Пастырь не стал спорить: деньги принадлежали ей, и она имела полное право распоряжаться ими по своему усмотрению.

В общине царила странная тишина, но он слишком устал, чтобы это заметить. Медленно вошел он в коттедж, начал раздеваться. Накачал воду в бак, встал под душ. Ледяная вода сразу взбодрила его. Он намылился, смыл мыло, схватил полотенце, растерся.

Открылась дверь, в комнату вошла Чарли. По ее щекам катились слезы.

— Чарли, что случилось? — спросил он.

Она посмотрела на него.

— Они ушли, Пастырь.

— Кто ушел? О чем ты говоришь?

— Они сказали, что не вернутся. И не стали меня слушать.

Он схватил Чарли за плечи.

— Кто?

— Тарц и остальные. Они сказали, что здесь все изменилось. Коммуна становится такой же, как и другие. Вводятся нормы жизни. Они уже не чувствуют себя свободными. Поэтому они расселись по машинам и уехали.

Пастырь смотрел на нее, не веря своим ушам.

— И когда это произошло?

— Сегодня утром, после завтрака.

— Они сказали, куда едут?

Чарли покачала головой.

— Кто куда. Тарц разделил деньги, что были в сейфе, и они уехали. — Она подняла руку. — Вот моя доля. Видишь?

Он взглянул на ее ладонь. Несколько долларовых купюр.

— Откуда он взял деньги?

— Из сейфа. Он сказал, что это наши деньги. Мы заработали их своим трудом.

Пастырь потянулся за джинсами.

— Кто-нибудь остался с тобой?

— Человек десять, не больше. Только девушки. Все мужчины уехали, но места в машинах не хватило. Многие оставшиеся собирают вещи. Они тоже собираются уходить.

Он уже застегнул пуговицы рубашки и надевал башмаки.

— Скажи им, чтобы шли в зал собраний, — и Пастырь выскочил из коттеджа. У него засосало под ложечкой, когда он увидел распахнутую дверцу сейфа. Пусто. Нет и денег, предназначенных для взноса по закладной. Двадцати тысяч долларов.

Он услышал, как подошли девушки, повернулся к ним. Они сбились в кучку, не отрывая от него глаз.

— Кто-нибудь знает, куда поехал Тарц?

Девушки переглянулись, покачали головами.

— Он не сказал, — ответила за всех Чарли.

— Кто сел к нему в машину?

— Никто. Он уехал один.