Джейн Фэвэр - Коршун и горлица

О, как любил он эту дерзкую страсть, этот голод к его телу. Он приподнял бедра, чтобы она могла освободить его от мешающей им обоим одежды.

Сарита глубоко вздохнула такой родной запах и ее язык заходил по той части его тела, которая, наконец, стала доступной для такого рода ласки.

Она полностью погрузилась в реку желания и ее засосал водоворот страсти.

Потом она рассмеялась и опустилась на его древо, оседлав его сверху.

Абул ответил ликующим смехом, задрал ее юбки и с упоением стал наблюдать за ритмичными взлетами и падениями ее бедер. Резким движением Сарита сорвала ленту, сдерживающую ее волосы, и они рассыпались золотым дождем по ее плечам.

В тот же самый момент он коснулся ее сердцевины, и она закричала, падая вперед.

- Приветствую вас, мой господин калиф, пробормотала Сарита. Думаю, теперь я поприветствовала вас как следует, не так ли?

- Несомненно, - выдохнул он, - какое же ты буйное создание, моя Сарита!

- А ты хотел бы, чтобы я была другой?

- Нет, - ни за что!

Минуту они лежали спокойно, потом Абул вспомнил про визиря, который должен был ждать его в кабинете и простонал:

- Дорогая, у меня есть неотложные дела.

- Так делай их, чем скорей ты их сделаешь, тем скорее вернешься. Разве ты не будешь читать пергамент?

- Да, конечно.

Обычная усталость, следующая за подобным неистовым взрывом любви, не приходила. Она умирала от любопытства.

- Что там в пергаменте?

Лицо Абула было чернее тучи, но он попытался улыбнуться.

- Оно от отца Айки, - сказал он, бросая пергамент на диван. В нем говорится, что она потребовала у него защиты... Я должен встретиться с визирем, Сарита.

- Я не стану тебя задерживать, но возвращайся, пожалуйста, скорее.

- Да, дорогая, - он прижал ее к себе. - Как можешь ты сомневаться в этом?

- Я и не сомневаюсь.

В дверь постучали.

- Мой господин калиф? К вам посланник из Абенцаррати, У него к вам сообщение, "Так рано", - пробормотал Абул про себя.

Не прощаясь, он вышел из комнаты и прошел в приемную. На диване остался лежать забытый пергамент.

Глава 19

Пергамент, исписанный по-арабски, был в основе своей непонятен Сарите. Она пыталась извлечь из него хоть какой-то смысл с помощью тех немногих букв, которые знала. Ведь Фадха давала ей, в основном уроки устной речи.

Испанский Сарита знала отлично. Отец ее был грамотным и служил писарем, Эстабан очень гордился своим умением и передал его своему единственному ребенку, как часть семейного наследства, взяв с Сариты обещание, что она сделает то же самое и со своими детьми. Но способность читать и писать по-испански в данном случае мало могла помочь ей. Сейчас она лежала на диване, погруженная в манускрипт. Заслышав в соседней комнате шаги Зулемы, Сарита позвала ее.

- Ты умеешь читать по-арабски, Зулема?

Та отрицательно покачала головой.

- Нет, но Кадига умеет. Послать за ней?

Пошли, пожалуйста, - сказала Сарита.

Одно слово из пергамента ее особенно заинтересовало, которое повторялось много раз и, похоже, было очень важным. Она показала его пришедшей Кадиге, тщательно прикрывая текст, находящийся выше и ниже. Сарита прекрасно понимала, что Абул, возможно, не захочет, чтобы содержание его писем стало известно дворцовой челяди.

- Оно означает "не правоверная", - нисколько не колеблясь, сказала Кадига.

- Гм... А это, по-моему, означает "женщина".

А здесь - имя господина Абула.

- Я и не знал, что ты так преуспела в изучении арабского, Сарита, раздался голос Абула.

- Боюсь, что все же недостаточно, - сказала она. - Ты можешь мне прочитать его?

- А ты не думаешь, что это послание может иметь частный характер? добродушно спросил он, взмахом руки отпуская Кадигу.

- Не думаю, - ответила Сарита. - Если бы это было так, ты не стал бы бросать его на диване.

- Да, конечно, - согласился он. - Но я ведь сказал тебе, что в нем написано.

Она покачала головой.

- Какую-то часть, возможно, но не самое важное.

- А почему ты так хочешь узнать?

- Потому что ты обеспокоен им, и я нисколько не сомневаюсь, что пергамент содержит нечто, связанное со мной.

Глаза ее смотрели на него с вызовом. Партнерства на равных - вот чего она от него хотела.

- Возможно, в нем говорится, что мое присутствие способствовало тому, что ты отверг Айку? Что ты заточил ее в крепость и собирался выгнать из-за того, что увлекся мною? Ведь никто не знает о том, что она пыталась отравить меня и вынашивала далеко идущие планы, если Айка об этом не сказала сама, а она явно не сделала этого.

- Похоже, ты все это хорошо обдумала, - он сел на диван рядом с Саритой. - Ну что ж, давай посмотрим, что еще тут есть.

- Почему бы тебе просто не прочитать мне пергамент? - спросила она. Ведь это гораздо проще.

- Ты меня удивляешь, - сказал он сухо, беря у нее пергамент. - Отец Айки сообщает мне, что его дочь находится под его защитой, что она бежала от варварского обращения и угрозы несправедливого изгнания. Эмир считает, что подобным обращением с его дочерью я нанес оскорбление его семье. То, что я отверг его дочь в пользу рабыни и не правоверной, удваивает это оскорбление. Поэтому эмир считает своим долгом отомстить мне.

Он считает, что я должен отречься от престола в пользу моего сына и регента, которого выберет совет, так как я попрал права своих подданных и, следовательно, не достоин правителя народа Гранады.

Изложив, таким образом, содержание пергамента, Абул снова свернул его в трубку и слегка хлопнул им Сариту по макушке.

- Ну, теперь ты все знаешь, Сарита. И что ты на это скажешь?

Она прищурилась.

- И скажу. Ты должен сказать всю правду о предательстве его дочери, пока ей не поверили и остальные.

- У меня нет доказательств.

- А мое присутствие здесь лишь подтверждает обвинение эмира, медленно проговорила она, - а другие поверят ему?

Абул кивнул.

- Эмир Абенпаррати, второй по значимости семьи в халифате, только что потребовал от меня, чтобы я отрекся от престола. Если я не подчинюсь, то против меня начнут военные действия.

- И все из-за меня? - нахмурилась Сарита.

Абул утвердительно кивнул.

- Все это не так просто, Сарита. Ты просто оправдание для того, чтобы совершить то, что они уже давно затевали. Но совсем недавно я сделал несколько промашек, которые могли повлиять на нерешительных и привлечь их на сторону оппозиции.

- В обращении с Айкой?

- Да, я пренебрег кое-чем и тем самым проявил беспечность.

- И что же теперь делать?

- Я должен ответить на вызов, а потом посмотрим, каков будет их дальнейший ход.

- Ты очень обеспокоен?

- Все это гораздо серьезнее, чем я думал вначале, - признался он.

- И если мы будем воевать в нашей собственной стране, хищники-чужестранцы смогут поживиться легкой добычей. Вот что беспокоит меня больше всего.