Виктория Ростокина - Принцессы на обочине: Езда без правил

Красивая жизнь — премьера в Большом. И ты сидишь не в партере даже — в ложе. К концу спектакля билетерша приносит корзину цветов, которую можно вручить приме самому, а можно поручить сделать это той же билетерше.

Красивая жизнь — салоны у Вики Тарасовой по средам. В огромной квартире, уставленной добротной мебелью, висят по стенам полотна неофициальных художников, слышна иностранная речь. Писатели, композиторы, журналисты, священники, диссиденты… Разговоры свободные, книги любые, музыка концептуальная…

В салоне Вики они с Ириной побывали, правда, только раз.

— Тебе туда нельзя, — сказала ему Ирина.

— Почему? Из-за антисоветчины?

— Не только. У этой Вики где-нибудь в далеком чулане спрятана шинель полковника КГБ. Она подсадная утка.

Красивая жизнь — ночи с Ириной. Зеркальные ее фокусы — только цветочки для разминки. Она устраивала штучки и похлеще, от которых у Андрея кругом шла голова и пропадало ощущение реальной жизни и времени…

«Зачем я нужен ей? — думал он иногда. — Свистни она, пол-Москвы свалится к ее ногам. Такие красавцы, такие умники, такие богачи! И любой будет счастлив на всю жизнь».

Он задавал иногда ей этот вопрос, но она только отшучивалась.

— А во мне комплекс матери! Я люблю детишек!

Она имела в виду возраст Андрея, которому только-только стукнуло восемнадцать.

Да, возраст… Он еще мальчишка, хотя признаваться себе в этом так не хочется. Но он еще и бедный мальчишка, а вот в этом признаваться вынуждает жизнь, потому что за все надо расплачиваться…

— Андрей, ты где, парень?

Лекция закончилась, а он даже не заметил.

— Кончай спать, на том свете отоспишься, — улыбался Антон. — Поехали до хаты, я тебя подброшу.

— Ты бы мне лучше пару сотен подбросил, — сказал Андрей.

— Голяк полный! Папашка приехал, все финансы по лимиту. Хорошо, я успел «счетчик» отключить.

Лена собирала учебники. Взглянула на Андрея быстро и отвела глаза.

«Вот и здесь не расплатился», — подумал Андрей.

Они вышли на улицу — Андрей впереди, Антон сзади.

Вся покровительственность Антона теперь пропала. Андрей был в его стае, но гулял и сам по себе. Антон понимал, что парень на свободной охоте и он ему больше не вожак.

— А тачка откуда? — спросил Андрей.

Антон открывал ключом настоящий лимузин. Такие Андрей видел в кино про Америку.

— Папка! Дал шикануть сегодня.

«Вот бы Ирину на такой прокатить», — подумал Андрей.

— Ты домой? — спросил Антон, усаживаясь за руль.

— Куда же еще? — безысходно сказал Андрей.

— Но ты послушай, как урчит! Это песня, старик! — Антон повернул ключ, и мотор тихо зашелестел. — Обожаю!

В машине не было рычага переключения скоростей.

— Автоматика! — смеялся Антон.

Он резко нажал на педаль — и машина, взвизгнув колесами, сорвалась с места.

— Ничего, папашка через неделю укатит, снова загудим! Небу станет жарко, как сказал Горький.

— Это не Горький сказал. — Андрей мрачно смотрел на дорогу и видел, как старенькая «Волга» не хотела уступать им дорогу, хотя Антон отчаянно сигналил.

— Козел рогатый! Пошел вон! Не видишь — машина едет! Терпеть не могу этих чайников!

С «Волгой» началась настоящая борьба не на жизнь, а на смерть. Главное, что свернуть было некуда, а пузатая каракатица уступить дорогу не желала.

— Ох, он у меня дождется!

Антон прижался к самому бамперу «Волги» и даже чуть подталкивал ее, но той было хоть бы хны.

— Ну и нервишки у инвалида!

Почему-то Антон считал, что на остальных машинах по Москве ездят только ветераны войны и инвалиды.

Наконец можно было свернуть, уйти от назойливой «Волги», но она свернула в тот же переулок и вдруг остановилась, перекрыв дорогу их машине.

Антон еле успел затормозить.

Какие слова он готовился высказать «инвалиду», выскакивая из-за руля, остается тайной, потому что дверца «Волги» тоже раскрылась и вышел не кто иной, как Евгений Иванович.

— Что ж ты, Антон, делаешь? — спросил он укоризненно. — Я вынужден забрать у тебя машину и вернуть твоему отцу. Думаю, он не погладит тебя по головке. На тебе на метро пятачок. Отправляйся.

И Антон послушно взял монетку и направился к метро.

Евгений Иванович откатил свою машину на обочину и сел за руль рядом с Андреем.

— Здравствуй, Андрюша, — сказала он, словно никого другого на этом месте и быть не могло. — Ты домой?

— Здравствуйте, Евгений Иванович. Да.

— Ну, поехали.

Машина на сей раз с места тронулась плавно, без рывков и визга колес. Евгений Иванович вел ее уверенно, даже мастерски.

— А что грустный?

— Да так… Вы, наверное… — Андрей хотел сказать, что помнит о своем долге, но вот как раз сейчас у него нет денег. Появятся в ближайшем будущем.

— Да, я с тобой хотел повидаться, — сказал Евгений Иванович. — Надо поговорить.

«Начинается, — подумал Андрей. — Вот теперь и расплата пришла».

— Я вам верну долг, просто сейчас у меня нет…

— Господи, я не об этом, Андрюша. Вернешь когда сможешь.

— А о чем?

— Не надо тебе, Андрюша, дружить с этим Антоном — пустой мальчик. Он далеко не пойдет.

— Да я как-то особенно с ним не… — Андрей почему-то чувствовал себя виноватым.

— И правильно. Будь самостоятельным. У тебя получится. А то опять придется тебя выручать…

— Да, так уж нехорошо получилось… Вы меня просто спасли… Большое вам спасибо…

— Не стоит. Тебе деньги нужны?

— Да… То есть не так чтоб уж… — Андрей не хотел больше брать у Евгения Ивановича. Все равно когда-то придется отдавать.

— Держи. — Евгений Иванович достал из кармана портмоне и протянул Андрею две сотенные купюры.

— Нет-нет, — сказал тот. — Я больше не возьму. И так я вам…

— Бери, пока даю. И брось комплексовать, — улыбнулся Евгений Иванович.

— Я не могу.

— А ты попробуй. Это просто, вообще-то. Двумя пальцами.

— Знаете, мне, конечно, нужно сейчас… Но… Хотите честно?

— Конечно. Только честно.

— Я не понимаю, почему вы мне даете деньги. Вы говорили, я похож на вашего сына… вы простите… но как-то это…

— Мгм… Не устраивает такое объяснение, да? Если бы я тебе сказал, что предлагаю родину продать, ты бы успокоился, да?

— Я не это имел в виду…

— М-да… Грустно это все, Андрей… Но у меня правда нет другого объяснения. Я хочу, чтобы тебе легко училось и жилось, чтобы ты не думал о деньгах, не делал глупостей, не попадал в дурацкое положение… Чтоб у тебя сложилась удачная карьера… И — все. Правда, это все. А ты ищешь какие-то подводные течения… Злодейство какое-то ищешь… Грустно.

— Не обижайтесь, простите меня… Просто это так…

— Странно, да?

— Ну, в общем…

— Вот до чего мы дожили! Нормальный человеческий поступок — странен. Злодейство — нормально. Разве это не грустно?