Виктория Ростокина - Принцессы на обочине: Езда без правил

Очкастый ученый скомандовал:

— Но что ж, товарищи, по местам.

— А вы уверены, — насмешливо спросила Виана, усаживаясь в кресло, — что материалистическая интерпретация будет правильной? Виталик, признайтесь честно!

Если ученый, названный Виталиком, и опустил глаза в смущении, то это было незаметно под толстыми стеклами очков. Голос же его оставался бесстрастным:

— Онтологическая и гносеологическая сущность пространственно-временных пси-явлений…

— О Господи, хорошо, хорошо! — наморщилась Виана. — Давайте работать. Наталья, садись рядом.

Наташа погрузилась в пушистый мех кресла, и тут же ей на лоб прикрепили резиновую присоску, от которой тянулся провод. Такую же пристроили на лоб Вианы. К их запястьям и предплечьям тоже подсоединили проволочки с датчиками, будто собирались снимать электрокардиограмму.

— Начнем с простейшего, — сказал Виталик. — Ретроспективный диагноз по фотографии.

Он протянул Виане крупный глянцевый снимок. На нем была изображена женщина средних лет. Хорошее, открытое лицо.

Виана показала фото Наташе:

— Посмотри на нее. А потом глади в хрустальный шар. Я буду держать тебя за руку. Если что-то увидишь — скажи.

Ученый включил аппараты. Виана напряженно всматривалась в фотографию. Наташа же никак не могла сосредоточиться: ее отвлекали кривые, пробегающие по экранам дисплеев.

Наконец Виана произнесла:

— Женщина мертва.

Наташа вздрогнула и воззрилась в хрустальный шар.

— Причина? — спросил ученый.

Наташа до рези в глазах вглядывалась в хрустальную резьбу. Ей показалось, что шар окрасился сперва в синий, потом в красный, потом в желтый цвет. А затем она явственно ощутила едкий запах.

Однажды она чувствовала точно такой: это было еще в школе, когда на уроке химии во время лабораторной работы Машка пролила кислоту на свои новые колготки. Учительница в панике принялась обрабатывать ей ногу, на которой образовался сильный ожог, а Машка голосила на весь класс: «Колго-о-точки мои миленьки! Прощайте навсегда-а!»

Голос Вианы вернул ее к действительности:

— Что-то видишь, Наталья?

Наташа пробормотала:

— Краска… Кислота…

— Согласна, — сказала Виана. — Записывайте!

Молодой человек за столом принялся стенографировать.

— Общее отравление организма, — говорила Виана. — Плюс ожог кислотой третьей степени. Обожжены лицо, шея, плечо, грудь. Левый глаз. Болевой шок — и в результате сердце не выдержало. Женщина много лет работала на камвольном комбинате. К моменту несчастного случая здоровье уже было подорвано, организм крайне ослаблен.

Виталик удовлетворенно кивнул:

— Совпадает с анамнезом.

Виана откинулась на спинку кресла, устало прикрыла глаза и добавила:

— Сын у нее был в Иркутске. На похороны матери не успел прилететь.

Ученый обернулся к стенографирующему:

— Это надо будет проверить.

Тот кивнул, делая в гроссбухе пометку.

— А теперь, — сказал Виталик, переглянувшись с помощником, — то же самое, только в усложненном варианте. Виана, вы не слишком устали?

— Чем сложнее, тем интереснее, — ответила она.

— Но ассистентку придется удалить, — потребовал Виталик.

— Нет! — отрезала Виана. — Без нее я работать отказываюсь.

Наташа глянула на большие старинные настенные часы с маятником. Было уже без четверти семь.

— Ой! — вспомнила она. — Мне же к семи надо в сороковую квартиру. Я обещала.

— Успеешь, — повелительно сказала Виана. — Поможешь мне и пойдешь. Разве тебе не интересно?

Виталик уже протягивал Виане большой запечатанный конверт из черной светонепроницаемой бумаги. Руки его при этом почему-то слегка дрожали.

— Теперь попробуем работать с непроявленной фотографией. Сможете?

— Какая разница! — пожала плечами Виана.

— И определить надо не прошлое, а будущее.

Виана усмехнулась:

— А если я расскажу на тридцать лет вперед, как проверять-то будете?

Виталик снова переглянулся со своим помощником и ответил отчего-то полушепотом:

— Речь идет о ближайшем будущем.

Виана приняла конверт, повертела его в руках:

— Пожалуй, да. Ведь это очень пожилой человек. Тридцать лет ему не прожить.

Она снова взяла Наташу за руку:

— Начали?

Вновь замелькали экраны приборов. Виана молчала. Наташа вглядывалась в хрустальный шар.

Напряжение нарастало. Шар, казалось, раздвоился, а потом и вовсе растворился.

Наташа явственно увидела толпы людей, медленно идущих по проспекту Маркса. Машин нет, уличное движение перекрыто.

А затем — почему-то угол гроба, обитого красным. Вдруг угол резко падает вниз, точно гроб не удержали, и громко стукается о дно могилы.

Наташа вздрогнула от испуга и больше ничего не смогла увидеть.

Ученый снял очки и нервозно, лихорадочно протирал их.

Стенографист неотрывно смотрел на Виану. Зрачки его были расширены.

Виану затрясло.

Она вдруг не по-доброму и враждебно посмотрела на Виталика:

— Я ничего не вижу.

— А я… — вякнула было Наташа, но ясновидящая сжала ее запястье до боли, впившись в кожу длинными ногтями.

— И моя ассистентка тоже ничего не видит, — твердо произнесла Виана. — Так и запишите: мы обе ничего не видим. Эксперимент оказался неудачным.

Ученый опустился на стул и сгорбился.

Стенографист попытался возразить:

— Но это неправда! Энцефалограмма показала эвристическую кривую — и у вас, и у вашей ассистентки. Значит, озарение все-таки было!

Виана холодно глянула на него:

— Ах, кривая на перфоленте! Это я увидела, как птичка за окном пролетела — вот вам и кривая. Наталья, ты ведь тоже видела птичку?

Наташа ничего не понимала, однако послушно подтвердила:

— Видела.

Какая еще птичка? И почему Виана так нервничает? И отчего так обескуражены ученые.

— Все, сеанс окончен, — решительно объявила хозяйка. — Собирайтесь, да побыстрее. Я очень устала.

Исследователи стали торопливо отключать свою аппаратуру, свертывать шнуры, зачехлять дисплеи.

Виталик протянул руку за черным конвертом, где была непроявленная фотография.

— Ну уж нет, — возразила Виана и вскрыла конверт.

Она достала белый лист фотобумаги и протянула его к свету. Эмульсия начала покрываться пятнами, темнея. И вскоре бумажный прямоугольник стал совсем серым.

Виана, закусив губу, разорвала его на мелкие клочки.

С учеными она не попрощалась, сердито захлопнув за ними дверь.

— Провокаторы чертовы! — ругалась она им вслед. — Ты знаешь, чье фото они мне подсунули?!

— Чье? — с любопытством спросила Наташа.

Но тут ее взгляд упал на висячие часы.

Ужас! Без двадцати восемь!

А ведь она обещала быть ровно в семь!

Через двадцать минут к жильцу придут важные гости, а там не прибрано. Она же подводит Ивана Лукича, который за нее поручился!