Джейн Фэвэр - Коршун и горлица

Сарита выбежала во двор. В это время с башен, контролирующих горные тропы, пустили ответные залпы. Может, на Альгамбру напали? Сарита распахнула дверь в приемную. Там стоял лишь одинокий страж.

Пошлите ко мне Кадигу! - приказала она на все еще ломаном арабском, забыв о том, что в Альгамбре женщины не отдают приказы мужчинам, забыв также о том, что мужчины здесь не признают женщин с открытым лицом. Но страж-таки признал ее и прошел на дальнюю колоннаду, сказав что-то стоящему там стражнику.

Сарита вернулась в комнату, поджидая Кадигу, которая наверняка располагала какой-то информацией. Она не чувствовала никакой тревоги, а одно только любопытство. Ей и в голову не приходило, что Абул может не суметь даже встретиться с ней, так как ему придется защищать Альгамбру.

- Сарита! - позвала Кадига.

- Кадига, что там происходит?

- Не знаю, - но говорят, что госпожа Айка и Бобдил бежали из башни кади.

- Всего-то?

- Если госпожа Айка попадет под защиту отца, тогда у господина калифа появится много врагов, - сказала Кадига.

- А разве это не неотъемлемое право калифа - решать, что делать с женщинами из его гарема?

- Да, в теории это так, но на практике так бывает не всегда. Жены калифа происходят из знатных семейств королевства. Поэтому они с трудом выносят оскорбления, а если они узнают, что калиф вел себя по отношению к дочери эмира несправедливо, то в королевстве начнутся беспорядки. И если только госпожа Айка снова попадет под защиту отца, господин Абул окажется в трудном положении.

Кадига нахмурилась.

- Одно дело, если бы калиф с позором послал свою жену к отцу, а другое - если она бежала от несправедливости и жестокости. В последнем случае отцу придется встать на ее защиту, потому что тут затронута его собственная честь.

Понимаете?

Сарита кивнула. Она поняла... В жестокости и несправедливости Айка будет обвинять Абула из-за Сариты.

- Я понимаю, пораньше думала, что женщины у вас не играют никакой роли.

- Как правило, так оно и есть, - сказала Кадига, - но те, кто хочет иметь влияние, используя свои связи, могут его получить. Госпожа Айка как раз из таких. И отец ее так просто не сдаст позиций, который сумел достичь благодаря положению дочери. Бобдил ведь, в конце концов, должен был стать калифом, а, значит, семья его деда получила бы большую власть.

- Да, я понимаю, - Сарита встала, - помоги мне одеться, Кадига.

Кадига подошла к гардеробу.

- Что вы наденете?

- Платье для верховой езды, - Сарита нисколько не колебалась в своем выборе. Она поняла, что должна была быть готова действовать.

- Я сама справлюсь, - сказала Сарита, беря у Кадиги одежду, - а ты принеси еды. Господин Абул еще не завтракал и, когда он вернется, то захочет есть. - А в том, что он скоро вернется, она не сомневалась. Действительно, вскоре появился Абул.

- Ты голоден? - Сарита с тревогой заглядывала в глаза Абула. Случилось что-то ужасное?

Кадига сказала, что Айка и Бобдил бежали.

- Значит, ты уже все знаешь.

- Но что все это значит?

Абул ответил не сразу. Сарита ничего о том не знала, что Айка провоцировала подданных к непокорству. Она и представления не имела о той роли, которая отводилась во всем этом ей.

Абул же считал, что ей обо всем этом говорить не стоит.

- Это значит, что мне предстоит здорово поработать, чтобы укрепить тылы, - с улыбкой сказал Абул.

Сарита улыбнулась ему в ответ, но это объяснение не показалось ей убедительным. Вокруг его рта пролегли глубокие морщины, а в глазах появилась озабоченность.

- Вы пытаетесь найти ее?

- Сторожевые башни, контролирующие дороги через горы, были предупреждены, но я сомневаюсь, что они воспользуются такой дорогой. Айка определенно бежала к своему отцу.

- И вы догоните ее?

- Вряд ли.

Сарита налила ему жасминового чаю. Она хотела получить от Абула подтверждение словам Кадиги. - И она оклевещет тебя?...

Абул рассмеялся:

- Да, милая, она будет говорить обо мне плохо.

- Но что может ее отец тебе сделать?

- Устроить заварушку в калифате, поставить под сомнение мое правление. Это очень досадно, поскольку испанцы ждут-не дождутся, когда мы дадим слабинку. Я уже как-то говорил тебе об этом.

- Так что ж ты будешь делать?

- Приготовлюсь защитить себя, - отрезал он.

- Сам начну наступление.

- И ты развяжешь войну против своего собственного народа?

- Надеюсь, до этого не дойдет, - он встал. - Мне надо одеться.

Сарита пошла за ним в спальню.

- И почему Айка так ненавидит тебя? Не может быть, чтобы только из-за Бобдила.

Абул бросил платье на диван, почесывая в задумчивости подбородок.

- У Айки всегда были свои собственные планы, - сказал он, - к сожалению, я только недавно это осознал. Она честолюбивая женщина и хочет удовлетворить свое честолюбие через сына.

- Хочет управлять Гранадой через ребенка? - Сарита удивленно уставилась на Абула. Как могла она подумать, что в этом обществе женщины настолько привыкли к второстепенной роли, что не хотят ничего, кроме удовлетворения насущных потребностей?

- Именно так, Сарита. А я стою на ее дороге - вот и все. Если она изловчится убрать меня с нее, то ее отец окажет ей поддержку в том, чтобы поставить Бобдила на мое место, - он надел штаны и потянулся за туникой, такой исход событий будет очень даже на руку роду Мокарабов.

- Похоже, это тебя не слишком волнует, - заметила Сарита. - Или по крайней мере, не слишком удивляет.

- Гранада испокон веков является неспокойным местом, - сказал Абул. В мое правление я пережил уже несколько подобных моментов, так же и отец мой.., и отец моего отца.

Он подошел к ней и взял ее за подбородок:

- Не знаю, когда я вернусь, - он поцеловал ее в губы. - Будь хорошей девочкой и не переутомляйся.

- Ты уедешь надолго? Он покачал головой.

- Нет, я не могу оставить Альгамбру надолго.

Мне надо собрать людей в свою поддержку из числа тех, кто симпатизирует мне. Здешний гарнизон необходимо усилить, а для этого надо собрать силы.

- А такие люди есть? - у нее было представление об Абуле, как о несчастном человеке, не имеющем друзей и поддержки, столкнувшемся с оппозицией.

- Конечно, - сказал он, ущипнув ее за нос. - А теперь обещай мне, что позаботишься о себе, пока я буду в отъезде.

- И ты тоже, - парировала она. - В этих стенах я чувствую себя спокойно. Мне здесь нечего делать, кроме как сидеть в серале и практиковаться в арабском.

- Ты что, жалуешься, Сарита?

- Нет, но я с большим бы удовольствием предпочла поехать с тобой и, уверена, ты об этом знаешь.

- Да, но нельзя, несмотря на то, что и я хотел бы этого. Боюсь, что твое присутствие не улучшит моего положения.

- Я всего лишь женщина... - она тяжело вздохнула. - В племени Рафаэля женщины ездят верхом наравне с мужчинами.